Африканская зима тянется приблизительно с апреля по сентябрь. Поскольку в этот сезон трава в вельде высыхает, бурские коммандос в значительной степени теряют обычную мобильность. Считалось, что рационально использовав возможности предстоящих месяцев, британцы сумеют избежать дополнительного года войны. Лорд Китченер затребовал значительные подкрепления, о которых уже упоминалось, но, в то же время, был вынужден отпустить домой тысячи ветеранов Австралийского, Канадского контингентов и Йоменри, чей срок службы подходил к концу. Волонтерные роты пехотных батальонов также возвращались в Англию, как и девять милицейских батальонов, чье место предстояло занять новичкам.
За зиму, благодаря развертыванию системы блокгаузов, положение британцев значительно упрочилось. Небольшие, крытые рифленым железом прямоугольные или шестиугольные каменные сооружения высотой до девяти футов имели бойницы для стрелков и оборонялись гарнизоном численностью от шести до тридцати человек. Крохотные форты, возведенные вдоль железной дороги не далее чем в 2000 ярдах друг от друга, совместно с курсировавшими между ними дежурными бронепоездами превратили попытки буров атаковать или пересечь дорогу в непростое дело. Система блокгаузов зарекомендовала себя настолько хорошо, что ее распространили на наиболее опасные районы страны, протянув кордон через Магалисбергский округ и создав, таким образом, цепь постов между Крюгерсдорпом и Рустенбургом. Подобная же система широко использовалась в Колонии Оранжевой Реки и на северных линиях Капской Колонии.
Ниже я попытаюсь обрисовать картину наиболее важных операций, проводившихся зимой, начиная с вторжения Пламера в девственные северные земли.
К этому времени британские войска если не покорили, то, по крайней мере, захватили всю Колонию Оранжевой Реки и все районы Трансвааля, лежавшие южнее линии Мафекинг-Претория-Комати. На этом гигантском пространстве не осталось ни единого поселка, а возможно, и фермы, куда бы ни заглянули британцы. Но на севере сохранился обширный, почти не затронутый войной район протяженностью в три сотни миль и шириной в две. В этой дикой стране заросшие кустарником, изобилующие антилопами равнины поднимаются к безлюдным, пустынным холмам, а лощины и долины богаты водой, лугами и сочными пастбищами. В целом данная территория являлась прекрасной базой и источником снабжения для противника. Здесь продолжало действовать бурское правительство, и отсюда, укрывшись в горах, бюргеры могли продолжать борьбу. Было очевидно: пока не будет подавлен этот очаг сопротивления - война не закончится.
В северных районах британские войска продвинулись до самого Рустенбурга на западе, до Пинаара в центре и Лиденбурга на востоке, но затем остановились, не желая двигаться вперед, пока их завоеваниям не будет обеспечен надежный тыл. Генерал, имея за спиной многие сотни миль обнаженных линий коммуникаций и активного противника, вполне обоснованно решил выдержать хорошую паузу, перед тем как бросить свои войска в обширный труднопроходимый район. С характерным для него терпением лорд Китченер выждал нужный момент, а затем дерзко и стремительно рванул за призом. К этому времени обессиленного Де Вета вновь загнали за Оранжевую Реку, а Френч терзал бюргеров в юго-восточном Трансваале. Стало известно, что главные силы противника сосредоточились именно там. Север оголился, и британцам представилась возможность одним длинным выпадом вонзить клинок в самое сердце врага - Питерсбург.
Наступление могло вестись лишь в единственном направлении - вдоль железнодорожной линии Претория-Питерсбург. Эта ветка, шедшая на север, к тому же находилась в рабочем состоянии - буры раз в две недели проводили техническое обслуживание полотна от Питерсбурга до Варм-Бата. Была надежда, что быстрым наступлением можно захватить дорогу до того, как она подвергнется значительным разрушениям. С этой целью у Пинаар-Ривер (британской железнодорожной станции снабжения в сорока милях севернее Претории и ста тридцати от Питерсбурга) в конце марта спешно собрали небольшой, но очень мобильный отряд. Колонна включала Бушвельдских Карабинеров, 4-й контингент Имперских Бушменов и 6-й контингент Новозеландцев. Артиллерию представляли 18-я батарея и три "пом-пома". Кроме того, при колонне находился отряд бесценных конных Саперов и два батальона пехоты (2-й Гордонцев и Нортгемптонцы), которым предстояло разместиться гарнизонами в наиболее уязвимых местах линий коммуникаций.
29-го марта неутомимого Пламера, оторвав от ловли Де Вета, пустили на новую цель и он помчался на север. Полнейший успех броска мешает реально оценить степень опасности, связанной с этим предприятием. Имея всего 2000 стрелков, преодолеть столь большое расстояние, двигаясь по чрезвычайно враждебно настроенной стране - задача не из легких. По своему характеру мероприятие во многом напоминало бросок Мехона на Мафекинг, но без присутствия поблизости каких-либо дружественных отрядов, с которыми предстояло соединиться в конечной точке. Однако с самого начала операция шла замечательно. 30-го числа колонна достигла Варм-Бата, где большой одиноко стоящий отель уже отмечал место, обреченное в будущем стать богатым и фешенебельным курортом. 1-го апреля скауты Австралийцев въехали в Нилстроом, расположенный еще на пятьдесят миль дальше. Продвижение сопровождалось достаточным количеством перестрелок, способных оживить однообразие будней, но ни одна из них не заслуживает именоваться боем. Тщательно собирая пленных и беженцев, колонна беспрепятственно приближалась к цели, а по ее следам железнодорожники с неутомимостью пчел восстанавливали линию. 5-го апреля британцы достигли Пит-Потгитерсруста - еще одной пятидесятимильной отметки, а утром 8-го числа авангард въехал в Питерсбург. Рассудительность Китченера и энергия Пламера были вознаграждены.
Бурское коммандо покинуло город и, входя в него, британцы не столкнулись с серьезным сопротивлением. Наиболее ярким эпизодом "обороны" оказалась попытка местного школьного учителя в одиночку противостоять врагу. Перед тем как встретить собственную смерть, в приступе неистовства или патриотической экзальтации, он успел застрелить троих оккупантов. Немного подвижного состава, небольшое орудие и около сотни пленников - таковы трофеи, доставшиеся британцам. Арсенал буров и печатный пресс оказались разрушенными, а их Правительство, разместившись в паре "Капских" картов, отправилось на поиски новой столицы. Питерсбург представлял главную ценность как северная база, с которой операции по зачистке можно было проводить одновременно нанося удары с юго-востока. На карте прекрасно видно, что войска, выступающие из Питерсбурга, действуя совместно с войсками, опирающимися на Лиденбург, образуют как бы две крабовые клешни, охватывая громадный участок территории, в пределах которого меньшие по силе колонны могут собирать все, что им попадеться. Без малейшего промедления были отданы соответствующие распоряжения, и не менее восьми колонн начали охоту. Для удобства повествования продолжим следить за отрядом Пламера, а затем рассмотрим действия маленьких армий, действовавших с юга, и результаты их предприятий.
Стало известно, что Вилджоен со своими бойцами находится в Мидделбургском округе, севернее железной дороги. Он скрывался в труднопроходимом бушвельде, откуда совершал постоянные вылазки, пуская под откос поезда и нападая на посты. Район требовал систематической зачистки. Первым делом следовало лишить противника возможности отступать на север. В этом направлении Олифант-Ривер делала петлю, и, будучи полноводной, при условии, что берега и броды должным образом охраняются, представляла для буров серьезную преграду. 14-го апреля, через шесть дней после оккупации Питерсбурга, Пламер устремился на восток - через вельд, через сложный Чунис-Пасс к северному берегу Олифант-Ривер, подобрав по пути тридцать или сорок пленников. Путь лежал по плодородной местности, усеянной туземными краалями. Достигнув реки, отмечавшей рубеж, который ему предстояло удерживать, Пламер 17-го числа разослал своих людей вдоль берега, блокируя главные броды. В ответ на сигналы его гелиографа вдоль всего южного горизонта засверкали солнечные блики. Теперь следует разъяснить, что это были за отряды, и откуда они пришли.
Генерал Биндон Блад, удачливый солдат, подтвердил в Трансваале репутацию, обретенную на северной Индийской границе. Он и Эллиот были в числе генералов, прибывших из великой восточной колонии на смену командирам, возвращавшимся в Англию на заслуженный отдых. Блад отличился надежной и эффективной защитой железнодорожной линии на Делагоа, и был назначен командовать колоннами, подметающими Роос-Сенекалский округ с юга. Семь южных колонн располагались следующим образом: две колонны под командованием Битсона и Бенсона, выступившие из Мидделбурга, можно назвать левым крылом. Битсон получил задачу удерживать броды на Крокодайл-Ривер, в то время как Бенсон занял находящиеся поблизости Ботасбергские высоты. Этим маневром британцы прижали бы буров с запада. Три отдельные колонны Китченера планировалось отправить с востока из Лиденбурга. Пултни и Дугласу предстояло стартовать из Белфаста в центре. Их цель - Дулстоом. В целом перед нами обычный "невод" Френча вместо юга ориентированный на север.
13-го апреля пришли в движение южные колонны, но приготовления британцев всполошили буров, и Бота с главными силами, перейдя линию, ускользнул на юг, в тот самый район, из которого его совсем недавно вытеснили. Коммандо Вилджоена осталось на севере, и британские колонны бросились туда со всех сторон, быстро замкнув кольцо окружения. Успех операции был значительным, но не полным. Британцы оккупировали Тантенсберг - место сбора буров, и захватили их последнюю столицу Роос-Сенекал. В качестве трофеев им достались государственные бумаги и казна. Вилджоен с частью последователей сумел проскочить между колоннами, но большая часть бюргеров, отчаянно метавшихся по округе, словно рыба, учуявшая сеть, были взяты в плен той или иной колонной. Сотня коммандос из Боксбурга сдалась "en masse", еще пятьдесят были взяты у Роос-Сенекала, сорок одного грозного Южноафриканского Полицейского вместе с их командиром Шредером захватил на севере отважный и смышленый молодой австралийский офицер по фамилии Рейд. Еще шестьдесят буров выследил и поймал неутомимый Виаллс (командир Бушменов). Из всех районов округа приходили сведения о трофеях и пленных.
Узнав, что Бота и Вилджоен вырвались за железную дорогу, лорд Китченер решил быстро перенести операции на юг. К концу апреля, после тяжелого двухнедельного труда, в ходе которого этот большой район был если не побрит, то, по крайней мере, коротко пострижен, войска вновь повернули на юг. В результате британцам достались одиннадцать сотен пленных - почти столько же, сколько Френч взял на юго-востоке, сломанный "Крупп", "пом-пом" и останки большого морского орудия, потерянного нами у Хелветии.
Изначально планировалось, что наступление Пламера на Питерсбург будет не просто рейдом, и командование предприняло шаги, для удержания отвоеванного Пламером района, обезопасив линии коммуникаций. С этой целью вдоль железной дороги, следуя за Боевыми Скаутами Китченера, двинулись 2-й батальон Хайлендеров Гордона и 2-й батальон Уилтширцев. Эти войска сформировали гарнизон Питерсбурга, заняли Чунис-Поорт и другие стратегические позиции. Они же предоставляли эскорт конвоям, снабжавшим Пламера на Олифант-Ривер. Помимо этого, пехотинцы самостоятельно провели несколько энергичных операций в окрестностях Питерсбурга. Командовавший войсками Гренфелл, при активной поддержке Коленбрандера и его людей, разгромил несколько бурских лагерей, захватив пленных. Наконец, последнее из больших орудий "Крезо" - грозный "Лонг Том" обнаружили на позиции вблизи Ханертсбурга. Гигантское орудие, попав в безвыходное положение, в последний раз продемонстрировало свою мощь, открыв эффективный огонь с расстояния в десять тысяч ярдов. Британцы атаковали его на полном скаку и отбросили бурских стрелков, но верный долгу артиллерийский расчет успел подорвать орудие. Так самоубийством завершил жизнь последний представитель этого железного племени, последний из четырех братьев, натворивших столько бед в Южной Африке. Но преподанные ими уроки внесли свой вклад в историю современной артиллерии.
Зачистка Роос-Сенекалского округа завершилась, Пламер покинул свой пост на "Реке Слонов", название которой, подобно Реностер, Зиико, Камиилфонтейн, Лееув-Коп, Тигерфонтейн, Эландс-Ривер и многим другим, служит памятью великолепным животным, когда-то во множестве обитавшим на этой земле. 28-го апреля войска повернули на юг, а 4-го мая достигли железной дороги у Эрстефабрикен близ Претории. По пути британцы столкнулись с небольшим отрядом буров, и неутомимый Виаллс гнал их восемьдесят миль, сумев откусить хвост вражеского конвоя, захватив при этом тридцать пленников. Основные силы британцев 28-го марта покинув Преторию верхом, к 5-му мая остались без лошадей и шли на своих двоих. Однако им было чем гордиться: совершив кольцевой марш в 400 миль, они взяли несколько сотен пленных и разгромили последнюю формальную столицу врага. С начала и до конца это была в высшей степени полезная и хорошо организованная экспедиция.
Достоин большого сожаления факт, что генерала Блада оторвали от северного трека до того, как он сумел собрать все плоды. Новые операции не предоставили Бладу особых возможностей добиться успеха. Отозванный со соей колонной из района севернее железнодорожной линии, он сразу же устремился в Барбертонский округ - район, образующий клин между линией на Делагоа и границей Свазиленда. Две крупные рыбы - Вилджоен и Бота, вновь сумели ускользнуть, и в сетях осталась обычная мелочевка, но шпроты - тоже добыча, и в Англию еженедельно приходили телеграммы от лорда Китченера, сообщавшие об очередных трехстах-пятистах бюргерах, попавших к нам в руки. Хотя публике дома война могла казаться бесконечной, для вдумчивого наблюдателя становилось очевидным, что момент ее окончания - вопрос математики, и уже можно предсказать дату, к которой все бурское население окажется во власти британцев.
Среди множества небольших британских колонн, действовавших во второй половине мая в различных частях страны, одна, под командованием генерала Диксона, проводила операции рядом с Магалисбергским Хребтом. Это соседство никогда не приносило удачи британскому оружию. Чрезвычайно гористую и труднопроходимую местность контролировал ветеран войны Де ла Рей с большим коммандо непримиримо настроенных буров. Здесь в июле мы остановились у Уитвалс-Нек, в декабре Клементс столкнулся с еще большим сопротивлением у Ноойтгедахта, вскоре после этого Каннингхем был отбит у Мидделфонтейна, а Легкая Конница отрезана у Нааупоорта. Имея подобный опыт, можно было предположить, что в будущем колонны, не имевшие подавляющего численного превосходства над противником, не будут направляться в этот опасный район. Но отряд генерала Диксона никак нельзя назвать большим. С шестнадцатью сотнями бойцов и артиллерийской батареей его отправил разыскивать якобы закопанные в тех местах орудия противника.
26-го мая колонна Диксона, состоявшая из Дербиширцев, Шотландских Пограничников, Имперских Йоменов, Шотландской Конницы, гаубицы и шести орудий (четыре 8-й батареи и два 28-й батареи Полевой Артиллерии) свернула бивуак у Нааупоорта и двинулась на запад. 28-го числа британцы оказались у места, называемого Флакфонтейн, непосредственно южнее Олифантс-Нек. В тот же день обнаружились признаки присутствия значительных сил противника. Оставив в лагере охрану, Диксон принялся искать зарытые орудия. Он разбил свои войска на три части. На левом крыле действовала колонна майора Чанса ( два орудия 28-й батареи, 230 Йоменов и рота Дербиширцев). В центре находились два орудия 8-й батареи, гаубица, две роты Шотландских Пограничников и одна рота Дербиширцев. Правая колонна имела два орудия (8-й батареи), 200 человек Шотландской Конницы и две роты Пограничников. Удостоверившись, что разыскиваемых орудий в данном районе нет, около полудня британцы повернули к кемпу, но тут на их арьергард обрушился свирепый ураган.
Снайперы досаждали отряду все утро, но не было никаких признаков подготовки противником решительной атаки. Возвращаясь к лагерю, британские войска разделились, и в арьергарде оказалась небольшая колонна под командованием майора Чанса, первоначально действовавшая на левом фланге. В вельде бушевал огонь, и из-за пелены дыма наши орудия внезапно, с невероятной отвагой, атаковали пять сотен буров. За всю войну мы встречаем не так уж много упоминаний о более лихих или более успешных акциях. Атака была столь стремительной, что не успели британцы разглядеть первый темный силуэт, несущийся сквозь дым, как подковы бурских лошадей уже грохотали между нашими артиллеристами. Йоменов отбросили, многих из них подстрелили. Другая партия бюргеров прикрывала атаку своих конников очень плотным огнем, убив или ранив почти всех артиллеристов. Командовавший орудиями лейтенант и сержант выбыли из строя. Насколько возможно восстановить ход событий из путаных свидетельств очевидцев и крайне туманного официального рапорта генерала Диксона, за орудия никто не сражался, и победители тут же развернули их на ближайшее британское подразделение.
