Общая картина военной ситуации во время взятия Претории была в общих чертах следующей. Лорд Робертс примерно с тридцатью тысячами солдат овладел столицей, но позади осталась плохо охраняемая протяженная коммуникационная линия. На фланге этой линии, в восточном и северо-восточном районах Оранжевой Республики находились значительные силы его непокоренных граждан, объединившихся вокруг президента Стейна. Их было тысяч восемь-десять, все на хороших лошадях, с довольно значительным количеством орудий, под командованием способных командиров — Де Вета, Принслоо и Оливера. Кроме того, они занимали неровную, гористую местность — превосходную позицию, откуда, как из крепости, они могли совершать вылазки как на юг, так и на запад. Эта армия состояла из ополченческих отрядов Фиксбурга, Сенекала и Харрисмита, а также всех разоренных, отчаявшихся людей из других районов, которые оставили свои фермы и бежали в горы. Эту единую силу контролировала с юга дивизия Рандла и Колониальная дивизия, а Колвил, затем и Метуэн, пытались перекрыть им путь на западном направлении. Задача, однако, была сложной, и, хотя Рандл сумел сохранить свою линию фронта в целости, казалось невозможным в этой обширной стране держать взаперти и вместе все силы такого мобильного противника. Началась странная игра в прятки, в которой Де Вету, возглавлявшему набеги буров, удавалось вновь и вновь наносить удары по нашей железной дороге и возвращаться без серьезных потерь. Рассказ об этих поучительных, но унизительных эпизодах будет вестись по порядку. Энергия и мастерство партизанских командиров заслуживают нашего восхищения, а количество их успешных операций могло бы казаться даже занятным, если бы очки в этой игре не подсчитывались жизнями британских солдат.

Генерал Буллер провел вторую половину мая, двигаясь от Ледисмита к Лаингс-Неку, и в начале июня с двадцатью тысячами солдат оказался перед этой хорошо укрепленной позицией. [363]

Начались переговоры о капитуляции, которые закончилось безрезультатно, но Кристиан Бота, глава буров, сумел выиграть несколько дней перемирия. Трансваальские войска в этой точке насчитывали не более нескольких тысяч человек, но занимаемые ими позиции были так прочны, что выбить их оттуда было сложной задачей. Однако высота Ван-Викс-Хилл оставалась незащищенной, и поскольку овладение ею давало британцам контроль над перевалом Ботас-Пасс, Южноафриканская легкая кавалерия, не встретив никакого сопротивления, захватила эту возвышенность, что стало событием огромной важности. Установив на высоте орудия, 8 июня пехота смогла атаковать и удержать с небольшими потерями оставшуюся часть холма, таким образом полностью овладев перевалом. Поджигая за собой траву, Бота неожиданно отошел на север. 9 и 10 июня конвои прошли через перевал, а 11-го за ними последовала основная часть армии.

Операции теперь проводились в том уголке Наталя, который расположился между Трансваалем и Оранжевой Республикой. Пройдя перевал Боты, армия фактически вошла на территорию, которая теперь являлась Колонией Оранжевой Реки. Но это было кратковременное возвращение, поскольку целью движения было обойти позиции у Лаингс-Нека и затем вернуться на территорию Трансвааля через перевал Аллеманс-Пасс. В авангарде перехода шла отважная Южноафриканская легкая кавалерия, которая геройски сражалась, расчищая путь армии, потеряв в одной жестокой схватке шесть человек убитыми и восемь ранеными. Утром 12-го фланги значительно продвинулись вперед, и армии оставалось лишь захватить перевал Аллеманс-Нек, в результате чего она оказалась бы за Лаингс-Неком, рядом с трансваальским городом Фолксрюстом.

