На прошлой неделе в Шотландии обнаружили новый, прежде никому не известный рассказ Артура Конан Дойла о Шерлоке Холмсе. «Воздух» попросил переводчиков Виктора Сонькина и Александру Борисенко перевести и откомментировать его.

Уолтер Эллиот, 80-летний краевед и историк из шотландского города Селкерка, обнаружил у себя на чердаке (так начинаются все лучшие литературно-детективные истории) небольшую книжку, изданную в честь благотворительного базара (фандрейзера, как бы сказали сейчас), состоявшегося в 1903 году. На базаре собирали средства на строительство нового моста через реку Эттрик, приток реки Твид; предыдущий был снесен наводнением двумя годами ранее. (Деньги собрали, мост построили, он стоит до сих пор.) Книжка содержала статьи, заметки, стихи и рассказы местных литераторов в поддержку доброго дела, и среди них – ранее никому не известный рассказ о Шерлоке Холмсе.

Многочисленные специалисты по Холмсу и совсем уж бесчисленные любители сразу же выразили сомнение в аутентичности рассказа – точнее, в том, что он принадлежит перу Конан Дойла. Действительно, в холмсианском каноне практически нет текстов, где рассказчиком выступал бы не доктор Уотсон (или в крайнем случае не сам Холмс); текст явно пародирует дедуктивный метод Холмса в привязке к конкретной благотворительной акции; «настоящий» Холмс славился презрением к художественной литературе и вряд ли держал на полках полное собрание сочинений Маколея; наконец, любительский стиль рассказа не похож на выверенный профессионализм Конан Дойла. Скорее всего, пессимисты правы. Единственное, что можно положить на другую чашу весов, – это несомненное и задокументированное в том же сборнике участие сэра Артура Конан Дойла в кампании по сбору денег на селкеркский мост: как показывает объявление, он открывал благотворительный базар 12 декабря 1903 года, как раз в субботу (в рассказе эту торжественную обязанность собирается, видимо, выполнить доктор Уотсон). Так что мы с большой вероятностью имеем дело с одним из первых осознанных примеров фанфика – причем такого фанфика, который, судя по всему, был одобрен и санкционирован автором.

Артур Конан Дойл
(неизвестный автор)

Шерлок Холмс выясняет всю правду о приграничных городах и о базаре в помощь мосту (дедуктивным методом)

Перевод Виктор Сонькин и Александра Борисенко

– Хватит с нас старых романтиков и путешественников, – сказал Редактор, сосредоточенно чиркая карандашом по гранкам: дело шло к великой субботней публикации Книги базара. – Нам нужно что-нибудь современное. Почему бы не побеседовать с «Шерлоком Холмсом»?

Редакторам достаточно сказать слово, и все сбывается по их повелению; по крайней мере так они себе это представляют. С «Шерлоком Холмсом»! С тем же успехом можно послать репортера к Человеку-на-Луне. Но не следует выкладывать Редактору все, что вы думаете. Я ответственно заявил, что нисколько не против с пристрастием опросить «Шерлока Холмса», но для этого мне необходимо отправиться в Лондон.

– В Лондон! – презрительно сморщился корифей. – Какой же вы журналист после этого? Вы что, никогда не слыхали о телеграфе, телефоне, фонографе? В Лондон! Разве вы не знаете, что все журналисты должны пройти экзамен на звание литератора и уметь пользоваться даром воображения? Используя этот дар, вашим коллегам удавалось интервьюировать людей, находящихся за сотни миль; причем некоторых расспрашивали без их ведома и согласия. В общем, жду заметку на интересующую нас тему к субботе, она сразу пойдет в печать. Удачи.

Что ж, мне предстояло добыть материал – не мытьем, так катаньем. В конце концов, дар воображения еще никому не повредил.

Мой изумленный взгляд уперся в знакомое здание на Слоан-стрит. Дверь была заперта, ставни опущены. Я вошел; двери не могут остановить человека, вооруженного даром воображения. Комната была освещена теплым светом электрической лампочки. Шерлок Холмс сидел за столом; доктор Уотсон уже встал и собирался уходить. Шерлок Холмс, как недавно сообщил нам уважаемый журнал, убежденный сторонник свободной торговли. Доктор Уотсон скорее склоняется к мягкой форме протекционизма; ради башен мартелло он готов – как остроумно выразился Лорд Гошен – прозакладывать душу, но не тело. Друзья только что бурно обсуждали финансовую политику. Холмс сказал:

– Когда мы снова увидимся, Уотсон? Расследование по делу о «Секретах потайного шкафа» продолжится в Эдинбурге в субботу. Не хотите прокатиться в Шотландию? Узнаете немало полезных фактов, которые пригодятся для ваших летописей.

– К сожалению, не смогу, – ответил доктор Уотсон. – Я бы с удовольствием поехал с вами, но этот день у меня уже занят. Тем не менее я проведу его в приятном шотландском обществе – я тоже еду в Шотландию.

– Вот как! В приграничные области, стало быть, отправляетесь?

– Как вы узнали?