Однако рота пехотинцев, помогавшая эскортировать орудия, доказала, что является достойной представительницей старейшего рода войск британской армии. Это были северяне - солдаты из Дербишира и Ноттингема, тех самых графств, что прислали отважную милицию, доблестно державшуюся под жестоким огнем у Роодеваля. Смятые и рассеянные внезапным натиском, они сумели восстановить порядок и упорно продолжали выполнять свою задачу, обстреливая группы буров, окруживших орудия. Одновременно послание с просьбой о неотложной помощи было отправлено Шотландским Пограничникам и Шотландской Коннице, которые, подобно пчелиному рою, устремились через долину на выручку попавшим в беду товарищам. Диксон ввел в бой два орудия и гаубицу, сумев подавить огонь двух захваченных бурами пушек, а пехота (Дербиширцы и Пограничники), бросившись на врага, вернула орудия и перестреляла буров, пытавшихся оказать сопротивление. Но большая часть бюргеров сумела исчезнуть в дыму, прикрывшему их отход так же, как прикрыл готовившуюся атаку. Сорок один из них остался лежать на земле. Британские потери составили шесть офицеров и пятьдесят бойцов убитыми при почти ста двадцати ранеными. Если бы не доблестная контратака пехоты, к печальному списку, несомненно, добавились бы два орудия. Даргай и Флакфонтейн по праву венчают зелеными лаврами потрепанные в боях знамена Дербиширцев. В последнем случае "Дерби" делят славу с Шотландскими Пограничниками, чья волонтерная рота действовала с решительностью кадровых солдат.
Каковы итоги этого боя? Кемпу - молодому бурскому командиру и его людям принадлежит честь захвата орудий; британцам заслуга их возврата. Поле боя также осталось за нами. Возможно, британцы потеряли больше людей, чем буры, но, с другой стороны, совершенно понятно, кто мог позволить себе такие потери, а кто нет. Британцы имели возможность пополнить свои ряды, в то время как у буров резерва не было.
Имеется еще один вопрос, который невозможно обойти, рассказывая о данном бое, каким бы болезненным он ни был. Это касается дострела бурами некоторых раненых британских солдат, лежавших около орудий. Вопрос о достоверности упомянутого факта даже не стоит, поскольку он подтверждается многими независимыми свидетельствами. В качестве утешения есть основания надеяться, что некоторые из убийц заплатили жизнями за свершенное преступление еще до окончания боя. Приятно добавить, что по меньшей мере один очевидец утверждает - бурские офицеры угрозами пытались удержать своих людей от бесчеловечной жестокости. Несправедливо чернить всю бурскую нацию и ее борьбу из-за нескольких безответственных злодеев, осуждаемых их собственными товарищами. Очень много, по нашему мнению даже слишком, британских солдат испытали, что значит побывать в руках врага, и следует признать, что в целом с ними обращались не слишком сурово, но отношение британцев к пленным бурам по великодушию и гуманности не имеет аналогов в истории войн. Достойно сожаления, что яркая героическая страница взаимной борьбы запятнана злодейством, но достоверность этого инцидента не подлежит сомнению, и его никак нельзя обойти при детальном описании кампании. Генерал Диксон, будучи стеснен ранеными и обнаружив повсюду множество буров, отошел к Нааупоорту, прибыв туда 1-го июня.
В мае сэр Биндон Блад, пополнив запасы у железной дороги, предпринял еще один бросок через трижды опустошенный участок страны, включавший Эрмело, Бетел и Каролину, где к этому моменту сконцентрировались продолжавшие борьбу буры, в том числе Бота и Вилджоен. Продвигаясь по выжженному вельду, он резко повернул к Барбертону, а затем устремился западнее, действуя совместно с небольшими колоннами Уолтера Китченера, Дугласа и Кэмпбелла (Стрелки), в то время как Колвилл, Гарнетт и Буллок вели операции от Натальской железной дороги. Сравнительно с задействованными силами, результаты марша разочаровывали. 5-го июля Блад достиг Спрингса вблизи Йоханнесбурга, пригнав большое количество скота, но совсем мало пленных. Неуловимый Бота ускользнул на юг и был замечен у границы с Зулулендом, в то время как Вилджоен сумел перейти Делагоаскую железную дорогу и пробиться в свое старое логово севернее Мидделбурга, откуда ранее (в апреле) его вытеснили. Коммандос напоминали назойливых мух, взмывающих, стоит к ним приблизиться руке, но лишь затем, чтобы вновь усесться на облюбованное место. Прогнать их невозможно, остается только лишить это место привлекательности.
Перед тем, как отряд Вилджоена перешел железную дорогу, он сумел отомстить за пережитые бесконечные погони, предприняв хорошо организованную ночную атаку, в ходе которой буры застали врасплох и разгромили часть колонны полковника Битсона в районе, называемом Вилмансруст (к югу от Мидделбурга, между этим городом и Бетелом). Битсон разделил свою колонну, и отряд, подвергшийся нападению, включал восемьсот пятьдесят 5-х Викторианских Конных Стрелков с тридцатью артиллеристами и двумя "пом-помами" под общим командованием майора Морриса. Коммандо Вилджоена, двигаясь к железной дороге на север, наткнулось на нашу колонну 12-го июня. Британцы знали о присутствии противника, но, похоже, не выставили дополнительных аванпостов и не предприняли каких-либо специальных мер предосторожности. Долгие месяцы погони за коммандос вселили в них уверенность, что они ловят сбежавших овец, а не свирепых и коварных волков. Говорят, четыре пикета разделяла дистанция в 700 ярдов. С характерным для бурских командиров вниманием к деталям, бюргеры подожгли вельд к западу от бивуака, а затем атаковали лагерь с восточной стороны. Таким образом, невидимые для противника, они четко различали силуэты британских солдат на фоне пламени. Пробравшись между пикетами, буры оставались незамеченными, пока, почти в упор, не открыли огонь по спящему лагерю. Винтовки стояли в пирамидах - еще одна пагубная армейская традиция - и, бросившись к своему оружию, многие из бойцов получили пулю. Застигнутые врасплох во сне, не видя противника, отважные Австралийцы действовали ничуть не хуже любого другого подразделения, оказавшегося в подобном безнадежном положении. Командовавший "пом-помами" Капитан Ватсон выбыл из строя, и орудия не смогли вступить в бой. В течение пяти минут Викторианцы потеряли двадцать человек убитыми и сорок ранеными, после чего остальные сложили оружие. Приятно добавить, что победители великодушно обошлись с пленными, но пылкие Колониалы очень болезненно переживали свое поражение. "Это худшее, что когда-либо происходило с Австралией!" - замечал один из них в письме. Действительное число буров, атаковавших лагерь, не превышало 180, еще 400 образовали внешний кордон. Вилджоен и его помощник Мюллер за эту отлично проведенную акцию достойны наивысшей похвалы. Победа принесла им свежие запасы продовольствия и одежды в то время, когда они катастрофически нуждались и в том, и в другом. Эти же бурские офицеры возглавляли атаку на Хелветию, где мы потеряли 4,7-ми дюймовое орудие. Победители сумели увезти все трофеи и, временно овладев блокгаузом, охранявшим железную дорогу у Бругспруйта, спокойно пересекли линию, вернувшись, как уже упоминалось, на север, в свое старое гнездо, разоренное, но не опустошенное операциями генерала Блада.
Потребовался бы целый том для перечисления, и целая библиотека для описания всех перемещений и дел огромного числа британских колонн, бродивших этой зимой по Трансваалю и Колонии Оранжевой Реки. Если бы те же колонны и те же командиры постоянно действовали в одних и тех же районах, определенная схема повествования позволила бы читателю более-менее отследить их судьбу, но на деле войска быстро перебрасывались с одного участка театра военных действий на другой, в зависимости от места сосредоточения противника. В общем, насчитывалось не менее шестидесяти колонн, редко отправлявшихся на охоту в одиночку. Их численность колебалась от двухсот до двух тысяч бойцов. Возьми мы красный карандаш и нанеси на карту маршруты, пройденные нашими уставшими, но решительно настроенными войсками - эти пометки испещрили бы весь огромный район от Таунгса до Комати и от Тоус-Ривер до Питерсбурга.
Не вдаваясь в детали, уместные в многотомной работе, отметим наиболее значительные группировки, создаваемые в течение этих месяцев, и формировавшие их колонны. Охота Френча на юго-востоке, вторжение Блада в Роос-Сенекалский округ и последующая зачистка юга уже освещались. В это же время Бабингтон, Диксон и Роулинсон совместно действовали в Клерксдорпском округе, затем Бабингтон присоединился к операциям Блада, а чуть позже действовал с колонной Эллиота на севере Колонии Оранжевой Реки. Уилльямс и Фетерстонхоф подошли усилить британское присутствие в Клерксдорпском округе, где, после очистки Магалисберга, Де ла Рей объединил своих бюргеров со Смутсом. Очень важную работу по удержанию контроля над Магалисбергом завершили в июле Бартон, Алленби, Кекевич и лорд Басинг, проникнув в дикую местность и возведя систему блокгаузов и небольших фортов, подобно тому, как Кумберленд и Уэйд в 1746 году подчинили Северо-Шотландское нагорье. Благодаря крепкой хватке, которой британцы вцепились во вражескую твердыню, наше положение значительно улучшилось, поскольку этот район не только предоставлял противнику надежное убежище, но и находился в непосредственной близости от центров сосредоточения людских ресурсов и материальных запасов.
Как уже упоминалось, Де ла Рей спустился в Клерксдорпский округ, откуда, по меньшей мере, временно, переместился на север Колонии Оранжевой Реки. Британцы давили на Клерксдорп все сильнее, а в мае там объявился неутомимый Метуэн, которого мы последний раз видели у Варрентона. 1-го мая он перебросил свои войска железной дорогой в Мафекинг, затем перекочевал к Лихтенбургу и далее на юг, до мест старых боев у Хаартбиистефонтейна. Попутно он провел бой и захватил бурское орудие. Затем он вновь вернулся в Мафекинг, где распрощался с ветеранами-Йоменами - своими товарищами по многочисленным тяжелым походам. Хотя Йоменам не довелось участвовать в больших битвах этой войны, немногие из отслуживших в Африке подразделений вернулись в Англию с лучшим послужным списком, отражавшим их тяжелую и полезную работу.
Однако перед тем как сдать одно оружие, Метуэн получил другое. Приведя в порядок своих людей и отобрав наиболее подготовленных из нового контингента Йоменов, через три недели он совершил кольцевой поход в направлении Зееруста. Трудно поверить, что даже старожилы знали этот западный участок Трансвааля лучше него. Здесь не было тропы, по которой бы он не прошел и копи, с которого бы в него не стреляли. В начале августа, разделив свои войска на две колонны (вторая под командованием фон Донопа), Метуэн вновь вышел из Мафекинга. Действуя совместно с Фетерстонхофом, он прошел через юго-запад и, наконец, остановился у Клерксдорпа. Потрепанные буры ушли на сотню миль севернее, к Рустенбургу, преследуемые Метуэном, Фетерстонхофом, Гамильтоном, Кекевичем и Алленби. Британцы обнаружили, что коммандос Де ла Рея и Кемпа рассеялись перед ними по фронту, пытаясь укрыться в многочисленных клоофах (ущельях) и донга, откуда к началу сентября удалось "выцарапать" не менее двух сотен бюргеров. 6-го и 8-го сентября Метуэн дважды столкнулся с главным отрядом Де ла Рея в долине Большой Марико-Ривер, лежащей к северо-западу от Рустенбурга. Он заставил буров отойти (при этом противник потерял восемнадцать человек убитыми и сорок одного пленными), но бои выдались жаркими, и Метуэн, штурмуя позиции, в свою очередь потерял пятнадцать бойцов убитыми и тридцать ранеными. Потери почти всецело пришлись на Йоменов-новобранцев, доказавших, что, избавившись от наименее стойких сослуживцев и приобретя некоторый полевой опыт, они достойны занять место в рядах ветеранов.
Из операций, предпринятых в этот период британскими колоннами в Трансваале, серьезной можно назвать лишь акцию на севере, где Гренфелл, Коленбрандер и Уилсон гонялись за Бейерсом и его людьми. Значительная часть пленных, фигурировавших в еженедельных сводках, поступала именно оттуда. 30-го мая в этом районе произошла примечательная акция, правда о которой долго выяснялась, но, в конце концов, была установлена. Скауты Китченера под командованием Уилсона внезапно атаковали и разбили бурский отряд под командованием Преториуса, убив и ранив нескольких человек и взяв сорок пленных. 1-го июля Гренфелл пленил почти сотню людей Бейерса и захватил большой конвой. Север, юг, восток и запад - одна и та же история, но пока Бота, Де ла Рей, Стейн и Де Вет оставались на свободе, тлеющие угли могли вспыхнуть в любой момент.
В завершение синопсиса движения наших колонн в Трансваале остается добавить, что после окончания июльского похода Блада несколько его колонн продолжали зачищать территорию и терзать Вилджоена в Лиденбургском и Дулстроомском округах. Парк, Китченер, Спенс, Битсон и Бенсон были всецело поглощены этим занятием. Не сумев вовлечь противника в нечто большее, чем перестрелка, они умудрялись понемногу отрывать то вагоны, то лошадей, то людей от ядер сопротивления, которые бурские лидеры пытались сохранять.
Несмотря на нехватку фуража, ограничивающую их мобильность, буры постоянно искали возможность нанести ответный удар, и длинный список скромных успехов, достигнутых британцами, время от времени прерывался небольшими поражениями. Одна из таких неудач выпала на долю маленького отряда Южно-Африканской Констебьюлари, стоявшего у Вереенигинга. 13-го июля он столкнулся с большой группой буров - предположительно главным коммандо Де Вета. Констебьюлари держались храбро, но безнадежно уступали противнику в численности. Они потеряли семифунтовую пушку, четырех человек убитыми, шесть ранеными и двадцать четыре пленными. Еще одна маленькая катастрофа произошла на очень отдаленном участке театра военных действий, где 24-го июля иррегулярный отряд, известный как Конница Стейнакера, был сбит с позиции у Бремерсдорпа в Свазиленде и откатился на шестнадцать миль, потеряв десять человек убитыми и ранеными плюс тридцать пленными. Таким образом, в сердце туземного государства две великие белые расы Южной Африки сошлись в отчаянной схватке на глазах местного населения. Пусть и неизбежный, этот факт вызывает горькое сожаление.
К чести или бесчестию буров можно отнести и регулярно повторявшиеся крушения поездов, стоившие Британии увечий и жизней многих храбрых солдат, заслуживших более завидную судьбу. Законы войны позволяют подобные предприятия, но от их результатов отдает какой-то моральной неразборчивостью, противной человеческой гуманности. По нашему мнению, характер этих акций оправдывает самые жесткие меры, направленные на их пресечение. Кроме войск, в передвижении поездами испытывают нужду женщины, дети и больные, подвергаясь, таким образом, общей опасности, в то время как диверсанты наслаждаются безнаказанностью, превращающей их подвиги в нечто полностью противоположное. Два бура - Тричардт и Хиндон (один из них - юноша двадцати двух лет, а другой - британец по рождению), отличились или запятнали себя подобными действиями на железнодорожной ветке ведущей к Делагоа. Правда, с развитием системы блокгаузов их предприятия стали менее успешными. Тем не менее, одно из них, на северной линии возле Набоомспруйта, стоило жизни лейтенанту Бесту и восьми Хайлендерам Гордона, в то время как еще десять человек получили ранения. Отряд Гордонцев после крушения завязал бой и был перестрелян до единого человека. Этот болезненный инцидент украшен проявлением воинской доблести и простодушным замечанием одного из солдат, который на вопрос, почему он сражался, пока не получил пулю, с изумительной простотой ответил: "Потому что я Хайлендер Гордона".
Другое крушение поезда, еще более трагического характера, произошло в последний день августа вблизи Ватервала, пятнадцатью милями севернее Претории. Взрыв мины повредил локомотив. В этом месте железная дорога прорезала холм, и сотня буров, засевшая на краях дефиле, открыла огонь по сошедшим с рельс вагонам. Погиб полковник Ванделер - офицер, подававший большие надежды. Двадцать бойцов, преимущественно Вест-Райдингцы, получили ранения. В их числе медсестра Пейдж. Именно после этого трагического происшествия британцы ввели практику перевозки в поездах заложников-буров.