Будь это те же буры, что при Коленсо и Спион-Копе, штурм Аллеманс-Нека превратился бы в мясорубку. Позиция прочная, а обходного пути не было. Решительность прибывшей пехоты оставалась столь же твердой, но она не встретила былой непоколебимости сопротивления. Орудия подготовили путь, затем солдаты Дорсетского, Дублинского, Мидлсексского, Королевского и Восточного суррейского полков довершили дело. Дверь была открыта, перед нами лежал Трансвааль. На следующий день Фолксрюст оказался в наших руках. [364]

В целом серия операций была тщательно продумана и выполнена. Не принимая во внимание Коленсо, нельзя отрицать, что генерал Буллер продемонстрировал огромную способность маневрировать крупными соединениями. Отход подвергнувшейся риску армии у Спион-Копа, изменение направления атаки у Питерс-Хилла и фланговые охваты в кампании в Северном Натале — все эти действия отличались большим тактическим искусством. В данном случае плацдарм, который буры готовили в течение нескольких месяцев и где были вырыты окопы, а наверху расположилась тяжелая артиллерия, стал непригодным для обороны, благодаря искусным фланговым маневрам, а общее число потерь противника за время всей операции составило не менее двухсот человек убитыми и ранеными. Наталь был очищен от захватчиков, Буллер вступил на высокое плато Трансвааля, и Робертс мог рассчитывать на двадцать тысяч отличных солдат, которые двигались к нему с юго-востока. Самым же важным было то, что восстанавливалась железная дорога Наталя, и вскоре все снабжение Британской армии должно было идти через Дурбан, а не через Кейптаун — что означает сокращение расстояний на две трети. Спасающиеся бегством буры направились на север в район Мидделбурга, в то время как Буллер подошел к Стандертону и продолжал занимать этот город, пока лорд Робертс не смог послать войска вниз, через Хейделберг, для соединения с ним. Такова была дислокация войск Наталя в конце июня. Британские силы также подходили к столице с запада и юго-запада. Неудержимый Бейдн-Поуэлл теперь искал смены обстановки и возможности передышки после продолжительных боев, когда буров выбивали из Зееруста и Рустенбурга. Войска Хантера и Мейгона соединились у Почефстрома, откуда после наведения порядка в этом районе они могли по железной дороге добраться до Крюгерсдорпа и Йоханнесбурга.

Прежде чем мы кратко расскажем о череде событий, которые происходили на железнодорожной линии, повествование должно вернуться к лорду Робертсу в Преторию: мы должны рассказать об операциях, которые последовали за взятием этого города. Оставив непобежденные войска Оранжевой Республики у себя в тылу, британский генерал, несомненно, очень серьезно рисковал, прекрасно осознавая, что его железнодорожные коммуникации [365] могут быть перерезаны. Стремительностью своих маневров он добился того, что занял столицу противника прежде, чем произошло то, что он вполне мог предвидеть. Но если бы Бота задержал его в Претории, а Де Вет в это время нанес удар сзади, ситуация стала бы весьма сложной. Теперь, достигнув своей главной цели, Робертс мог хладнокровно встретить давно ожидаемое известие о том, что Де Вет с мобильным отрядом из двух тысяч солдат 7 июня перерезал коммуникационную линию у Роодевала, к северу от Кроонстада. Были разрушены железнодорожная и телеграфная линии, и несколько дней армия находилась в полной изоляции. К счастью, достаточные запасы позволяли держаться; кроме того были предприняты безотлагательные меры, чтобы отбросить противника, хотя он, подобно комару усаживался на другое место, когда его сгоняли с прежнего.

Предоставив другим налаживать прерванные коммуникации, лорд Робертс вновь обратил свое внимание на Боту, под командованием которого все еще находилось около десяти или пятнадцати тысяч солдат. Президент бежал из Претории с крупной суммой денег, оцениваемой более чем в два миллиона фунтов стерлингов, было также известно, что он проживает в салон-вагоне поезда, переоборудованного в резиденцию правительства, гораздо более мобильную, чем у президента Стёйна. Из Ватерваль-Бовена — точки недалеко от Мидделбурга — он имел возможность или продолжать свою поездку к заливу Делагоа, и таким образом бежать из страны, или двигаться на север в дикие земли Лиденбурга, которые всегда провозглашались последним оплотом обороны. Здесь он оставался со своими сокровищами, ожидая дальнейшего развития событий.