– Дорогой Уотсон, методом простейшей дедукции.

– Объясните, пожалуйста.

– Когда человек поглощен каким-то делом, тайное увлечение рано или поздно становится явным. В наших многочисленных спорах о фискальной политике я не мог не заметить, что вы критически относитесь к определенному направлению экономической мысли. Вы не раз высказывались о проведении «так называемых» реформ. По вашим словам, они являются не результатом народного волеизъявления, а исключительно следствием давления политиков Манчестерской школы, которые апеллируют к черни.

Как-то раз в ходе наших прений вы произнесли странные слова – упомянули некоего «манчестерского упорщика», который «хочет перевернуть мир с ног на голову». Слово «упорщик» застряло у меня в памяти; я обратился к литературе, однако ни один из писателей не прояснил для меня происхождение этого термина. Но недавно, листая провинциальную газету, я обнаружил то же самое выражение: автор уверял, что этим словом жители Хоика называют людей, выступающих за последовательные реформы. «Манчестерский упорщик» проложил первую тропу – стало быть, подумал я, Уотсон как-то связан с Хоиком. Я укрепился в своем предположении после того, как несколько раз услышал, что в минуты задумчивости вы напеваете странную песенку про норвежского бога Тора. Я навел справки, и приятель, живущий непосредственно к северу от границы, прислал мне текст песни «Терибус». Я заключил, что это неспроста; почему Уотсон так заинтересовался Хоиком?

– Потрясающе, – сказал Уотсон. – И вы…

— Вот именно. А потом вы охарактеризовали действия германского правительства, которое стремилось помешать канадской коммерции при помощи тарифных барьеров, словами «зелены сливы», а недавно в гостиной просили нашу общую знакомую спеть прелестную старинную песню «О смелые, смелые парни». Я разыскал эту балладу и нашел в ней упоминание городка неподалеку от Хоика; дело прояснялось. Хоик, как и Галашилс, не пустой для вас звук, это очевидно. Но оставался вопрос – почему?

– Так-так. И что же…

– Это еще не все. Когда я разъяснял вам шаги, которые привели меня от отпечатка большого пальца норвудского застройщика к его аресту, я с изумлением обнаружил, что вы совершенно не следите за моими умозаключениями, а напеваете песенку – очень милую, впрочем, песенку, «Ах, цветики лесные». Я нашел эксперта и в этой области и обнаружил, что эта прелестная, хоть и трагическая песня напрямую связана с Селкерком. А вы ведь не будете отпираться, Уотсон, что с недавних пор вы стали проявлять бурный интерес к приграничным скачкам и углубились в изучение истории Якова IV, особенно всего, что связано с кровавой битвой при Флоддене. Строгий интеллект мыслителя, Уотсон, способен связать все эти нити воедино. Хоик, Галашилс, Селкерк – что означает такая комбинация? Я чувствовал, что обязан разрешить загадку, Уотсон; поэтому в тот вечер, когда вы покинули меня после нашего разговора про «Трагедию разделившегося дома», я заказал тонну табаку, укутался пледом и провел ночь в раздумьях. Утром, когда вы вернулись, задача была решена. Накопившиеся сведения не могли не привести меня к единственному возможному выводу, Уотсон, – вы снова размышляете о выборах в парламент и положили глаз на приграничные округа!

– Скорее, я отдал им сердце, Холмс, – сказал Уотсон.

– И куда же вы направляетесь в субботу, Уотсон?

– В Селкерк: буду участвовать в открытии благотворительного базара.

– А деньги пойдут на постройку моста?

– Да, – удивленно ответил Уотсон, – но как же вы узнали? Я ни слова об этом не говорил.

– Слов не говорили, но своими действиями обнаружили направление ваших мыслей.

– Это невозможно!

– Позвольте мне объяснить. С неделю назад вы зашли на мою половину и попросили «Легенды Древнего Рима» Маколея – вы знаете, что я высоко ценю труды Маколея и держу на полке полное собрание его сочинений. Нужный том вы повертели в руках и унесли с собой. Когда через день или два вы вернули его, я заметил, что вы пометили бумажной закладкой «Легенду о Горации» и на ней карандашом написали, что последняя строфа подходит как нельзя лучше. Вы помните, Уотсон, что вся легенда рассказывает о том, как защитить мост. Позвольте напомнить, как красноречиво в ваших устах прозвучали бы эти слова:

Гражданин, латая кольчугу,
Риму долг отдавший сполна,
И гражданка, его супруга,
Под жужжанье веретена
Будут плакать и будут смеяться,
Об одном вспоминая они –
Как удерживал мост Гораций
В те далекие славные дни.

Мог ли я, простой смертный, не предположить, что вы намерены повторить сей славный подвиг?

– Воистину!

– Что ж, прощайте, Уотсон, буду рад видеть вас после субботы. Отправляясь в приграничные округа, не забывайте слова Горация: «Не бывает погибели краше, чем погибель лицом к беде». Но я привожу эти слова лишь для примера – счастливого вам пути и успехов в строительстве моста!