Как упоминалось ранее, составной частью политики "концентрации", проводимой лордом Китченером, являлось сосредоточение гражданского населения в лагерях, расположенных вдоль линий коммуникаций. Это определялось и военными, и гуманитарными соображениями. Жизнь доказала, что человек, оставленный на свободе, с высокой долей вероятности будет убежден или принужден продолжавшими борьбу бурами нарушить клятву и присоединится к коммандос. Что касается женщин и детей, то их нельзя было оставлять на фермах в разоренной стране. Буры, остававшиеся в поле, были уверены в хорошем обращении с "переселяемыми" со стороны британцев. Это подтверждается фактом, что они неоднократно оставляли свои семьи на пути следования колонн, обрекая их на отправку в лагеря. Определенное оцепенение охватило Англию после доклада мисс Хобхауз, которая привлекла внимание публики к чрезвычайно высокому уровню смертности в некоторых из этих лагерей. Однако более тщательное изучение вопроса показало, что в сложившейся ситуации виновата не антисанитария или общая организация дела, а жестокая эпидемия кори, унесшая большое количество детских жизней. Для дополнительной поддержки беженцев в Лондоне начался сбор денежных средств, хотя есть основания утверждать, что общие условия проживания в концентрационных лагерях были лучше, чем условия в лагерях беженцев-уитлендеров, все еще ожидавших разрешения вернуться в свои дома. К концу июля в лагерях Трансвааля проживали не менее шестидесяти тысяч обитателей, а в Колонии Оранжевой Реки около тридцати тысяч. Проблема снабжения огромного количества людей всем необходимым была настолько серьезной, что само собой напрашивалось решение переместить хотя бы часть лагерей ближе к морскому побережью.
Переходя к рассмотрению событий в Колонии Оранжевой Реки, мы обнаружим, что в течение этой зимы на тактику британцев, подобную применявшейся в Трансваале, буры отвечали проверенным способом - их редеющие коммандо постоянно уклонялись от решительных боев. Колонию разделили на четыре военных района: Блумфонтейнский район отдали Чарльзу Ноксу, Спрингфонтейнский - Литтелтону, Гаррисмитский - Рандлу, северный вверили Эллиоту. Последний район, несомненно, был наиболее важным, и Эллиот, несший ответственность за все северные марши, большую часть зимы располагал мобильными войсками численностью около 6000 человек. Ему подчинялись такие опытные офицеры, как Бродвуд, Де Лисли и Бетьюн. Позднее Спенс, Буллок, Пламер и Римингтон также были отправлены в Колонию Оранжевой Реки помочь затоптать угли сопротивления. Рапорты о бесконечных стычках и обстрелах приходили отовсюду, но постоянный поток пленников и военнопленных убеждал солдат, что, несмотря на труднопроходимую местность и стойкость противника, тяжелая работа близится к завершению.
Изо всех мелких, но необходимых операций, проводившихся этими колоннами, по меньшей мере, две заслуживают нечто большего, чем простого упоминания. В ходе одной из них, 6-го июня, в тяжелый бой вовлеклась часть конников Эллиота. Его колонна в мае совершила переход от Кроонстада к Гаррисмиту, а затем, повернув на север, оказалась у Рейца. Майор Сладен с двумя сотнями Конных Пехотинцев, отделившись от основных сил, напал на след бурского конвоя и настиг его. В качестве приза ему достались более сотни повозок и сорок пять пленников. Довольный своей утренней работой, британский командир отрядил часть людей с новостями к Де Лисли, шедшему позади, в то время как сам с добычей и пленниками расположился поблизости в краале. Оттуда британцы прекрасно видели приближавшийся к ним большой отряд всадников со скаутами, боковыми дозорами и прочими мерами, предусмотренными уставом. Один добросердечный офицер вышел из укрытия навстречу товарищам, и лишь когда приветствие приняло какой-то странный характер - офицер отдал свою винтовку - его компаньоны учуяли неладное. Но если Сладену и его людям не хватало мозгов, то с сердцами у них все было в порядке. Имея сорок пять буров под охраной и 500 бюргеров Фурье, Де Вета и Де ла Рея вокруг них, маленький отряд быстро изготовился к решительному сопротивлению. Пленников уложили лицом на землю, пробили бойницы в глиняных стенах крааля, а на требование сдаться ответили по-солдатски грубо, но прямо.
Их решение казалось безрассудным. Атакующих насчитывалось пять к одному, и эти пять были людьми Де Вета - ветеранами, закаленными в сотне стычек. Захваченные вагоны длинным двойным рядом тянулись через равнину, и под их прикрытием голландцы подобрались к краалю. Но противостоявшие им британцы также были ветеранами, а оборона компенсировала разницу в численности. С завидной отвагой буры пробились к поселку и овладели крайними лачугами, но Конная Пехота отчаянно вцепилась в занимаемую позицию. Из немногих находившихся там офицеров Финдлей получил пулю в голову, Моер и Камерон в сердце, а Стронг в живот. Это был Ваггон-Хилл в миниатюре. Две безжалостные цепи стрелков почти в упор разряжали свои винтовки друг в друга. Еще раз, как при Ботавилле, британская Конная Пехота доказала, что, когда дело доходит до ожесточенной свалки, она может терпеть боль дольше, чем ее противник. Потери были ужасными. Пятьдесят один человек из маленького отряда уже лежал на земле, а число уцелевших едва превышало число пленников. Слава этой героической обороны принадлежит людям из 1-го батальона Гордонцев, 2-го Бедфордцев, Южно-Австралийцам и бойцам из Нового Южного Уэльса. Яростный бой продолжался четыре часа, пока, опаленные, покрытые пороховой гарью оставшиеся в живых британцы не вознесли молитву благодарения, увидев на южном горизонте мчавшийся им на помощь авангард Де Лисли. В течение последнего часа буры, смирившись с тем, что крааль им не взять, озаботились спасением своего конвоя, но теперь, второй раз за день, возницы обнаружили, что стволы британских винтовок вновь смотрят им в затылок. Волов в очередной раз развернули, и трофей возвратили тем, кто так отчаянно за него сражался. Двадцать восемь убитых и двадцать шесть раненых - таковы наши потери в этом, казалось безнадежном, деле. Буры оставили у крааля семнадцать мертвых и еще сорок пять их товарищей так и не смогли вырваться из мертвой бульдожьей хватки британцев. По каким-то соображениям эффективное преследование буров организовано не было, и наша колонна продолжила свой путь к Кроонстаду.
Второй случай, заметный в скучной хронике стычек и перестрелок - неожиданный визит, нанесенный небольшой колонной под командованием Бродвуда в Рейтц 11-го июля. Британцы захватили почти всех членов последнего правительства Оранжевой Республики, за исключением одного, наиболее желанного. Колонна из 200 Йоменов, 200 Драгун 7-го Гвардейского и двух орудий выступила в поход в 11 часов вечера, совершила тяжелый ночной переход, а на рассвете ворвалась в спящий поселок. Влетев на главную улицу, британцы обезоруживали ошарашенных буров, выскакивавших из домов. Легко критиковать подобную операцию издали, глядя свысока на практические трудности, сопутствующие каждому делу, но в данном случае жаль, что перед тем, как запустить хорька, в норе не заткнули все дыры. Небольшой пикет на дальнем конце улицы вполне мог преградить Стейну путь к бегству. К сожалению, президент полуодетым вскочил на лошадь и галопом умчался из городка. Сержант Кобб (Драгуны) стрелял в него с близкого расстояния, но из-за морозной ночи смазка в затворе застыла и винтовка дала осечку. От каких пустяков порой зависят великие повороты истории! Два бурских генерала, два комманданта, брат Стейна, его секретарь и несколько других официальных лиц оказались в числе двадцати девяти пленников. Была захвачена и казна, но боюсь, что, поделив ее содержимое, Йомены и Драгуны не слишком-то разбогатели.
За исключением этих двух эпизодов, боя у Рейтца и захвата в том же районе части правительства Стейна, в зимнюю кампанию не произошло ничего особенно яркого, хотя британские колонны по распоряжениям комендантов четырех военных округов выполнили большой объем тяжелой и необходимой работы. На юге генерал Брюс Гамильтон провел две зачистки: одну от железнодорожной линии к западной границе, вторую с юга и востока в направлении Петрусбурга. Итогом этих операций стали около 300 пленных. В то же самое время Монро и Хикман еще раз прошлись по уже дважды зачищенным округам Роуксвилл и Смитфилд. Восток Колонии находился в состоянии, напоминающем описание Грантом долины Шенандоа: "Ворон, - писал Грант, - перелетая ее, должен нести пищу с собой".
В центральном районе генерал Чарльз Нокс с колоннами Пайн-Коффина, Торнейкрофта, Пилчера и Генри занимался подобной же работой с подобными же результатами.
Самые решительные операции выпали на долю генерала Эллиота, трудившегося в северном и северо-восточном районах, где оставалось большое количество бюргеров, все еще не сложивших оружие. В мае и июне Эллиот отправился к Фреде, а затем вниз к восточной границе Колонии, где у Гаррисмита, наконец, встретился с Рандлом. Затем Эллиот через Рейтц и Линдли пошел назад к Кроонстаду. Именно в этом походе Конная Пехота Сладена получила упоминавшийся ранее суровый урок. Колонна Вестерна, действуя независимо, помогала Эллиоту зачищать северо-восток. В августе большой улов достался Бродвуду, сумевшему добиться от своих людей чрезвычайной мобильности - однажды они за два дня прошли девяносто миль.
Стоит упомянуть и о генерале Рандле, занятом поисками в труднодоступном районе подчиненного ему округа - в тех самых местах, где велась охота на Принслоо и произошла капитуляция у Фоурисбурга. В этом же районе кочевал со своими людьми Критцингер после того, как его в июле вытеснили из Колонии. Множество мелких стычек и перестрелок, происходивших в горах, доказывали, что буры продолжают сопротивление.
В июле и августе в центральных районах Колонии Оранжевой Реки активные операции проводили отряды Спенса и Римингтона, а в большой облаве в ее северо-восточном углу участвовали три колонны Эллиота, две Пламера, одна Генри и несколько меньших отрядов. В результате этой операции британцы захватили большое количество пленных и много скота, но вполне очевидно, что привлечение столь крупных сил ради подобного итога - пустая трата энергии. Похоже, приближалось время, когда сильный отряд военной полиции, постоянно находящийся в каждом районе, мог оказаться более эффективным инструментом. Одним из интересных явлений этой фазы войны стало создание полицейских сил из числа сдавшихся бюргеров. Эти люди, получавшие хорошую плату, хороших лошадей и хорошее оружие, стали эффективным дополнением к британским силам. Движение постоянно ширилось, и к концу войны в рядах полиции насчитывалось несколько тысяч бюргеров под командованием таких известных офицеров, как Селльерс, Виллонел и младший Кронье, сражавшихся против своих соотечественников-партизан. Кто мог предвидеть подобное в 1899 году!
Прокламация лорда Китченера, опубликованная 9-го августа, знаменовала еще один оборот в закручивании гаек британскими властями. Этой прокламацией бюргеры оповещались, что те из них, кто не сложит оружие к 15-му сентября, будут высланы из страны (это относилось к командирам) или (касательно рядовых бюргеров) будут принуждены самостоятельно содержать свои семьи, находящиеся в лагерях беженцев. Поскольку большинство бюргеров, продолжавших воевать, были людьми небогатыми, последняя угроза не произвела на них особого впечатления, но с другой стороны, хотя и не слишком действенная, она могла остудить некоторые горячие головы в восстановительный период. Поле опубликования прокламации отмечалось некоторое увеличение числа сдавшихся, но в целом воззвание не дало ожидаемого результата, и вопрос о его целесообразности остается открытым. Можно сказать, что эта дата отметила окончание зимней кампании и открыла новую фазу борьбы.
Глава 35 Партизанские операции в Капской Колонии
Мы уже касались вторжения буров в Капскую Колонию и видели, что к моменту, когда Де Вета вытеснили за Оранжевую Реку, их западные отряды также были почти изгнаны, или, в крайнем случае, ушли сами. Эти события произошли в начале марта 1901 года. Также упоминалось, что, хотя буры покинули пустынные и бесплодные просторы Кару, их восточные отряды, пришедшие с Критцингером, не вернулись домой, а засели в гористых центральных районах Колонии. Оттуда бюргеры раз за разом наносили удары по железнодорожным линиям, маленьким городкам, британским патрулям и прочим целям, оказавшимся поблизости и бывшим им по зубам. В близлежащих районах они набрали достаточное количество рекрутов, а симпатизировавшие им голландские фермеры в достатке предоставляли лошадей и продовольствие. Маленькие бродячие отряды бюргеров расползлись по громадному пространству. На всей территории от Оранжевой Реки до Оудтсхорнских Гор, и от Кейптаунской железной дороги на западе до Фиш-Ривер на востоке оставалось немного уединенных ферм, куда не заглянули бы их непоседливые и предприимчивые разведчики. Целью всего движения, несомненно, являлось провоцирования всеобщего восстания в Колонии, и следует признать: если порох не взорвался, то не потому, что плохо чиркали спичками.
На первый взгляд, ликвидация небольших разрозненных банд выглядит простейшей военной операцией, но на самом деле это задача не из легких. Противник действовал в обширном районе со сложным рельефом, имел отличных лошадей, повсюду и всегда располагая свежей информацией и свежим продовольствием. При таких условиях неповоротливые британские колонны с их орудиями и вагонами почти не имели шансов его настигнуть. Опасные даже в своем бегстве, буры с готовностью атаковали любой отряд, опрометчиво подставившийся под удар, тем самым вынуждая британских командиров медленно и осторожно вести свои колонны по горным проходам. Лишь когда удавалось точно установить местоположение коммандо и два-три британских отряда начинали действовать совместно - возникали разумные основания для навязывания противнику боя. Тем не менее, несмотря на все неблагоприятные факторы, маленькие колонны месяц за месяцем играли с коммандос в прятки, и, следует признать, выигрывали не всегда. В настоящей главе мы можем лишь в самых общих чертах проследить за переменчивой фортуной этой кампании с ее главными взлетами и падениями.
Ранее упоминалось, что коммандо Критцингера разбилось на множество отрядов, пополнявшихся частично за счет Капских мятежников, частично благодаря свежим силам, прибывавшим из Колонии Оранжевой Реки. Чем сильнее британцы давили на севере, тем с большей охотой бюргеры перебрались в эти земли. Общее количество буров, бродивших по восточным и центральным округам, достигало двух тысяч человек, разделенных на отряды численностью от пятидесяти до трех сотен бойцов. Лидерами этих коммандос являлись Критцингер, Схиперс, Малан, Мибург, Фуше, Лоттер, Смутс, Ван Риинен, Латеган, Маритц и Конрой. Два последних действовали на западе страны. Охотясь за многочисленными и активными партизанскими отрядами, британцы были вынуждены держать в поле множество подобных же подразделений, известных как колонны Горринже, Краббе, Хенникера, Скобелла, Дорана, Каваны, Александера и других. Две миниатюрные армии петляли, словно в путанной бесовской пляске, по всей Колонии. Зуурбергские вершины к северу от Стейнсбурга, Снеувбергский хребет южнее Мидделбурга, Оудтсхоорнские Горы на юге, Крадокский, Муррейсбургский и Грааф-Рейнетский округа - вот главные центры активности буров.
В апреле Критцингер отправился на север, к границе Колонии Оранжевой Реки встретиться с Де Ветом, а в конце мая с двумя сотнями последователей вернулся обратно. За этот месяц британские колонны провели немало перестрелок и совершили множество тяжелых переходов, но на их счету не было ни одного события, достойного именоваться успехом.
В первых числах мая в Европу отплыли два пассажира, и отъезд каждого из них стал в какой-то мере историческим событием. Первым был измученный трудами губернатор Колонии, умевший предвидеть опасность и способный мужественно смотреть ей в лицо. Изможденное лицо Милнера и преждевременно поседевшие волосы красноречиво свидетельствовали о чудовищном грузе ответственности, который он нес последние три года. Великодушный гуманист и ученый, он, казалось, больше подходил для спокойной академической жизни, чем для бурной судьбы, уготованной ему тонкой проницательностью мистера Чемберлена. Утонченный цветок английского университетского образования с тихим голосом и учтивыми манерам - трудно даже вообразить впечатление, производимое им на прямолинейные и грубые натуры, щедро порождаемые Южной Африкой. Но за внешней мягкостью скрывались высочайшее чувство долга, исключительная ясность мысли и моральная доблесть, помогавшие ему следовать по пути, указанному разумом. Его трехмесячный отдых в Англии стал поводом к демонстрации чувств удивительного доверия и уважения со стороны соотечественников. В августе он вернулся за свой рабочий стол уже как лорд Милнер, и с этого момента создание единой и лояльной к Империи Южной Африки стало целью его жизни.