Бота и его стойкие приверженцы не ушли далеко от столицы. В пятнадцати милях к востоку железнодорожная линия проходит через ложбину в горах, которая называется Пинарс-Порт, и здесь была именно такая позиция, какие буры так любят оборонять. Она была очень сильной по фронту, кроме того, широко раскинутые крепкие холмистые фланги препятствовали обходным маневрам, которые столь часто оказывались гибельными для бурских генералов. Позади находилась врезанная железнодорожная ветка, вдоль которой можно было при необходимости перемещать орудия. Вся позиция растянулась на пятнадцать миль от [366] фланга до фланга, и бурскому генералу было хорошо известно, что в данный момент лорд Робертс не имеет того преимущества в силе, которое позволило бы ему осуществить обходные маневры, как он это делал во время наступления с юга. Его армия значительно уменьшилась. Конные пехотинцы — основная ее часть — имели таких плохих лошадей, что бригады были не крупнее, чем полки. 14-я бригада пехоты была оставлена в гарнизоне Йоханнесбурга, а 18-я была отправлена для выполнения специального задания на нестроевую службу в Преторию. Бригада Смита-Дорриена ушла на патрулирование коммуникационной линии. Со всеми этими исключениями и потерями, вызванными ранениями и болезнями, армия не могла осуществить серьезное наступление. Ощущалась такая нехватка людей, что три тысячи пленников, освобожденных в Ватервале, были спешно вооружены бурским оружием и отправлены на железную дорогу для охраны самых жизненно важных точек.

Если бы Бота отошел на безопасное расстояние, лорд Робертс несомненно остановился бы, как он сделал это в Блумфонтейне, и подождал ремонтных лошадей и подкрепления. Но война не терпит промедления, когда активный враг находится на расстоянии всего лишь в пятнадцать миль и может нанести удар по двум городам и железнодорожной линии. Собрав под свое командование все имеющиеся войска, 11 июня британский генерал вновь двинулся выбивать Боту с его позиций. С ним была 11-я дивизия Пола-Карю, насчитывающая около шести тысяч человек с двадцатью орудиями, силы Яна Гамильтона, в состав которых входила одна пехотная бригада (Брюса Гамильтона), одна кавалерийская бригада и корпус конных пехотинцев — примерно шесть тысяч солдат и тридцать орудий. Оставались еще кавалерийская дивизия Френча с конной пехотой Хаттона, что не могло превысить двух тысяч штыков. Общая численность армии, таким образом, составляла не более шестнадцати или семнадцати тысяч человек и приблизительно семьдесят орудий. Их задачей было взять штурмом тщательно обустроенную позицию, удерживаемую по меньшей мере десятью тысячами бюргеров с сильной артиллерией. Будь июньские буры бурами декабрьскими, перевес был бы не в пользу британцев.

Между лордом Робертсом и Ботой велись переговоры о мире, но известия об успехах Де Вета, пришедшие с юга, укрепили [367] непреклонность бурского генерала, и 9 июня кавалерия получила приказ о наступлении. Гамильтон должен был обойти левый фланг буров, Френч — правый, а пехота выступить по центру. Поле боевых действий 11 июня было таким широким, что атака и оборона на флангах и в центре представляли собой три отдельных сражения, из которых битва в центре была наименее важной, поскольку пехота выдвигалась туда, где она могла воспользоваться успехом фланговых сил, лишь когда результат их атаки станет ощутимым. На этот раз центр не совершил типичной для всей кампании ошибки и не начал свое наступление прежде, чем для него был проложен путь.