Вторым путешественником, отправившимся почти одновременно с Губернатором, была миссис Бота, жена бурского генерала, отплывавшая в Европу как по личным, так и по политическим мотивам. Она везла Крюгеру подробный отчет о реальном положении в стране и отчаянном положении бюргеров. Ее миссия не возымела немедленного или ощутимого эффекта - изнурительная война, тяжелая для британцев и фатальная для буров, продолжалась.
Вернемся к обзору операций в Капской Колонии. Первое очко взяли нападавшие. 13-го мая, к югу от Мараисбурга, коммандо Малана сумело разгромить сильный патруль Мидлендских Конных Стрелков - местного колониального отряда. Шесть убитых, одиннадцать раненых и сорок один пленный - таковы плоды этой маленькой виктории, попутно обеспечившей буров запасом винтовок и боеприпасов. 21-го мая колонна Краббе вошла в контакт с Лоттером и Латеганом, но эта стычка не имела какого-либо позитивного результата.
К концу мая активность буров значительно повысилась, что объяснялось возвращением с севера коммандо Критцингера. Хейг на какой-то момент вытеснил Схиперса из крайней южной точки, которой тот достиг, и юный бурский командир перебрался в Грааф-Рейнетский округ. Но на другом конце Колонии возле Кенхарта объявился Конрой, 23-го мая давший горячий бой подразделению Пограничных Скаутов. Главные силы буров под командованием Критцингера действовали в центральных районах. В Крадокском округе наблюдалась такая их концентрация, что стало ясно - какое-то большое предприятие не за горами. Долго ждать не пришлось. 2-го июня, совершив стремительный переход, бурский лидер обрушился на Джеймстаун: смял шестьдесят городских стражников и разграбил город, получив необходимые ему припасы и сотню лошадей. Однако британские колонны находились рядом, и буры, через несколько часов бросив выжатый, словно лимон, городок, вновь растворились среди холмов. 6-го июня британцам, наконец, улыбнулась небольшая удача. В этот день Скобелл и Лукин в округе Беркли-Ист застали врасплох лагерь противника, взяв двадцать пленников, 166 лошадей и много добычи, награбленной в Джеймстауне. В тот же день Уиндхем с подобной же бесцеремонностью обошелся с Ван Реененом, захватив двадцать два бюргера.
8-го июня общее командование операциями в Капской Колонии принял на себя генерал Френч. С этого момента главной задачей, действовавших по единому плану и подчиненных ему многочисленных колонн, стало вытеснение противника на север. Однако для того, чтобы новая тактика принесла ожидаемые плоды, потребовалось некоторое время, поскольку коммандос были легче на подъем и лучше обеспечены лошадьми, чем их преследователи. 13-го июня молодой и горячий Схиперс, командовавший собственным отрядом (тогда как в британской армии в этом возрасте ему пришлось бы довольствоваться чином младшего лейтенанта), совершил налет на Муррейсбург и захватил патруль. 17-го июня Монро со Скаутами Ловата и Конной Пехотой Бетьюна добились незначительного успеха вблизи Таркстада, но тремя днями позже в переплет вновь попали невезучие Мидлендские Конные Стрелки. Ранним утром у Ватерклоофа, в тридцати милях западнее Крадока, Критцингер застал их врасплох и задал хорошую трепку. В том злосчастном деле Стрелки потеряли десять человек убитыми, одиннадцать ранеными и шестьдесят шесть пленными. Жизнь в очередной раз опровергла миф о том, что колониальные войска отличаются большей бдительностью, чем регулярные.
К концу июня Фуше - один из наиболее предприимчивых партизанских командиров - надеясь получить лошадей и припасы предпринял бросок из Беркли-Ист в туземную резервацию Транскеи. Это походило на жест отчаяния, поскольку тщетно было надеяться, что воинственные кафры позволят себя безропотно грабить, а стоило ассегаям обагриться кровью, и никто не взялся бы предсказать дальнейшие беды. С величайшей последовательностью Британское Правительство даже в самые черные дни сдерживало воинственные племена зулусов, свази и басуто, имевшие свои старые обиды на Амабоон. Рейд Фуше остановили до того, как он успел привести к серьезным последствиям. Горстка Гриквалендских Конных Стрелков преградила ему путь, а быстро приближавшиеся ветераны-колониалы Далгети вынудили буров вернуться на север.
Хотя Фуше удалось остановить, он продолжал оставаться силой, с которой следовало считаться. 14-го июля его коммандо предприняло решительную атаку в окрестностях Джеймстауна, напав на колонну Коннаутских Рейнджеров, эскортировавшую конвой. Майор Мур организовал решительную оборону и, в конце концов, после многочасового боя сумел не только отбросить противника, но и захватить его лагерь. В этом энергичном столкновении британцы потеряли семь человек убитыми и семнадцать ранеными.
10-го июля генерал Френч, изучая с высокого горного пика раскинувшийся внизу гигантский театр боевых действий, гелиографом переговаривался с войсками, находившимися за сотню миль. С этого же пика он отдал приказ четырем колоннам идти в долину, в которую, по сведениям, юркнул Схиперс. Из собственного письма Схиперса мы знаем, что к этому времени его коммандо насчитывало 240 человек. Сорок из них - фристейтеры, остальные - колониальные мятежники. На призыв Френча откликнулись Кру, Уиндхем, Дорен и Скобелл, но юный бурский командир, проявив незаурядную находчивость, сумел увести своих людей вверх по ущелью, прорезавшему обрывистый склон одного из холмов, и вырваться из ловушки. Последние операции продемонстрировали возросшую мобильность британских колонн, принесших свои пушки и багаж в жертву скорости передвижения. Костяк коммандо ушел, но двадцать пять наиболее нерасторопных буров все же оказались в плену. Эта акция имела место в холмах, расположенных в тридцати милях западнее Грааф-Рейнета.
21-го июля Краббе и Критцингер столкнулись в горах рядом с Крадоком. Буры оказались достаточно сильны и сумели удержать позицию. Но в тот же день, вблизи Муррейсбурга, Лукин, доблестный артиллерист-колониал, с девятью десятками бойцов наткнулся на отряд Латегана, насчитывавший полторы сотни бюргеров. В итоге британцы захватили десять пленных и около сотни лошадей. 27-го июля в другой части Колонии после отчаянного сопротивления небольшая британская партия (двадцать один Имперский Йомен) сдалась крупному отряду буров у Доорн-Ривер. Кафры-разведчики, захваченные в ходе этой акции, были хладнокровно расстреляны победителями. Бурам нет оправдания за неоднократные убийства цветных, служивших британцам, поскольку с начала войны они постоянно привлекали своих кафров для выполнения самых разнообразных задач, запрещая лишь непосредственное участие в боевых действиях. К этому времени война утратила черты человечности, присущие ей в начале. Долгая напряженная борьба ожесточила обе стороны, но британские смертные приговоры мятежникам - явление, пусть и достойное сожаления, тем не менее, остающееся законным правом воюющей стороны. Если припомнить бурам использование британской униформы, массовое нарушение клятв, постоянное применение экспансивных пуль, злоупотребление Красным Крестом и системой пропусков, невозможно чрезмерно винить британцев за проявление некоторой суровости при подавлении вооруженного восстания в собственной колонии. Если в конечном итоге мы пришли к применению жестоких мер, то лишь после того, как были испробованы и доказали свою неэффективность меры крайне снисходительные. Лишение права голоса на пять лет, как наказание за стрельбу в собственный флаг - несомненно, самое мягкое наказание, какое Империя когда-либо накладывала на мятежников.
В начале августа скоординированная работа колонн Френча начала приносить плоды. Гигантской дугой, гоня партизан перед собой, британцы двигались на север. Схиперс, действуя в своей обычной непредсказуемой манере, умудрился вновь уйти на юг, но другие бурские отряды не смогли прорвать кордон, и британцы теснили их к железнодорожной линии Стормберг-Нааупорт. С 7-го по 10-е августа главные силы буров были отброшены от Грааф-Рейнета к Зибусу, где они пробились за железную дорогу, потеряв мало людей, но большое количество лошадей. Мы надеялись, что блокгаузы на железной дороге задержат противника, но под покровом темноты бюргеры проскользнули мимо и ушли в Стейнсбургский округ, где эстафету преследования приняли колониалы Горринже. 18-го августа его люди гнали коммандос от Стейнсбурга до Вентерстада, убив двадцать буров и нескольких взяв в плен. 15-го числа Критцингер с главными силами бюргеров перешел Оранжевую Реку вблизи Бетули и направился в Вепенерский округ Колонии Оранжевой Реки. В Капской Колонии остались лишь Схиперс, Лоттер, Латеган и еще несколько небольших бродячих банд, к которым было приковано все внимание британских колонн. В итоге к концу месяца Латеган также ушел за реку. На какое-то время казалось, что ситуация в Колонии значительно улучшилась, но вскоре буры вновь устремились через северо-западную границу. Война, шедшая у самого порога, несомненно, возбуждающее действовала на голландских фермеров. Периодические незначительные успехи, такие, как пленение 10-го августа людьми Терона шестидесяти Скаутов Френча, не давали бюргерам впасть в отчаяние. Изо всех оставшихся в Колонии партизанских отрядов наиболее сильным считалось коммандо Схиперса, насчитывавшее до 300 человек. Его люди были неплохо экипированы и имели хороших лошадей. Прорвавшись сквозь кордон, Схиперс направился в свое старое убежище на юго-западе. Терон с меньшим отрядом действовал в Юниондейлском и Уиллоуморском округах, преимущественно в направлении морского побережья (Моссел-Бей), но путь к морю ему преградил Кавана. Схиперс первоначально пошел к Кейп-Тауну, но у Монтагью отвернул к Тоус-Ривер.
Ранее британцы, хотя и гонялись за бурскими отрядами, нанося им определенный урон, никак не могли их разгромить. 4-е сентября, день, когда коммандо Лоттера было полностью уничтожено колонной Скобелла, стало своеобразной поворотной точкой. Британская колонна состояла из отряда Капских Конных Стрелков и неутомимого 9-го Уланского. Британцы обнаружили противника в долине западнее Крадока и поутру, перекрыв все лазейки, атаковали его. Успех был полным. Буры укрылись в строении и оказали упорное сопротивление, но их положение было безнадежным, и, после ожесточенного обстрела, они подняли белый флаг. Одиннадцать бюргеров были убиты, сорок шесть ранены, а пятьдесят шесть взяты в плен - цифры, ярко свидетельствующие об упорстве обороны. В числе пленных оказался сам Лоттер. Британцам достались 260 лошадей, порядочное количество боеприпасов и немного динамита. Несколько дней спустя, 10-го сентября, подобный, но менее смертельный, удар полковник Краббе нанес коммандо Ван дер Мерве, являвшегося частью отряда Схиперса. Бой произошел вблизи Лейнгсбурга, лежащего на главной линии, к северу от Матйесфонтейна, и закончился рассеянием бурского отряда, смертью их восемнадцатилетнего командира и пленением тридцати семи бюргеров. Но семьдесят коммандос сумели уйти по тайной тропе. Вся слава этого боя принадлежит Колониалам и Йоменам, потерявшим в схватке семь человек. Полковник Краббе, ободренный достигнутым успехом, продолжил преследование и 14-го сентября вошел в соприкосновение с коммандо Схиперса у Ледисмита (не следует путать этот населенный пункт с героическим натальским городом), понеся некоторые потери. 17-го числа на севере Колонии бурами был захвачен патруль Гвардейских Гренадер. Командовавший им юный лейтенант Рибоу встретил смерть как настоящий солдат.
В тот же день более серьезное столкновение произошло вблизи Таркстада, к востоку от Крадока - печально известного центра брожения в центральных землях. В этом районе было замечено коммандо Смутса численностью в несколько сотен человек, и наши колонны тут же сосредоточили на нем свое внимание. Один из проходов, Эландс-Ривер-Поорт, охранял эскадрон 17-го Уланского полка. Именно этот пост подвергся неожиданной и очень энергичной атаке. Буры сумели беспрепятственно приблизиться к посту частично благодаря туману, частично использованию униформы цвета хаки (этот прием, похоже, никогда не утратит своей действенности). В результате бюргеры ворвались в британский лагерь до того, как Уланы смогли организовать хоть какое-то сопротивление. Многие британцы получили пулю, не успев даже добежать до лошадей. Огонь буров был настолько ожесточенным, что эскадрон потерял тридцать четыре человека убитыми и тридцать шесть ранеными. Единственным утешением 17-го Уланского может служить факт, что в этом трагическом происшествии их жестоко пострадавший эскадрон остался верен полковому девизу "Смерть или Слава", поскольку пленных, похоже, не было.
После этого кровавого происшествия последовало несколько недель, в течение которых, то ли отсутствие событий, то ли присутствие военного цензора образовали в отчетах об операциях необычную лакуну. При наличии многочисленных мелких коммандо и не менее многочисленных колонн преследования, длительное отсутствие каких-либо боевых столкновений выглядит событием экстраординарным. Прекращение активных действий можно объяснить лишь вялостью преследователей, а саму вялость - состоянием лошадей. Любая цепь размышлений о ходе этой войны приводит к вечному "конскому вопросу" и соответствующему выводу: независимо от времени года и театра военных действий есть все основания вынести беспощадный обвинительный акт британской непредусмотрительности, отсутствию здравого смысла и должной постановки дела. Шел третий год войны, а британцы все еще не могли угнаться за бурами. Учитывая, что мы проникли в самые отдаленные районы Трансвааля и Колонии Оранжевой Реки и имели в своем распоряжении всех лошадей мира, наша медлительность остается одним из самых парадоксальных моментов этой необычной кампании. Начиная с телеграмм "Предпочтительнее пехота", обращенных к нации великолепных наездников и кончая неспособностью приобрести великолепных южноафриканских лошадей, импортируя вместо них животных, непривычных к местным условиям - во всем этом видится одна бесконечная цепь непростительных промахов. Даже к концу войны в Колонии не усвоили очевиднейший урок - лучше дать каждому из 1000 всадников по две лошади, на которых они сумеют догнать врага, чем посадить на этих лошадей 2000 бойцов, которые никогда не сумеют его настичь. В течение двух лет преследование всадника, располагавшего двумя лошадьми, всадником, имеющим одну лошадь, являлось предметом горьких сетований с нашей стороны и язвительных насмешек со стороны всех остальных.
В связи с описанием операций в Колонии нельзя не упомянуть эпизод, имевший место на крайнем северо-западе, который, укладываясь в логику повествования, достоин привлечь внимание читателя как один из славных примеров подвига, свершенного британским оружием. Речь пойдет о героической защите конвоя 74-й ротой Ирландской Имперской Йоменри. Конвой доставлял продовольствие в Грикватаун на кимберлийском участке театра военных действий. Город долгое время блокировали бюргеры Конроя. Обитатели Грикватауна находились на грани голода, и требовалось предпринять меры для облегчения их положения. С этой целью под командованием майора Хамби (Ирландская Йоменри) был снаряжен конвой, растянувшийся почти на две мили. Его эскортировали 75 Нортумберлендских Фузилера, двадцать четыре местных бойца и сто всадников 74-й роты Ирландской Йоменри. В пятнадцати милях от Грикватауна, в месте, именуемом Рооикопис, конвой атаковали несколько сотен бюргеров. Два взвода Ирландцев успели занять оборону на высоте, с которой могли контролировать вагоны и удерживали ее, пока почти все бойцы не вышли из строя. Высота заросла кустарником, и противоборствующие стороны сошлись почти вплотную. Йомены не отступили ни на шаг, хотя понимали, что значительно уступают противнику в численности. Вдохновленные примером своих юных лидеров Медена и Форда, они пожертвовали жизнями, чтобы дать время подойти орудиям, и конвой смог выйти из-под удара. Олифф, Бонинг и Маклеан, знавшие друг друга с детства, сражаясь плечом к плечу, погибли на этой высоте и впоследствии были похоронены в одной могиле. Из сорока трех человек, участвовавших в бою, четырнадцать были убиты и двадцать тяжело ранены. Однако они не зря пожертвовали своими жизнями. Буров отбили, спася и конвой, и Грикватаун. В этой схватке бюргеры потеряли убитыми и ранеными от тридцати до сорока человек, а их командир, Конрой, вспоминал, что это был самый ожесточенный бой в его жизни.
Осенью и зимой 1901 года генерал Френч неуклонно проводил в жизнь систему зачистки отдельных округов - по одному за операцию, одновременно пытаясь системой блокгаузов и расстановкой сил держать в строгой изоляции участки Колонии, в которых еще оставались коммандос. В ноябре, действуя подобным образом, он сумел загнать отряды противника на крайний северо-восток и юго-запад полуострова. Вряд ли общая численность бурских коммандо, на три четверти состоявших из капских мятежников, превышала пятнадцать сотен человек. Зная, что на этом этапе войны бюргеры были неважно экипированы, а многие имели под седлом осла вместо лошади, даже делая скидку на сочувствие фермеров и сложности рельефа, трудно поверить, что преследование всегда велось с должным упорством и решительностью.
На северо-востоке Мибург, Весселс и воинственный Фуше в течение нескольких месяцев пользовались почти неограниченной свободой, тогда как в центральных районах бродячие бурские банды согнали в кучу и теснили, пока не выдавили западнее главной линии железной дороги. Здесь, в округе Кальвиния, в октябре 1901 года объединилось несколько коммандо - Маритца, Лоува, Смита и Терона. Этот объединенный отряд, продвигаясь на юг, направился в изобилующий зерном район вокруг Пикетберга и Мелмесбери. На мгновенье показалось, что их академические сторонники в Паарле действительно предугадали столь старательно раздуваемое пламя восстания. Бурские патрули объявились в сорока милях от Кейп-Тауна. Однако небольшая колонна, состоявшая из Улан и местных войск, сумела пресечь дальнейшее продвижение противника. Ближе к концу октября Маритц, командовавший в этом районе, повернул на север и 29-го октября захватил встретившийся ему небольшой британский конвой. В начале ноября он вернулся и атаковал Пикетберг, но был отбит, понеся некоторые потери. С этого момента британцы, методично напирая с юга и востока, выталкивали партизан все дальше и дальше в бескрайние пустынные западные земли, пока в апреле следующего года не загнали за многие сотни миль в Намакваленд.
К 9-му октября (второй годовщине Ультиматума) введя в Кейп-Тауне и других портовых городах военное положение, военным развязали руки. Это решение эффективно перекрывало возможные источники снабжения противника необходимыми припасами и рекрутами. То, что к подобным мерам не прибегли двумя годами ранее, доказывает, насколько местным политическим соображениям дозволялось доминировать над жизненно-важными потребностями Имперской политики. Между тем суды, заседавшие по вопросам государственной измены, выносили приговоры, быстро прошедшие путь от самых мягких до самых трагических, демонстрируя мятежникам, что опасность подстерегает их не только на поле боя. Казнь Лоттера и его помощников сигнализировала, что долготерпение Империи лопнуло.
Юный бурский лидер Схиперс долгое время был занозой в теле британцев. В течение нескольких месяцев он непрестанно будоражил южные округа, отличаясь как стремительными маневрами, так и жестокой решительностью некоторых из его акций. В начале октября из-за тяжелой болезни, приковавшей Схиперса к постели, руки британцев наконец-то смогли до него дотянуться. После выздоровления он был обвинен в многократном нарушении законов войны, включая убийство нескольких туземцев. Юношу приговорили к смерти и казнили в декабре. Его отвага и молодость (Схиперсу было лишь двадцать три года) вызывают искреннюю симпатию. С другой стороны, мы дали слово защищать туземцев, и если бы он, обращавшийся с цветными столь сурово, избежал должного наказания, туземцы потеряли бы веру в наши обещания и нашу справедливость. То, что месть британцев не была слепа, продемонстрировал последовавший вскоре случай с более важным бурским командиром - Критцингером, главным лидером всех бюргерских коммандо, действовавших в Капской Колонии. Критцингер был ранен и схвачен 15-го декабря, во время попытки пересечь линию в районе Гановер-Роуд. Он предстал перед судом, и его судьба зависела от того, насколько большой была его личная ответственность за злодеяния некоторых из его подчиненных. В ходе разбирательства суд получил несомненные доказательства, что Критцингер стремился удерживать своих людей в рамках цивилизованной войны, и с поздравлениями и рукопожатиями вынес ему оправдательный приговор.
В последние два месяца 1901 года кампания в Капской Колонии велась по новой системе. Колониальные и местные (окружные) войска перевели под непосредственное командование Колониальных офицеров и Колониального Правительства. Уже давно назревала необходимость в определенном перераспределении прав, и результаты подтвердили правильность предпринятых действий. Без каких либо драматических событий неотвратимый процесс истощения сил, постоянные преследования и невзгоды измотали коммандос. Большие отряды превратились в маленькие, а маленькие исчезли. Теперь, лишь объединив несколько отрядов, буры могли рассчитывать на успех в чем-либо большем, чем грабеж фермы.
И такое объединение произошло в начале февраля 1902 года, когда Смутс, Малан и несколько других бурских лидеров продемонстрировали заметную активность в районе Калвинии. В их отрядах, похоже, находилась часть северных ветеранов-республиканцев, представлявших собой более грозный боевой материал в сравнении с не имевшими достаточного опыта колониальными мятежниками. По стечению обстоятельств в этот момент у Калвинии действовало несколько опасно слабых британских колонн, и лишь благодаря действительно великолепной выдержке наших войск мы избежали серьезного разгрома. Два отдельных боя, причем серьезных, произошли в один и тот же день, и в обоих случаях буры смогли обеспечить за собой значительное численное превосходство.
В первом случае речь идет о бое, в котором колонна полковника Дорана с чрезвычайно серьезными потерями сумела выпутаться из очень опасной ситуации. Доран имел под своим командованием 350 человек и два орудия. Эта, и без того небольшая горстка людей разделилась, когда Доран с полутора сотней бойцов отправился обыскивать отдаленную ферму. 5-го февраля две сотни под командованием капитана Сондерса с орудиями и конвоем оставались в месте, называемом Миддлепост, лежащем в пятидесяти милях юго-западнее Калвинии. Это были люди 11-й, 23-й и 24-й Имперской Йоменри и отряд Капской Полиции. Разведка буров действовала великолепно, что было неудивительно в стране, усеянной фермами. Ослабленная колонна была немедленно атакована коммандос Смутса. Сондерс свернул кемп и бросил конвой, сосредоточив усилия на сохранении орудий. Полыхавшие вагоны осветили ночь. Ее первозданную тишину огласили пьяные выкрики повстанцев, кутивших среди захваченного добра. С первыми лучами зари небольшой британский отряд был решительно атакован со всех сторон, но его бойцы держали оборону с упорством, делавшим честь любому подразделению. Столь часто подвергавшиеся критике Йомены сражались как ветераны. Горстки солдат, засевшие в наиболее уязвимых точках, обороняли чрезмерно растянутую позицию. Лейтенанты Табор и Чичестер с одиннадцатью бойцами 11-го Имперского Йоменри получили задачу удерживать гребень, с которого противник мог бы вести по нашим орудиям фланговый огонь. Приказ гласил "стоять насмерть", и они героически его выполнили. Буры сумели овладеть высотой лишь после того, как оба офицера были убиты, а девять из одиннадцати бойцов лежали на земле. Несмотря на потерю этой позиции, бой продолжался до полудня, пока не вернулся Доран с патрулем. Положение оставалось в высшей степени угрожающим, потери тяжелыми, к тому же силы буров росли. Доран приказал немедленно начать отход, и небольшая колонна, после десяти дней невзгод и тревог, сумела благополучно достичь железной дороги. Раненых оставили на попечение Смутса, который обошелся с ними по-рыцарски гуманно.
В тот же день коммандо Малана атаковало британский конвой, направлявшийся из Бофорт-Вест к Фрасербургу. Эскорт, состоявший из шестидесяти Колониальных Конных Стрелков и сотни Вест-Йоркширских Милиционеров, несмотря на упорное сопротивление, был опрокинут, а его командир, майор Крофтон, - убит. Буры уничтожили вагоны и отступили, поскольку к месту боя подошла колонна Краббе, за которой следовали Каппер и Ланд. В общем, в двух акциях британцы потеряли двадцать три человека убитыми и шестьдесят пять ранеными.
Тем не менее, прогресс в восстановлении законности и порядка на юго-западных территориях, столь долго находившихся в состоянии брожения, становился все заметнее. Полковник Кру в этом районе и полковник Лукин по другую сторону линии, действуя исключительно силами Колониальных войск, продолжали вытеснять мятежников, удерживая очищенные ранее территории хорошо продуманной системой обороны. К концу февраля к югу от железнодорожных линий на Бофорт-Вест и Клануилльям противника не было. Это стало результатом множества тяжелых переходов и маленьких, но жарких стычек. Небольшие колонны под командованием Краббе, Каппера, Уиндхема, Никалла и Ланда постоянно находились в движении. Результаты их труда для публики выглядели не слишком эффектно, зато в тылу этих отрядов неуклонно росла территория, на которой возрождалась мирная жизнь. В стычке, произошедшей 20-го февраля, был убит известный бурский командир судья Хьюго и схвачен пользовавшийся дурной славой повстанец Ванхерден. К концу месяца наконец-то удалось прервать безмятежное пребывание Фуше в северо-восточных землях, вытеснив остатки его коммандо в центральные районы, где они нашли прибежище в горах Камдебоо. К этому моменту в той же природной крепости уже скрывались люди Малана. Малан был ранен и взят в плен в ходе стычки, произошедшей в районе Сомерсет-Ист за несколько дней до всеобщей бурской капитуляции. Фуше сдался у Крадока 2-го июня.
Последним инцидентом этой разбросанной в пространстве, запутанной и бесцветной кампании на Капе стал рейд, предпринятый трансваальским лидером Смутсом в Порт-Ноллотский округ Намакваленда, известный своими медными шахтами. В этом месте от побережья до городка Оокип тянулась небольшая железная дорога протяженностью всего в семьдесят миль. Трудно представить, что понадобилось бурам в этом отдаленном уголке театра военных действий, разве что они рассчитывали овладеть самим Порт-Ноллотом, восстановив, таким образом, связь со своими сторонниками и союзниками. В конце марта бурские всадники неожиданно возникли из пустыни, сбили британские аванпосты и потребовали сдачи Оокипа. Полковник Шелтон, командовавший небольшим гарнизоном, послал бескомпромиссный отказ, но не сумел защитить железную дорогу у себя в тылу. Линия была повреждена вместе с несколькими возведенными для ее защиты блокгаузами. Лояльное население близлежащих мест сбежалось в Оокип, и на коменданта городка легла забота о пропитании шести тысяч человек. Противник успешно овладел Спрингбоком (небольшим постом) и Конкордией - горнодобывающим центром, перешедшим в его руки без сопротивления вместе со столь необходимыми бурам запасами провианта, боеприпасов и динамита. Последний использовался противником для изготовления ручных бомб, оказавшихся чрезвычайно эффективным оружием при штурме блокгаузов. Гарнизон со значительными потерями оставил несколько узлов обороны, но в целом в ходе месячной осады, несмотря на предпринимаемые атаки, буры так и не смогли прорвать слабые оборонительные позиции, защищавшие город. В очередной раз в конце войны, как и в ее начале, голландские стрелки продемонстрировали свою неспособность сломить оборону британцев. В Порт-Ноллоте организовали освободительную колонну под командованием полковника Купера. Наступая вдоль железной дороги в первых неделях мая, она заставила Смутса снять осаду. Вскоре пришли вести о мирных переговорах, и бурский генерал направился в Порт-Ноллот, откуда был морем доставлен в Кейп-Таун, а затем далее на север, для участия в дискуссиях своих соотечественников. Смутс мужественно и благородно прошел всю войну, и можно надеяться, что благодаря молодости, бесценному военному и дипломатическому опыту его ждет блестящая карьера на более широком поприще, чем то, за которое он боролся.
Глава 36 Весенняя кампания (сентябрь-декабрь, 1901)
В предыдущих главах мы бегло коснулись истории боевых действий африканской зимой 1901 года, представив краткий отчет о ходе дел в Трансваале, Колонии Оранжевой Реки и Капской Колонии. Надежды британцев на то, что им удастся загасить очаги сопротивления до того, как молодая трава восстановит мобильность крупных отрядов буров, рухнули. К средине сентября тускло-коричневый вельд зазеленел, и великой драме, несмотря на страстное желание британцев и большинства буров побыстрее опустить финальный занавес, судилось продлиться еще один акт. Как бы ни раздражало нас стойкое, но бессмысленное сопротивление бюргеров, мы утешались надеждой, что люди, однажды испившие эту горькую чашу до дна, вряд ли возжелают пригубить ее в будущем.
15 сентября - день вступления в силу положений британской прокламации, оповещавших о наказании бурских лидеров, продолжавших сопротивление. Следует признать, что беспристрастному наблюдателю такой шаг мог показаться суровым и неблагородным, поскольку эти люди не нарушали законов цивилизованной войны. Наложение персонального наказания на офицеров армии противника - шаг, которому трудно найти прецедент. Не слишком мудро официально ставить своего противника вне общепринятых законов войны, поскольку такой подход открывает ему возможность поступать с вами аналогичным образом. Единственным оправданием подобного курса мог бы служить полный успех, подразумевавший, что Разведывательный Департамент знает о поисках бурскими лидерами достойного повода для сдачи, наподобие упомянутой Прокламации. Но практика показала, что о подобном раскладе не было и речи, а затея в целом выглядела опрометчивой и деспотической. В честном бою вы побеждаете противника доблестью, силой или мудростью, но не угрожаете ему особыми наказаниями, направленными на отдельных личностей. Бюргеры Трансвааля и Оранжевой Республики были законной воюющей стороной и заслуживали должного обращения - положение, безусловно, не относящееся к выступавшим на их стороне африканерским мятежникам.
С некоторых пор британцы стали относиться к своему противнику, как к разбитым и дезорганизованным бандитским шайкам, но с началом весны бюргеры напомнили, что они по-прежнему способны на серьезные согласованные действия. Для доказательства, что буры остались доблестными и энергичными бойцами, они избрали тот самый день, в который британцы отказались считать их официальной воюющей стороной. Несмотря на то, что еженедельная отправка пленных убеждала всех, кто следил за событиями, в истощении и угасании бурских резервов, в различных районах театра военных действий одно за другим произошло несколько боевых столкновений, общий итог которых складывался не в пользу британского оружия. Теперь рассмотрим эти инциденты в хронологическом порядке, пытаясь, насколько это возможно, увязать их в одно повествование.
Генерал Луис Бота, преследуя двойную цель - предпринять ряд наступательных акций и удержать колеблющихся бюргеров от внимательного изучения прокламации лорда Китченера, во второй неделе сентября собрал свои силы в округе Эрмело. Отсюда он стремительно повел коммандос в сторону Наталя. Перед лицом угрозы британским волонтерам этой колонии вновь пришлось взять в руки винтовки и поспешить к границе. На какое-то мгновенье ситуация до абсурда напомнила события двухгодичной давности. При этом Бота играл роль Жубера, а командовавший на границе Литтелтон - Уайта. Чтобы аналогия была полной, кому-то оставалось сыграть Пенна Саймонса, и эта опасная роль выпала отважному офицеру, майору Гафу, командовавшему отдельным отрядом. Это подразделение считалось достаточно сильным, чтобы выдержать удар, но жизнь рассудила иначе.
Небольшая колонна Гафа состояла из трех рот Конной Пехоты и двух орудий 69-й батареи Полевой Артиллерии. Она действовала у юго-восточного угла Трансвааля вблизи Утрехта - как раз там, где Бота планировал войти в Наталь. Когда 17-го сентября Гаф пересек Блад-Ривер по Де Джагерс-Дрифт (неподалеку от Данди), то обнаружил, что вошел в соприкосновение с противником. Британская колонна обеспечивала проход пустому конвою, возвращавшемуся из Фрайхейда. Для этого ей следовало очистить Блад-Ривер-Поорт, оказавшийся в руках буров. Гаф, поддерживаемый тремястами пятьюдесятью Йоханнесбургскими Конными Стрелками под командованием Стюарта, без колебаний бросился вперед. На конечной стадии войны подобный образ действий характерен для каждого британского офицера, поскольку быстрый маневр был единственной возможностью войти в соприкосновение с верткими бурскими отрядами. Странно, что Разведывательный Департамент не предупредил войска, действовавшие у границы, о приближении большой группировки противника, и что им следует соблюдать осторожность, избегая столкновений, заранее обреченных на проигрыш. Если Гаф знал, что к нему спускается главное коммандо Боты, то совершенно непонятно, почему он продолжал двигаться навстречу до тех пор, пока не лишился возможности вывести из-под удара своих людей и свои орудия. Небольшой отряд противника (говорят, личный эскорт Боты) увлекал его за собой, пока сильное командо бюргеров не обошло британцев с фланга и тыла. Развязка наступила у Схиперс-Нек. Судьба наших бойцов, окруженных в труднопроходимой местности сотнями стрелков, была предрешена. Удар буров оказался настолько внезапным и стремительным, что все кончилось, едва успев начаться. Буры применили тактику, ранее опробованную у Флакфонтейна, а впоследствии с успехом использованную при Бракенлаагте и Твиибоше. Стреляя на скаку, большой отряд всадников налетел на британцев. Теоретически подобное безрассудство должно было закончиться серьезными потерями, но в действительности оно сошло противнику с рук почти безнаказанно. Солдаты не могли вести эффективный ответный огонь с лошадей и не имели времени спешиться. Расчеты якобы успели повредить прицелы и затворы двух орудий, но вряд ли у них на это хватило времени. Бурам также достался один пулемет "Кольт". Небольшой британский отряд потерял двадцать бойцов убитыми и сорок ранеными. Около двухсот человек сдались. Стюарт со своими людьми, несмотря на некоторые проблемы, сумел выпутаться из сложного положения и отошел к броду. Гафу ночью удалось бежать, и он сообщил, что его подразделение уничтожил сам Бота, располагавший более чем тысячей бойцов. Несколько дней спустя буры отправили пленных и раненых во Фрайхейд - городок, над которым нависла угроза захвата, если бы Уолтер Китченер не поспешил прислать гарнизону подкрепление. Были предприняты все необходимые шаги, чтобы остановить продвижение Боты на юг, а Брюс Гамильтон получил приказ его перехватить. Со всех сторон в опасный район направили столько колонн, что Литтелтон, командовавший на Натальской границе, получил в свое распоряжение более 20 тысяч человек.