В понедельник и во вторник Френч со своими поредевшими силами столкнулся с таким ожесточенным сопротивлением, что даже свои позиции смог удержать с трудом. К счастью, с ним были три великолепных батареи «G», «О» и «Т» из состава Конного артиллерийского полка, которые вели огонь до тех пор, пока на передках у них не осталось только два десятка снарядов. Местность была исключительно сложной для действий кавалерии, и солдаты сражались спешившись, держа интервал в двадцать-тридцать шагов. Весь день они находились под орудийным и ружейным огнем — не могли наступать и не желали отступать, и лишь благодаря движению рассредоточенной цепью потери составили примерно тридцать человек. Френч, у которого буры были впереди, на флангах и даже в тылу, стоял непоколебимо, понимая, что его отступление обернется большим давлением на все участки британского наступления. Ночью его измученные солдаты спали прямо на земле, не покидая позиции. В течение всего понедельника и вторника Френч прочно удерживал Камеелсдрифт, невозмутимо безразличный к попыткам врага перерезать его коммуникации. В среду Гамильтон на другом фланге одержал верх, и напряжение спало. Тогда Френч бросил своих людей вперед, но лошади были совершенно измотаны, и эффективного преследования не получилось.

В течение двух дней, пока буры сдерживали Френча на правом фланге, Гамильтон вел серьезные бои на левом — такие серьезные, что в какой-то момент стало казаться, что он терпит поражение. Этот бой имел свою специфику, которая была благоприятна для солдат, измученных противостоянием невидимому [368] противнику с его бездымным орудием, установленным на небольшом холме. Да, солдаты, орудие и холм — все имело место и в этом случае, но при попытке выбить противника была применена новая тактика, которая на один яркий час вернула нас к оживленным военным действиям. Заметив брешь в линии обороны противника, Гамильтон выдвинул знаменитую батарею «Q» — ее орудия прославились во время неудачи у Саннас-Пост. Уже второй раз за эту кампанию они подверглись опасности быть захваченными. Отряд конных буров неумолимо и отважно ринулся на них, приблизился почти вплотную и открыл огонь. Незамедлительно в атаку был брошен 12-й уланский полк. Как же им не хватало крупных быстроходных английских боевых лошадей, когда они пытались пустить галопом своих вялых измученных аргентинцев! На этот раз пресловутое копье улана было не только пятью фунтами мертвого груза и помехой для всадника. Орудия были спасены, буры бежали, а около дюжины их осталось лежать на поле боя. Но кавалерийская атака должна завершаться перестроением, а это момент опасности, если вблизи остается не окончательно разбитый противник. Теперь, отходя, они оказались под градом свистящих пуль, и одна из них пробила сердце отважного лорда Эрли — самого смелого и самого скромного из всех, кто когда-либо держал саблю. «Прошу, попридержи язык!» — была его последняя, характерная для него фраза, обращенная к охваченному азартом боя сержанту. Вместе с полковником потери составили: два офицера, семнадцать солдат, большинство с легкими ранениями, и тридцать лошадей. Тем временем усиливающийся натиск слева заставил Бродвуда отдать приказ ко второй атаке — на этот раз Лейб-гвардейскому конному полку, — чтобы отразить натиск противника. Даже не сабли гвардейцев, а само их появление достигло цели, а кавалерия доказала необходимость своего существования себя лучше, чем когда-либо за все время кампании. Орудия были спасены, фланговая атака откатилась назад, но оставалась еще другая опасность — Хайдельбергский отряд ополченцев — corps d' elite буров — выбрался из флангового боя с частями Гамильтона и теперь угрожал обойти его. Британский генерал с абсолютной невозмутимостью, отправил батальон с орудийным расчетом, и они отбросили буров на менее угрожающие позиции. Оставшаяся часть бригады [369] Брюса Гамильтона получила приказ наступать на холмы и, поддерживаемые артиллерийским огнем, они еще до наступления зимней ночи сумели овладеть первой линией обороны противника. Когда наступила ночь, бой, исход которого поначалу склонялся то в одну сторону, то в другую, решился в пользу британцев. Суссекский полк и Лондонский имперский волонтерский полк плотно держались у левого фланга врага, а 11-я дивизия удерживала его в центре. Все говорило о том, что завтрашний день будет удачным.