Похоже, Бота намеревался пройти через Зулуленд, а затем нанести удар по Наталю. Кроме того, он существенно облегчал себе задачу, намереваясь проводить операции вдалеке от железной дороги. Через несколько дней после успешного разгрома Гафа он пересек границу Зулу, и теперь практически беспрепятственно мог дойти до самой Тугелы. Переправившись через реку вдали от основных сил британцев, его отряд имел шанс достичь Грейтаунского округа и набрать рекрутов среди голландских фермеров, навлекая беду на один из немногих районов Южной Африки, не затронутых гибельным дыханием войны. Теперь на пути Боты стояли лишь два небольших британских поста, которые можно было либо игнорировать, либо взять по ходу дела. В недобрый для себя час, искушаемый мыслью о запасах, которые могли там находиться, Бота решил захватить посты и, в итоге, волна вторжения разбилась о две гранитные скалы.
Эти два так называемых форта представляли собой очень скромные укрепления, построенные еще во времена старой Зулусской войны. Форт Итала, больший из них, занимали 300 бойцов 5-го батальона Конной Пехоты, набранные из Дублинских Фузилеров, Миддлесексцев, Дорсетцев, Южных Ланкаширцев и Ланкаширских Фузилеров. Большинство бойцов были старыми солдатами, прошедшими не одну битву. Их поддерживали два орудия 69-й батареи Полевой Артиллерии, той самой, что неделей ранее потеряла свою секцию. Командовал фортом майор Чепмен из Дублинцев.
25-го сентября маленький гарнизон услышал, что в его сторону движутся главные силы буров и приготовился оказать противнику теплый солдатский прием. Форт примостился на склоне холма, на вершине которого, в миле от главных траншей, располагался усиленный аванпост. В полночь 25-го сентября именно этот пост принял на себя первый удар буров. Пикет численностью в восемьдесят человек был окружен несколькими сотнями бюргеров, а затем, после ожесточенного и кровавого боя, уничтожен. Один из британских офицеров - Кейн (Южные Ланкаширцы) умер со словами "не сметь сдаваться", а командир буров Потгитер был застрелен сослуживцем Кейна - Лефроем. Двадцать человек из состава аванпоста пали на поле боя, а оставшихся вынудили сложить оружие.
Овладев удобной позицией, буры приступили к главной задаче. Они обсели гарнизон с трех сторон и до самого утра невидимые стрелки прочесывали британские траншеи огнем. Оба наших орудия вышли из боя, "максим" также получил повреждения. На рассвете последовала небольшая пауза, затем бой возобновился и продолжался без передышки до самого заката. Промежуток времени между восходом солнца и мгновеньем, когда на западе гаснет последний красный отблеск, праздному человеку кажется слишком долгим, но представьте, как бесконечно долго тянулись эти часы для горстки бойцов, окруженных со всех сторон врагом, осыпаемых пулями, мучимых жаждой и неопределенностью, но, несмотря на редеющие ряды, продолжавших отчаянно защищать свой хлипкие оборонительные сооружения. Возможно, эти страдания казались защитникам слишком высокой платой за крошечный форт на забытой Богом земле. Большое стратегическое значение происходящего едва ли служило утешением для поддерживавшего дисциплину офицера, и еще менее для рядового. Движимые лишь чувством долга, они настолько великолепно делали свое дело, что отважные голландцы, раздраженные несоразмерным сопротивлением, подобрались к самым траншеям и несли потери, каких не знали много месяцев. Даже в битвах, где активно участвовали до 10000 британских солдат, буры не теряли столько людей, как в этом ничем не примечательном бою с крохотным изолированным гарнизоном. Когда, наконец, озадаченные и павшие духом бюргеры исчезли в сгустившихся сумерках, по утверждениям очевидцев подтверждением ожесточенности схватки служили не менее сотни убитых и двух сотен раненых буров. Условия войны в Южной Африке настолько необычны, что эти потери (едва заметные в дни кровавой Испанской кампании), оказались одним из самых жестоких ударов, выпавших бюргерам за два года боев против большой и решительной армии. Относительно точных потерь сведения противоречивы, но они оказались достаточно велики, чтобы остановить бурскую армию и заставить противника изменить план операции.
Пока затянувшийся шторм бушевал вокруг форта Итала, подобной же, но менее масштабной атаке подвергся форт Проспект пятнадцатью милями восточнее. Этот небольшой пост удерживала горстка бойцов Даремской Артиллерийской Милиции и Дорсетцы. Здесь действовал Гроблер с несколькими сотнями бюргеров, однако несмотря на несколько очень решительных попыток, буры так и не сумели прорвать оборону. Капитан Роули, командовавший фортом, руководил людьми настолько умело и рассудительно, что в ходе продолжавшегося весь день боя гарнизон потерял одного человека убитым и восемь ранеными. Потери же противника, как и у Итала, соответствовали решительности его действий. Говорят, что у буров из строя убитыми и ранеными выбыли до шестидесяти человек. Учитывая невозможность пополнения свежими людьми и бесполезную трату драгоценных боеприпасов, 26-е сентября стало для буров черным днем. Общие потери британцев в этот день составили семьдесят три человека.
Гарнизон форта Итала в самом начале боя оказался отрезанным от воды, а к вечеру начали заканчиваться и боеприпасы. Чепмен отвел людей и орудия к Нкандла, где оставшиеся в живых бойцы удостоились специальной благодарности лорда Китченера. Но вся округа по-прежнему кишела бурами, и в последний день сентября в их руки попал конвой, шедший из Мелмота, обеспечив противника жизненно необходимыми припасами.
Нанесенный Боте удар сумел предотвратить дальнейшее продвижение буров в направлении Наталя. К тому же вздувшиеся от дождя реки создали дополнительную преграду на его пути. Британские командиры, обрадовавшись наличию определенной цели, поспешили к месту событий. Брюс Гамильтон достиг форта Итала 28-го сентября, а Уолтер Китченер отправился к Фрайхейду. Две британские колонны, поддерживаемые несколькими меньшими отрядами, намеревались окружить бурского лидера. К 6-му октября Бота отошел северо-восточнее Фрайхейда, а британцы последовали за ним. Подобно вторжению Де Вета в Капскую Колонию, прорыв Боты в Наталь закончился тем, что армия буров оказалась в критическом положении. 9-го октября Бота сумел переправиться через Приваан-Ривер (приток Понголо) и ушел на север в направлении Пит Ретифа. В этом ему немало способствовала туманная погода и постоянные дожди. Часть бюргеров сумела проскользнуть между британскими колоннами, а часть укрылась в труднодоступных клофах (ущельях) и лесах.
Уолтер Китченер, преследовавший буров, 6-го октября провел жаркий бой с их арьергардом. Буры все же сумели оторваться, при этом некоторые потери понесли обе стороны. 10-го числа те из бюргеров, кто продолжал держаться вместе, достигли Лунебурга и вскоре окончательно пропали из поля зрения британских колонн. Из-за мерзкой погоды громоздкие фургоны, вязшие в грязи по самые ступицы, сковывали действия наших отрядов, лишая их возможности догнать не обремененных обозом бурских рейдеров. Несколько недель о бюргерах Боты не было слышно ни слова, но затем они объявились, демонстрируя, что как численностью, так и духом по-прежнему представляют грозную силу.
Изо всех разрозненных британских колонн, бродивших по территории бурских государств, трудно найти отряд, обладавший лучшим послужным списком, чем колонна под командованием полковника Бенсона. В ходе непрерывной семимесячной службы его небольшой отряд, состоявший к тому времени из Аргайлских и Сазерлендских Хайлендеров, 2-го полка Шотландской Конницы, 18-го и 19-го батальонов Конной Пехоты и двух орудий, действовал чрезвычайно энергично, используя совершенную и высокоэффективную систему. Оставляя пехоту для охраны бивака, Бенсон действовал исключительно конницей, и ни один бурский лагерь в радиусе пятидесяти миль не был гарантирован от его ночных визитов. Он и его люди настолько поднаторели в тактике ночных нападений, даже в незнакомых и часто труднодоступных районах, что из двадцати восьми попыток двадцать одна увенчалась полным успехом. Каждый раз полковник придерживался одного и того же правила - галопом врывался в бурский лагерь и продолжал преследование, пока его лошади держались на ногах. О неистовости и безрассудности натиска британцев можно судить по факту, что люди Бенсона гораздо чаще выходили из строя от падений с лошади, чем от вражеских пуль. За шесть месяцев его отряд убил сорок семь буров и взял в плен около шестисот, не говоря уже о громадном количестве всевозможного снаряжения и скота. Эти операции обязаны успехом не только энергии Бенсона и его людей, но и постоянной напряженной работе полковника Вулс-Семпсона, ведавшего разведкой. Если в ходе долгой травли со стороны президента Крюгера, Вулс-Семпсон сгоряча поклялся отомстить бурам, то следует признать, что он исполнил обет сполна, поскольку трудно найти другого человека, с первого до последнего дня службы причинившего им больший ущерб.
В октябре отряд полковника Бенсона был реорганизован и теперь состоял из 2-го батальона "Баффс", 2-го полка Шотландской Конницы, 3-го и 25-го батальонов Конной Пехоты и четырех орудий 84-й батареи. 20-го октября с этой колонной численностью в девятнадцать сотен бойцов он вышел из Мидделбурга, лежавшего на Делагоаской линии и направился на юг, отрезая путь, по которому могли отойти буры после неудачного Натальского рейда. Несколько дней колонна занималась обычной работой, собрав от сорока до пятидесяти пленников. 26-го числа пришли новости, что против нее концентрируется коммандо Гроблера, и следует опасаться серьезного нападения. Два дня британский отряд подвергался обстрелу снайперов. На флангах и в тылу постоянно маячили бурские всадники, двигавшиеся параллельно. Стояла отвратительная погода, и под холодными проливными дождями 30-го октября британцы отправились к Бракенлаагте - месту, лежавшему в сорока милях к югу от Мидделбурга. Бенсон намеревался вернуться на свою базу.
Около полудня колонна, все еще сопровождаемая большим отрядом решительно настроенных буров, подошла к спруйту, по которому несся вздувшийся от проливных дождей поток. Вагоны вязли в грязи, и переправа заняла несколько часов. Огонь буров становился все ожесточеннее. Вскоре перестрелка завязалась не только в хвосте колонны, но и в голове. Ситуацию осложнял сильный дождь, от которого над землей поднялся плотный пар, ухудшивший видимость. Майор Энли, командовавший арьергардом, пытаясь хоть что-то рассмотреть сквозь разрывы в клубах пара, внезапно заметил большой отряд всадников, в развернутом порядке несшийся на британцев. "Господи, да их тут несколько миль!" - воскликнул ирландец. В следующее мгновение стена тумана сомкнулась, но все, кто успел увидеть жуткую сцену, знали, что их ждет жестокий бой.
В этот момент два орудия 84-й батареи под командованием майора Гиннесса открыли огонь по бурским стрелкам. С тыла орудия прикрывали бойцы Шотландской Конницы и Йоркширской Конной Пехоты. Непосредственно возле пушек находились тридцать солдат из "Баффс". Остальные "Баффс" и Конные Пехотинцы были на флангах или с авангардом, занимавшимся под управлением полковника Вул-Семпсона парковкой конвоя и организацией бивака. Они почти не участвовали в отражении дневного нападения, вся ярость которого обрушилась на несколько сотен бойцов, оказавшихся перед или вокруг тыловых орудий. Когда буры решительно устремились вперед, полковник Бенсон, похоже, едва успел вернуться к месту боя.
Говорят, что Луис Бота со своим коммандо проскакал шестьдесят миль, чтобы, объединившись с людьми Гроблера и Оппермана, разгромить британскую колонну. Вдохновляло ли бюргеров личное присутствие их командира или желание расквитаться за тяжелые дни, пережитые на Натальской границе, их сила духа и дерзость по праву заслужили восторженные аплодисменты каждого британского солдата, выжившего в этой схватке и вспоминавшего о ней. С низким гулом, словно гигантский сель, несколько сотен всадников разорвали завесу тумана и неистовым галопом устремились к британским орудиям. Тыловой заслон Конной Пехоты откатился перед этой ужасной волной, и два отряда британских всадников смешались с горсткой "Баффс" и артиллеристами. Буры смяли пехотинцев и взяли их в плен, после чего между бюргерами и низким холмом, на котором располагались орудия, не осталось преград. Высоту удерживали восемьдесят бойцов Шотландской Конницы и сорок Йоркширских Конных Пехотинцев, плюс несколько стрелков 25-го батальона Конной Пехоты. Последние составляли непосредственный эскорт орудий, в то время как Шотландцы и Йоркширцы принадлежали к отступившему тыловому заслону. К их чести, они не потеряли присутствия духа и, достигнув удобной позиции, немедленно спешились и изготовились к бою.
Им едва хватило времени залечь, как буры оказались рядом. Возможно, наиболее выдающейся воинской чертой буров является их необычайная способность мгновенно менять тактику действий в зависимости от перемены обстоятельств. Вот и в данном случае их всадники не помчались галопом прямо на гребень холма, а расположились на краю гряды и открыли убийственный огонь по находящимся за ней людям и орудиям. О героизме обороны лучше всякой риторики свидетельствуют сухие цифры потерь. У орудий находились тридцать два артиллериста - двадцать девять из них пали на месте. Майор Гиннесс получил смертельную рану, лично стреляя из орудия. Из восьмидесяти бойцов Шотландской Конницы выбыли шестьдесят два, Йоркширцы были практически уничтожены. В целом из 160 человек, защищавших гребень, пало 123. "Тяжелый удар, джентльмены", - заметил в подобном случае герцог Веллингтон при Ватерлоо, но британские солдаты были готовы его держать.
Артиллеристы, как всегда, проявили себя великолепно. В двух осыпаемых свинцом группах людей, работавших у орудий, каждый исполнил свой долг до конца. Капрал Эткин, как и все, получил свою пулю, но из последних сил пытался снять замок с орудия. В это время еще одна пуля пробила ему обе руки. Тяжело раненый сержант Хейс, последний из своего расчета, перед тем, как потерять сознание, сумел взобраться на хобот лафета и, дернув вытяжной шнур, сделать последний выстрел. Сержант Метьюс, получив три пули, стойко продолжал выполнять свой долг. Пятеро возниц пытались подцепить передок, чтобы увести орудие, но были перестреляны вместе с лошадьми. В этой войне были случаи, бросающие пятна на нашу военную репутацию, но, пытаясь найти классические примеры доблести, вы вряд ли пройдете мимо неизменной стойкости британских артиллеристов.
Полковник Бенсон был ранен в колено, а затем в живот, но, истекая кровью, сумел отправить сообщение Вул-Семпсону с просьбой обстрелять гребень шрапнелью, чтобы помешать бурам увести орудия. Бюргеры разъезжали среди беспорядочно разбросанных мертвых и раненых, отметивших своими телами расположение британской позиции, и некоторые из буров, вопреки приказам командиров, обращались с ранеными британцами чрезвычайно грубо. Однако британская шрапнель вскоре вынудила противника ретироваться, и рядом с покинутыми орудиями остались лишь распростертые тела артиллеристов и бойцов эскорта.
Наблюдаются некоторые разногласия в оценке роли, сыгранной в этом деле "Баффс", а некоторые даже упрекают их в том, что они подвели своих компаньонов из конной пехоты. Справедливость требует очистить от упреков имя одного из лучших полков британской армии. На самом деле, большая часть батальона, под командованием майора Доглиша, охраняла бивак. Возле орудий находились четыре небольших отряда "Баффс", ни один из которых, похоже, не выполнял роль эскорта. Первый отряд - тридцать человек под командованием лейтенанта Грейтвуда, захлестнуло волной вражеских всадников. Аналогичная судьба постигла двадцать человек, находившихся далеко на фланге. Еще один отряд под командованием лейтенанта Линча попал под ту же волну и был практически уничтожен, потеряв убитыми и ранеными девятнадцать человек из тридцати. В тылу орудий располагался больший из четырех отрядов "Баффс" (130 бойцов) под командованием майора Илеса. Когда противник захватил орудия, эта горстка солдат пыталась контратаковать. Но вскоре, потеряв тридцать человек, Илес осознал безнадежность затеи, и едва сумел вывести людей из-под огня. Окажись эти люди на гребне рядом с орудиями, они могли бы продолжить бой, но буры взяли позицию раньше, чем британцы успели до нее добежать, а упорство в попытке отбить высоту неминуемо привело бы к еще большей беде. По нашему мнению, единственный повод для критики действий "Баффс" - их чрезмерная неповоротливость, отчасти объяснимая длительной службой в блокгаузах.
На счастье британцев, командование колонной перешло в руки такого опытного и хладнокровного солдата, как Вул-Семпсон. Контратака с целью вернуть орудия в случае неудачи могла обернуться угрозой биваку и конвою. Именно последний являлся для буров наиболее ценным призом. Подвергнуть конвой угрозе означало играть по правилам противника. Вул-Семпсон поступил мудро: сдерживая рвущихся в атаку буров огнем орудий и стрелков, он направил все свободные руки на рытье траншей и укрепление позиции. Дополнительно, британцы выставили аванпосты на командных высотах, контролировавших лагерь. Требование бурского лидера о сдаче с презрением отвергли. Весь день бивак подвергался обстрелу с дальнего расстояния, временами весьма ожесточенному. Санитарная повозка привезла полковника Бенсона, который, умирая, заклинал своего заместителя держаться. "Ночных маршей больше не будет," - говорят, таковы были последние слова, сказанные отважным солдатом ранним утром перед самой смертью. 31-го октября британцы продолжали держать оборону, а утром 1-го ноября мерцания двух гелиографов, одного на северо-востоке, другого на юго-западе, сообщили, что на выручку спешат две колонны под командованием Де Лисли и Бартера. Буры прошли, словно ураган, оставив после себя лишь полосу разрушения. Ночью они увели захваченные орудия и теперь находились вне досягаемости преследователей.
Так завершилось дело у Бракенлаагте, стоившее британцам шестьдесят человек убитыми и 170 ранеными, плюс два орудия. Погибли полковник Бенсон, полковник Гиннесс, капитан Эйр Ллойд (Гвардейцы), майор Муррей и капитан Линдсей (Шотландская Конница), а также семь других офицеров. Шестнадцать офицеров получили ранения. В результате акции британский арьергард был уничтожен, но основной отряд, а главное, конвой, являвшийся главным объектом атаки, удалось спасти. Буры также понесли значительные потери - около полутора сотен человек. Несмотря на достигнутый противником успех, тяжелые бои подобного рода более всего устраивали британцев, поскольку, безотносительно конкретного исхода, каждый из них пробивал в рядах противника брешь, которую тот уже не мог заткнуть. Доблесть, проявленная бурами во время атаки, полностью соответствует отваге солдат, оборонявших орудия. Этот бой обе стороны могут вспоминать без стыда или сожаления. Существовали опасения, что противник вскоре использует трофейные орудия для прорыва линии блокгаузов, но этого не случилось, а через несколько недель британские колонны вернули обе пушки.
Для придания повествованию ясности и логической упорядоченности, продолжим рассказ об операциях под общим руководством генерала Брюса Гамильтона, проводившихся в юго-восточном углу Трансвааля во временном промежутке от Бракенлаагте до конца 1901 года. Этот энергичный командир оперировал несколькими небольшими колоннами, захватившими множество пленников. Значительную помощь Гамильтону оказали новые линии блокгаузов, одна из которых протянулась от Стандертона до Эрмело, а вторая соединила Бругспруйт с Грейлингстадом. Таким образом, огромную территорию разделили на более-менее контролируемые районы, что вскоре принесло свои плоды - с этого участка театра военных действий начало поступать большое количество пленников.
3-го декабря Брюс Гамильтон, пользуясь бесценной помощью Вулс-Семпсона, возглавлявшего его разведку, неожиданно вышел из Эрмело и ранним утром атаковал бурский лагерь, взяв девяносто шесть пленных. 10-го числа подобным образом он разгромил Бетелское коммандо, убив 7 и пленив 131 бюргера. В этой операции британскими отрядами непосредственно командовали Уилльямс и Винг, о рвении которых можно судить по пятидесяти одной миле, пройденной британцами за двадцать четыре часа. 12-го числа колонны Гамильтона вновь вышли на тропу войны, уничтожив еще одно коммандо. Плоды этой экспедиции - шестнадцать убитых и семьдесят пленных буров. Второй раз за неделю бойцы прошли пятьдесят миль за сутки, и не удивительно, что их командир решил дать своим людям возможность отдохнуть. За какие-то десять дней одним энергичным командиром в самой воинственной части Трансвааля было взято почти четыре сотни пленных. При этом список британских потерь составил всего двадцать пять человек. Военный Министр отметил великолепную работу Гамильтона специальной благодарностью. До конца 1901 года от действовавших в этом районе Пламера, Спенса, Маккензи, Роулинсона и других командиров продолжали поступать рапорты о захвате небольших групп пленных. Но были и неудачи. В неприятную переделку попали две сотни Конных Пехотинцев под командованием майора Бриджфорда, выделенных из колонны Спенса для обыска фермы к югу от Эрмело, в месте, называемом Голланд. Экспедиция выступила ночью 19-го декабря, а на следующее утро окружила и обследовала ферму.
Выполняя задачу, британский отряд разделился, но в это время был внезапно атакован несколькими сотнями команндос Бритца. Из-за униформы цвета хаки их приняли за авангард Пламера, позволив подойти достаточно близко. Главный удар пришелся на находившийся в некотором отдалении отряд из пятидесяти человек. Почти все его бойцы были убиты, ранены или взяты в плен. Следующую полусотню, несмотря на оказанное британцами достойное сопротивление, постигла та же участь. Пятнадцать человек были убиты, тридцать ранены, а их командир Бриджфорд взят в плен. Вскоре с колонной подошел сам Спенс, и буров отбросили. В данном случае есть все основания утверждать, что произошла утечка информации, и в районе фермы британцев ждала хорошо организованная засада. Но подобные операции всегда сопряжены с неизбежным риском. Учитывая численность буров и продуманность их диспозиции, британцам еще повезло, что благодаря, умелому командованию лейтенанта Стерлинга, они избежали более серьезных потерь.
Покинув Восточный Трансвааль, повествованию предстоит вернуться к некоторым важным событиям, произошедшим в последние месяцы 1901 года на других участках.
19-го сентября, через два дня после неудачи Гофа, возле Блумфонтейна британцев постигло еще одно несчастье. Два орудия и сорок человек временно оказались в руках противника. Орудия, принадлежавшие батарее "U", под эскортом Конной Пехоты выдвинули на юг от Саннас-Пост, места, ставшего фатальным для этой батареи восемнадцатью месяцами ранее. Там, в пятнадцати милях южнее Водонапорной Станции, у места, называемого Флакфонтейн (не путать с Флакфонтейном, где вел бой генерал Диксон), небольшая колонна была окружена и взята в плен коммандо Аккерманна. Лейтенант Барри, артиллерист, пал у своего орудия, как и положено офицеру. Противник взял орудия и людей, однако бюргеры отпустили солдат, а через неделю-две британские колонны вернули и орудия. Несомненно, открытие весенней кампании захватом четырех орудий делает бурам честь, и невозможно сдержать наше восхищение отважными фермерами, которые, после двух лет изнурительной войны, все еще могли наносить урон грозному и победоносному противнику, пополняя свои запасы за его счет.
Через два дня после несчастия Гофа последовали Флакфонтейнский инцидент и уничтожение эскадрона Улан в Капской Колонии. Неприятности случились и на крайнем юге Колонии Оранжевой Реки у Эландс-Клооф (вблизи Застрона), где коммандос Критцингера ночью застигли врасплох и изрядно потрепали отряд Хайлендских Скаутов, созданный из чувства гражданского долга лордом Ловатом. Потеря полковника Муррея (командира), его адъютанта и однофамильца, сорока двух из восьмидесяти Скаутов свидетельствует, насколько страшной была атака, внезапно и мощно, подобно Южноафриканской грозе, обрушившаяся на ничего не подозревавший лагерь. Буры, похоже, сумели обойти аванпосты и подкрасться к спящим британцам так же, как они подобрались к Викторианцам возле Уилмансруста. Они подстрелили двенадцать артиллеристов и захватили единственное полевое орудие. Однако буров, пытавшихся уйти после налета, настигла колонна Торнейкрофта, вернувшая орудие и взявшая в плен двадцать людей Критцингера. Следует признать - есть определенная доля иронии в факте, что в течение пяти дней после того, как британцы отказались признавать буров организованной военной силой, эта "невоюющая сторона" сумела убить, ранить или взять в плен почти шесть сотен наших солдат. В свою очередь Уилльямс и Бенсон разбили два небольших коммандо: Коха в Колонии Оранжевой Реки и Каролинское. Их общая численность составляла лишь сто девять человек, однако, как всегда, это были потери, которые противник не мог восполнить.
Тот, кто внимательно следил за ходом войны, пытаясь предвосхитить будущее, узнав о походе Боты в Наталь, приготовился услышать, что Де ла Рей также предпримет энергичные действия в западной части Трансвааля. Он не разочаровался в своих ожиданиях. В последний день сентября бурский лидер нанес чувствительный удар по колонне Кекевича. Решительная ночная атака переросла в ожесточенный бой, обычный на этой фазе кампании. Мы говорим о событиях у Моедвилла, вблизи магалисбергского Магато-Нек.
Когда мы последний раз упоминали о Де ла Рее, тот действовал в округе Марико, близ Зееруста, где в начале сентября провел два боя с Метуэном. Оттуда он ушел к Рустенбургу и Магалисбергу, соединясь с Кемпом. Буров преследовали две британские колонны (Кекевича и Фезерстонхога). Первый из них в воскресную ночь 30-го сентября расположился биваком у фермы Моедвилл, на сильной позиции в границах треугольника, образованного Селоус-Ривер с грядой холмов на западе (на другом берегу реки), донга на востоке и Зееруст-Рустенбургской дорогой, как базой. Вершина треугольника указывала на север.
Большая часть людей Кекевича участвовали в бою у Флакфонтейна - Дербиширцы, 1-й полк Шотландской Конницы, Йоменри и 28-я батарея Полевой Артиллерии. Казалось, командир колонны предпринял все необходимые меры предосторожности и выдвинул пикеты на расстояние, гарантирующее своевременное предупреждение в случае нападения. Однако атака буров, начавшаяся на рассвете, оказалась настолько внезапной и мощной, что посты на берегу были сбиты или уничтожены, а бурские стрелки, засевшие на гряде по ту сторону реки, могли буквально подметать лагерь своим огнем. Противник уступал британцам в численности, но буры получили тактическое преимущество и вели игру, в которой им не было равных. Никогда британский дух не пылал столь яростно. Ни один человек, от командира до последнего йомена-новобранца, не уклонился от выполнения трудной, почти безнадежной задачи. В первую очередь следовало любой ценой сбить буров с позиции, позволявшей контролировать лагерь. Ведь в случае отступления британцам пришлось бы бросить большое количество припасов, что равнялось катастрофе. При всеобщем смятении, в тусклых предрассветных сумерках Кекевич не мог организовать какие-либо согласованные действия, хотя с восхитительным хладнокровием пытался восстановить контроль над ситуацией. Эскадроны и роты устремились к берегу реки, намереваясь сблизиться с противником и оттеснить его с командной позиции. Под градом вражеских пуль из строя выбыло более половины лошадей и полегло много офицеров и солдат. Шотландская Конница, Йоменри, "Дерби", несмотря на смертельную опасность, продвигались вперед. Молодые солдаты двух первых подразделений не отставали от ветеранов-дербиширцев. Очевидец рассказывал: "Все бойцы действовали просто великолепно, используя небольшие укрытия, они ярд за ярдом продвигались вперед. Эскадрон получил приказ обойти противника с фланга. Я уже положил седло на одного из моих пони, когда его дважды ранили. Два человека, седлавшие лошадей рядом со мной, были убиты, а лейтенанту Уортли прострелили колено. Я бегом вернулся на свою прежнюю позицию и обнаружил, что полковник слегка ранен, адъютант ранен и умирает, и повсюду лежат мертвые и раненые". Но контратака все-таки развивалась. Медленное продвижение вскоре переросло в стремительный бросок. Раненый Кекевич охотничьим гиканьем подбадривал своих людей, а когда перед яростным натиском британских стрелков противник начал откатываться, в бой вступили орудия. В шесть часов бюргеры Де ла Рея увидели, что их попытка провалилась, и начали общее отступление, которому победители, к сожалению, не могли помешать, поскольку вражеские пули превратили их из всадников в пехотинцев. Противник получил полный и абсолютный отпор, бурам не достался ни один человек, ни одна обойма, но убитыми и ранеными британцы заплатили немалую цену. Свою пулю получили 161 человек, включая доблестного командира, который, несмотря на ранение, через несколько дней вновь приступил к выполнению обязанностей. Наибольшие потери выпали на долю Шотландской Конницы и "Дерби", но и Йомены в данном инциденте (как и во многих других) доказали, насколько мелочной была критика в их адрес. В этой войне найдется немного акций, в которых войска вели бы себя более похвально.
Полученный у Моедвилла отпор ни в коей мере не обескуражил Де ла Рея - этого сурового длиннобородого воина. Еще с первых дней кампании, преграждая Метуэну путь к Кимберли, он продемонстрировал, что является очень опасным противником - цепким, изобретательным и неукротимым. В его распоряжении был отряд непримиримых бюргеров-ветеранов, прошедших множество боев, а в лице Кемпа он приобрел великолепного помощника с большим боевым опытом. Де ла Рей контролировал большую населенную территорию, откуда в любой момент мог получить значительное количество бойцов, которые после завершения очередного предприятия вновь разъезжались по фермам и укромным местам. Несколько недель после боя у Моедвилла буры не проявляли активности в этом районе. 17-го октября две британские колонны под командованием Метуэна и Вон Донопа вышли из Зееруста для зачистки прилегавших районов: одна в направлении Эландс-Ривер, другая к Рустенбургу. Отряды вернулись в Зееруст через двенадцать дней, проведя в ходе рейдов множество перестрелок и стычек, одна из которых достойна отдельного упоминания.
Речь идет о бое, состоявшемся 24-го октября вблизи Клейнфонтейна, расположенного у Большой Марико-Ривер (северо-восточнее Зееруста). Колонна Вон Донопа, блуждавшая по пересеченной, заросшей кустарником местности, внезапно подверглась ожесточенной атаке с фланга и тыла двумя отдельными отрядами бюргеров. Кемп, руководивший фланговой атакой, прорвался к линии вагонов и, до того как был отброшен, уничтожил восемь из них, убив при этом много возниц-кафров. Де ла Рей и Стиинкамп, обрушившиеся на арьергард, встретили более стойкое сопротивление. Всадники буров прорвались к двум орудиям 4-й батареи Полевой Артиллерии, временно ими овладев. На счастье, небольшой эскорт состоял из ветеранов "Пятого Боевого", верных традициям своего прославленного северного полка. Из двадцати шести человек артиллерийской прислуги, находившейся при орудиях секции, молодой офицер Хилл и шестнадцать его подчиненных получили пули. Из эскорта Нортумберлендских Фузилеров едва ли один человек остался на ногах, а сорок один боец из поддержавших их Йоменов был убит или ранен. Какое-то время ожесточенная перестрелка велась на самой короткой дистанции. Однако вскоре на помощь галопом примчались британские конники, и буров оттеснили в холмы, из которых они явились. На земле остались сорок бюргеров вместе с их отважным командиром Ойстерхойзеном - свидетельство, насколько решительно велась атака. Потери британцев составили двадцать восемь убитых и пятьдесят шесть раненых. Несколько потрепанная, лишившаяся восьми вагонов, небольшая колонна вернулась в Зееруст.