По приказу лорда Робертса, во вторник 12-го, рано утром Гвардейский полк был послан в обход, поддержать фланговую атаку пехоты Брюса Гамильтона. К полудню все было готово к наступлению; Суссекский, Дербиширский и Лондонский волонтерский полки заняли позицию на хребте, позднее к ним присоединились три гвардейских полка. Но этот хребет оказался кромкой обширного плато, которое насквозь простреливалось бурами, и по его открытой поверхности невозможно было вести наступление, разве что ценой ощутимых потерь. Пехота закрепилась на гористой кромке края плато, но в течение двух часов невозможно было доставить орудия для ее поддержки, поскольку крутизна склона была непреодолимой. Нападающие могли лишь удерживаться на своих позициях, под продольным огнем «викерс-максимов», градом шрапнели и беспрестанным ружейным огнем. Никогда еще пехотинцы не радовались прибытию орудий так, как подходу 82-й батареи, которую майор Коннолли вывел на огневой рубеж. Стрелки противника находились всего лишь в тысяче ярдов, и действия артиллерии могли показаться такими же безрассудно храбрыми, какими они были у Лонга при Коленсо. В одно мгновение были убиты десять лошадей, четверть артиллеристов ранено, но одно за другим орудия вступали в бой, и их снаряды вскоре решили исход схватки. Вне всякого сомнения, это заслуга майора Коннолли и его людей.

В четыре часа, когда солнце склонилось к западу, характер боя определился в пользу нападения. На линию огня были выдвинуты еще две батареи, и ответный огонь буров начал ослабевать. Соблазн начать атаку был очень велик, но даже теперь это могло означать большие потери, и Гамильтон решил поберечь солдат. Утром выяснилось, что его решение оказалось верным, [370] так как армия Боты, оставив свои позиции, отступала. Конные части преследовали их до станции Эландс-Ривер в двадцати пяти милях от Претории, но основным силам не удалось догнать отступающего противника, это смог сделать лишь небольшой отряд Де Лисли, состоящий из австралийцев и подразделения Регулярной конной пехоты. Этот отряд, насчитывающий менее сотни человек, захватил небольшую высоту, с которой можно было наблюдать часть бурского войска. Если бы наша конная группа была более многочисленной, результат мог быть самым непредсказуемым. В данном же случае австралийцы, расстреляв все имевшиеся у них патроны и убив некоторое количество людей и лошадей, отступили. Следует разобраться, почему только этот небольшой отряд оказался в непосредственной близости к противнику, и если он смог преследовать врага, то почему этого не смогли сделать другие. Время давало любопытные возможности отыграться. Паардеберг напомнил о сражении у Маджубы. Победоносные солдаты Буллера взяли Лаингс-Нек. Теперь Спруйт, где отступавшим бурам был нанесен удар австралийцами, был все тем же Бронкерс-Спруйтом, где девятнадцать лет назад был расстрелян целый полк. Многие могли предсказать, что это деяние будет отмщено, но кто мог предвидеть, с чьей помощью свершится отмщение.

Вот таким было сражение у Даймонд-Хилла, получившее свое название по имени холма, возвышавшегося перед атакующими солдатами Гамильтона. Продолжительный двухдневный бой показал, что в бюргерах еще достаточно боевого задора. Лорд Робертс не смог разбить их наголову и захватить их орудия, но ему удалось очистить окрестности столицы и нанести потери, несомненно, не меньше, чем его собственные; командующий вновь доказал противнику, что любое сопротивление бесполезно. В Претории воцарилось длительное затишье, прерываемое лишь отдельными тревогами и небольшими вылазками, которые не преследовали иной цели, кроме как избавить армию от скуки. Несмотря на отдельные разрывы в коммуникациях, ремонтные лошади и необходимые материалы приходили быстро, и уже в середине июля лорд Робертс вновь был готов выйти на поле боя. В это же время Хантер подошел из Почефстрома, а Гамильтон взял Хейделберг; его части собирались объединиться с войсками [371] Буллера и Стандертона. Спорадические бои велись на западе то здесь, то там, в ходе этих стычек вновь объявился Сниман из Мафекинга с двумя орудиями, которые у него были тут же отбиты канадскими конными пехотинцами. В войсках существовало мнение, что если грозный Де Вет будет захвачен, бюргеры прекратят борьбу, которая противоречит интересам британцев и гибельна для них самих.

Понятие о чести делало для Боты капитуляцию невозможной, пока его союзник продолжает сопротивление. Мы еще вернемся к этому знаменитому партизанскому командиру и расскажем о некоторых его деяниях. Чтобы лучше понять их, необходимо дать описание общей военной ситуации в Оранжевой Республике.

Лорд Робертс своим стремительным продвижением на север, отбросил лучшую часть армии Свободного Государства, которая занимала значительную территорию на северо-востоке страны. Главной задачей 8-й дивизии Рандла и Колониальной дивизии Брабанта было отделить овец от козлищ, помешав сражающимся бюргерам пройти на юг и дезорганизовать те районы, где уже был установлен порядок. Для выполнения этой задачи Рандл сформировал протяженный оборонительный заслон. 25 мая, двигаясь через Троммел и Клоколан, Колониальная дивизия заняла Фиксбург, в то время как Рандл захватил Сенекал, в сорока милях к северо-западу. Отряд в сорок человек из состава территориальной конницы, вступивший в город ранее основного войска, неожиданно подвергся нападению буров; был убит отважный Далбиак, знаменитый наездник и спортсмен, а также четверо его людей. Они, как и многие в этой войне, стали жертвой, гордого пренебрежения к опасности.

Буры отступали, но и сейчас они были не менее опасны, чем всегда. Ведь никогда не знаешь, чего от них ждать — именно в момент отступления они способны на какую-либо неожиданную выходку. Рандл, который следовал за бурскими отрядами от Сенекала, обнаружил, что те прочно удерживают холм в Биддулфсберге; он попытался выбить их оттуда, но получил отпор. Этот бой проходил в окружении бушующих травяных пожаров, и страшно представить себе возможную участь раненых. В этом столкновении участвовал 2-й гренадерский полк, шотландские гвардейцы, солдаты Восточного йоркширского и Западного [372] кентского полков, а также 2-ая и 79-ая полевые батареи и части территориальной конницы. Наши потери, понесенные из-за открытости поля сражения и умелой маскировки противника, составили тридцать человек убитыми и 130 ранеными, в числе которых был полковник Ллойд из гренадерского полка. Два дня спустя, Рандл из Сенекала объединился с Брабантом из Фиксбурга, и была сформирована линия обороны между двумя этими точками, которую держали в течение двух месяцев, пока военные действия не закончились захватом большей части противостоящих им сил. В подкрепление Рандлу подошла бригада Клементса, состоящая из 1-го Королевского ирландского полка, 2-го Бедфордского, 2-го Вустерского и 2-го Уилтширского полков, и в целом под его командованием находилось около двенадцати тысяч человек. Это не настолько большое войско, чтобы сдерживать мобильного противника численностью не менее восьми тысяч человек, который имеет возможность атаковать в любой точке растянувшейся линии фронта. Но позиция была выбрана столь удачно, что любая вылазка врага, а их было немало, заканчивалась неудачей. Плохо снабжаемые продовольствием, Рандл и его полуголодные солдаты мужественно выполняли свою задачу, и именно они во всей этой большой армии имеют самые большие заслуги перед своей страной.

В конце мая Колониальная дивизия, дивизия Брандла и бригада Клементса зажали буров на участке от Фиксбурга до Сенекала. Это не позволяло им двигаться на юг. Но, что могло помешать им двинуться на запад и атаковать наши коммуникации? Это было слабое место в британской дислокации. Лорд Метуэн с шестью тысячами солдат был переведен из Босхофа, там же находился Колвил со своей Шотландской бригадой. Несколько небольших отрядов были разбросаны вдоль линии, ожидая неминуемого захвата хитрым и изобретательным противником. Кроонстад был под защитой одного единственного милицейского батальона; каждый из отдельных отрядов необходимо было снабжать продовольствием, которое доставляли конвои с весьма слабым сопровождением. Никогда не было большего простора действий для мобильного и компетентного партизанского командира. И как назло, нашелся человек, готовый максимально воспользоваться благоприятными обстоятельствами. [373]