После данного инцидента до конца года в этой части театра военных действий не произошло ничего важного, если не считать хорошо проведенной акции у Биистекрааля (29-го октября), в которой семьдесят девять буров были окружены и взяты в плен конниками Кекевича. Процесс своеобразного "выскабливания" противника неуклонно продолжался, и британские колонны постоянно докладывали о новых и новых пленниках. Система блокгаузов стала столь разветвленной, что позволяла надежно контролировать Магалисберг. Цепь фортов протянулась от Клерксдорпа и Федерикстада до Вентерсдорпа. 13-го ноября вблизи Бракспруйта сильно досталось одному из йоменских патрулей полковника Хики, но, за этим исключением, общий счет складывался в нашу пользу. В начале ноября Метуэн и Кекевич перебазировались из Зееруста в Клерксдорп и теперь действовали, опираясь на железную дорогу. Конец года застал их обоих в Волмаранстадском округе, где они собирали пленников и зачищали территорию.
О событиях, происходивших в течение последних трех месяцев 1901 года в других частях Трансвааля, рассказывать особо нечего. Линии блокгаузов и британские посты сковывали мобильность буров, которые все чаще оказывались в пределах нашей досягаемости. Единственной реальной боевой силой оставались коммандо Боты на юго-востоке Трансвааля и Де ла Рея на западе. Другие отряды пытались лишь оторваться от преследователей, а будучи настигнутыми, обычно сдавались без серьезного сопротивления. Из крупных уловов достойны упоминания добыча Даукинса в Нилстроомском округе (шестьдесят шесть пленных), Кекевича (семьдесят восемь), Коленбрандера на севере (пятьдесят семь), Даукинса и Коленбрандера (сто четыре), Коленбрандера (шестьдесят два). Правда, в большинстве своем это были небольшие группы, выкуренные из всевозможных пещер, ущелий и ферм.
Похоже, за эти месяцы лишь две небольшие акции достойны отдельного упоминания. Одна из них - атака, предпринятая коммандо Буйса 20-го ноября на Железнодорожных Пионеров, работавших у Виллиерсдорпа (крайний северо-восток Колонии Оранжевой Реки). Подразделение, состоявшее преимущественно из йоханнесбургских шахтеров, во время войны исполняло чрезвычайно важную работу. Рабочая партия Пионеров была внезапно атакована и почти вся взята в плен. Командовавший ими майор Фишер погиб, а три офицера и несколько бойцов получили ранения. К счастью, появившаяся на сцене колонна полковника Римингтона отогнала буров, которые при отходе оставили в наших руках своего раненого командира - Буйса.
Второй случай - энергичное ночное нападение бюргеров Мюллера на колонну полковника Парка, произошедшее 19-го декабря у Эландспруйта. Бой был жарким, но в конце концов атаку удалось отбить. Британцы потеряли шесть человек убитыми и двадцать четыре ранеными. Буры, оставив на поле боя восемь убитых товарищей, скорее всего, пострадали не меньше.
Наиболее замечательной и обнадеживающей характеристикой Трансвааля конца 1901 года стало спокойствие, воцарившееся в центральных провинциях, и возврат населения к прежним занятиям. Претория вновь зажила нормальной тихой жизнью, в то время как ее крупный и энергичный сосед быстро приходил в себя после двулетнего паралича. Каждую неделю все больше людей спускалось в шахты, а возрастающая из месяца в месяц добыча свидетельствовала - ключевая индустрия этих мест вскоре обретет былую мощь. Но самым приятным событием стало восстановление безопасного сообщения по железной дороге, которая, если не считать соблюдения определенных предосторожностей в ночное время, вернулась к нормальному графику. Когда зритель отрывал взгляд от черных туч, затянувших горизонт, он с радостью замечал растущую полосу мирного голубого неба и понимал, что гроза близится к завершению.
Покончив с Трансваальской весенней кампанией 1901 года, переместим внимание на хронику событий, происходивших на просторах Колонии Оранжевой Реки. Мы уже упоминали о двух маленьких неудачах, постигших британцев в сентябре: потерю двух орудий у водонапорной станции (Ватерворкс) близ Блумфонтейна и неожиданное нападение на бивак Скаутов Лорда Ловата. В это же время поступила информация о небольшом отряде фристейтеров, планировавшем через Дракенсбергские проходы спуститься на помощь Луису Боте, рвавшемуся в Наталь. Однако бросок Боты был остановлен, соответственно демонстрация фристейтеров лишилась смысла.
В Колонии Оранжевой Реки система блокгаузов контролировала большую часть территории, и мелким отрядам буров становилось все труднее уходить от британских колонн, постоянно висевших у них на хвосте. Линия заграждений, тянувшаяся к востоку от Блумфонтейна до самой границы с Басутолендом, а к западу до Якобсдаля, отсекла юг страны от севера. Южнее этой линии сопротивление буров было практически подавлено, хотя несколько колонн продолжали прочесывать территорию, собирая остатки бурских коммандо. Большая часть северо-запада также успокоилась, и в течение последних трех месяцев 1901 года в этом районе не происходило каких-либо достойных упоминания столкновений. Даже на беспокойном северо-востоке - традиционном центре волнений - британские колонны, еженедельно сообщавшие о все новых и новых пленниках, не встречали ощутимого противодействия. Из всех командиров колонн наибольших успехов добились Уилльямс, Дамант, Дю Молин, Лоури Коул и Уилсон. Существенную помощь им оказала Южно-Африканская Констебьюлари. Майор Пак-Бересфорд, молодой офицер этого подразделения, особенно отличился своими способностями и доблестью. Его преждевременная смерть от брюшного тифа стала серьезной потерей для британской армии. За исключением боя, проведенного полковником Уилсоном в начале октября и Бингом 14-го ноября, едва ли можно вспомнить о каких-либо реальных столкновениях, вплоть до событий конца декабря, которых я коснусь ниже.
Тем временем восстановление мирной жизни в колонии, как и в Трансваале, продвигалась быстрыми темпами, хотя здешние проблемы носили несколько иной характер, а население состояло исключительно из голландцев. Посещаемость школ превысила предвоенную, а поток бюргеров, приносивших клятву верности, не иссякал. Более того, некоторые из них вступили на путь борьбы со своими собственными непримиримыми соотечественниками, справедливо считая их истинным источником собственных бед.
Ближе к концу ноября появились сведения, что бурам, продолжавшим борьбу, был разослан призыв концентрироваться в их старом прибежище - Хейлбронском округе. К тому же в начале декабря вновь вышел в поле неутомимый Де Вет. Он так долго не давал о себе знать, что по стране поползли упорные слухи о его ранении и даже смерти, но вскоре этот командир продемонстрировал, что остается живее всех живых. Тяжелая болезнь, возможно вызванная громадным физическим и моральным напряжением, подкосила президента Стейна, но с невероятной самоотверженностью, заставляющей забыть и простить бессмысленную политику, приведшую его государство к печальному концу, Стейн появился в лагере верных ему коммандос, сидя в "капском" карте. Для тех, кто помнил нашу предвоенную убежденность в отсутствии у фристейтеров желания воевать, факт, что спустя два года эти люди все еще противостояли сокрушившей их силе, стал настоящим откровением.
Всем было очевидно, что осуществляемая британцами тактика зачистки территории и пленения разобщенных отрядов бюргеров неминуемо приведет к окончанию войны. С точки зрения буров, единственная надежда, или, по меньшей мере, шанс обрести славу, состояла в том, чтобы еще раз собрать крупные силы и попытаться свести счеты с одной из британских колонн. Именно с этой целью в начале декабря Де Вет собрал Весселса, Мани Боту и других помощников в Хейлбронском округе, получив в свое распоряжение около двух тысяч человек. Это была небольшая, но чрезвычайно мобильная "армия", сплошь состоявшая из ветеранов, закаленных двумя годами боев. Вначале Де Вет сконцентрировал внимание на изолированной колонне полковника Уилсона, окружив ее в двадцати милях от Хейлброна. Ремингтон с необычайной расторопностью откликнулся на призыв о помощи, переданный гелиографом, и, поспешив к месту столкновения, соединился с Уилсоном. Однако коммандос Де Вета по численности не уступали объединенной колонне и не оставили в покое британцев, возвращавшихся в Хейлброн. Противник предпринял решительную атаку на конвой и арьергард, но был отбит. Ночью большой отряд буров обстрелял бивак Римингтона, однако тот сумел ловко и без потерь вывести своих людей из-под огня. В этих столкновениях британцы понесли небольшие потери. Правда, не будь войска искушенными в подобных боях, дело могло принять серьезный оборот. Следующие две недели бюргеры довольствовались перестрелками, одновременно пытаясь уйти от облавы, организованной людьми Эллиота. Однако 18-го декабря они возобновили активные боевые действия, проведя в течение недели три акции и выиграв две из них.
Британские штабы получили сведения, что центром бурской активности стал Каффир-Коп, расположенный к северу от Бетлехема, и три колонны (Эллиота, Баркера и Дартнела) развернулись в этом направлении. Последовало несколько отдельных стычек, примечательных лишь тем, что в одной из них погиб известный бурский лидер Хаасброук. Как только колонны, не сумев обнаружить цель, разделились, Де Вет тут же показал одной из них, что британцы просто плохо искали. Дартнелл дошел по следам буров до самого моста через Эландс-Ривер, когда бурский командир вынырнул из своего логова в Лангберге и обрушился на преследователей. Бюргеры попытались ворваться в ряды британцев, надеясь повторить свой успех у Бракенлаагте, но им противостояли испытанные бойцы двух подразделений Имперской Конницы и генерал, хорошо знавший уловки бюргеров. Всадники противника не сумели приблизиться к обороняющимся ближе 150 ярдов и были отброшены плотным огнем. После четырехчасового боя, осознав, что успеха не добиться, и зная о выступлении из Бетлехема колонны Кемпбелла, Де Вет отвел своих людей. Британцы потеряли пятнадцать человек, буры определенно столько же, если не больше.
Похоже, своими действиями Де Вет, главным образом, пытался помешать строительству британских блокгаузов. Основными силами, сосредоточенными в Лангберге, он мог угрожать заградительной линии, возводимой между Бетлехемом и Гаррисмитом - линии, о которую всего два месяца спустя будет тщетно биться его коммандо. Шестьюдесятью милями севернее, от Франкфорта к Стандертону, протянулась вторая линия заграждений, достигшая места, называемого Тафелькоп. Партия прикрытия, состоявшая из Восточных Ланкаширцев и Йоменов, охраняла рабочих, но Де Вет оставил здесь часть своих людей, которые до такой степени мешали строителям блокгауза, что отвечавший за данный район генерал Гамильтон счел необходимым послать во Франкфорт за подкреплением. Измотанные безрезультатной охотой британские колонны только что прибыли в город, тем не менее, три отряда под командованием Даманта, Римингтона и Уилсона сразу же отправились на зачистку.
Стояла отвратительная погода. Вельд напоминал море, из которого, словно острова, торчали копи. Но к концу войны войска привыкли к любым невзгодам и теперь быстро двигались в заданный район. Когда они приблизились к месту, где предположительно находились буры, их боевые порядки растянулись на много миль, став слишком истонченными и опасно слабыми в центре. Здесь был лишь полковник Дамант со своим маленьким штабом, два орудия и "максим", плюс горстка Имперской Йоменри (91-я рота), составлявшая эскорт орудий. Прямо на них, в типичном для британцев строю, двигался отряд всадников, одетых в хаки, время от времени постреливавших в сторону каких-то едва угадываемых буров. Введенные в заблуждение Дамант и его штаб решили, что это люди Римингтона, и противнику прекрасно удалась его уловка. Незнакомцы неторопливо сократили дистанцию, а затем, сбросив личину, в одно мгновенье устремились к орудиям. Четыре картечных выстрела не смогли их остановить, и, через несколько минут всадники уже были на копи возле орудий. Часть спешившихся буров поддержала дерзкую атаку фланговым огнем.
Едва осознав происходящее, Дамант, его штаб и сорок Йоменов, составлявших эскорт, бросились к вершине холма, пытаясь опередить буров. Но атака противника была столь стремительной, что буры успели сломить сопротивление артиллеристов до того, как подкрепление достигло холма. Британцы попали под убийственный огонь засевших на копи бурских стрелков. Дамант получил четыре пули, весь его штаб был ранен, а из горстки Йоменов едва ли несколько человек остались на ногах. Доблесть британцев трудно переоценить. Погиб капитан Гауссен. На вершине у орудий почти все были ранены или убиты. Из пулеметного расчета выжило лишь двое раненых, которым их капитан - Джеффкоут, умирая, в здесь же написанном завещании оставил по пятьдесят фунтов. За каких-то полчаса центр британской линии был совершенно уничтожен. Современная война, несомненно, менее кровава, чем войны прошлого, но, когда одна сторона получает тактическое преимущество, другой приходиться выбирать между быстрой сдачей или полным уничтожением.
Войска на широко распростертых британских крыльях поняли - что-то пошло не так, и начали стягиваться к центру. Офицер, находившийся на крайнем правом фланге, в подзорную трубу увидел красноречивые облачка разрывов у самых жерл британских орудий, говорившие, что стрельба картечью ведется почти в упор. Он развернул свой эскадрон и вместе с эскадроном Скотта (Конница Даманта) поскакал к копи. С другой стороны спешили люди Римингтона. Буры отступили. Они не смогли увезти захваченные орудия, поскольку все лошади погибли. "Мне казалось, - вспоминал один из офицеров, наблюдавший отход буров, - что произошло какое-то недоразумение, и мы стреляем в своих. Они были одеты в нашу униформу, а некоторые из них носили на шляпах полоски из тигровой шкуры - отличительный знак Конницы Даманта". Тот же офицер рассказывал о сцене, которую он застал на "орудийном копи". "Добравшись до пушек, мы увидели следующее: все артиллеристы, кроме двух раненых, погибли; офицер, командовавший "пом-помом" и его люди - убиты, расчет "максима" - все убиты; 91-я рота (эскорт орудий) - уцелели один офицер и один солдат, все остальные убиты или ранены; штаб - все офицеры ранены". Вот, что означает попасть в воронку смерча. Всего в этом бою мы потеряли семьдесят пять человек.
Буры под командованием Весселса, действовали дерзко и решительно, и их успех был заслужен. Однако военная хитрость, основанная на использовании британской униформы и манеры движения, противоречит всем законам войны, и можно лишь изумляться долготерпению наших офицеров и солдат, сносивших подобные вещи, не прибегая к возмездию. Также есть много поводов считать, что буры, захватившие высоту, проявили чрезмерную жестокость. Высокий процент убитых по отношению к раненым подтверждает заявления выживших, что несколько человек были застрелены бюргерами уже после того, как сопротивление прекратилось.
Спустя каких-то четыре дня после схватки у Тафелькопа, еще более кровавый инцидент произошел у Твиифонтейна. Очевидно, даже имея двухгодичный опыт войны, мы недостаточно считались с храбростью и ловкостью нашего противника. Линия блокгаузов, тянущаяся от Гаррисмита к Бетлехему, должна была способствовать усмирению этой территории. Гаррисмитский участок линии уже достиг Твиифонтейна, расположенного в девяти милях западнее Эландс-Риверского моста. Здесь располагался небольшой отряд, прикрывавший рабочих. Поскольку полковник Фирминг отсутствовал, колонна, включавшая четыре роты Имперской Йоменри, орудие 79-й батареи и один "пом-пом", находилась под временным командованием майора Уилльямса (Южные Стаффордцы).
Зная, что Де Вет со своими людьми находится поблизости, Йомены разбили бивак на позиции, казавшейся вполне защищенной в случае атаки. Одинокий копи имел вытянутый пологий северный склон и обрывистый южный. Довольно далеко на равнине были выставлены аванпосты, а вдоль гребня часовые. Пренебрегли единственной мерой предосторожности - аванпостом у основания южного склона. Похоже, командир считал, что с этого направления атака невозможна и, в любом случае, опасность не укроется от внимания часовых на вершине.
Из всех дерзких и искусных атак, проведенных бурами в ходе войны, наверное, трудно привести более замечательный пример. В два часа ночи, при свете луны, идущие на рисковое дело люди Де Вета собралась у подножья холма и начали взбираться на вершину. Факт, что это был канун Рождества, по-видимому, в некоторой степени объясняет слабую бдительность часовых. В обстановке благодушия и предпраздничного настроения строгость воинской дисциплины могла незаметно ослабнуть. Йомены, спавшие в палатках, и часовые, дремавшие на постах вдоль гребня, и не подозревали, какие ужасные рождественские гости к ним крадутся, и какой страшный утренний подарок приготовил им Санта Клаус.
Разувшись, соблюдая максимальную осторожность, буры взбирались наверх и, поджидая товарищей, укрывались за кромкой гребня. Невероятно, но факт - они сумели подобраться столь близко, не будучи обнаруженными часовыми. Наконец, чувствуя себя достаточно сильными для нанесения удара, бюргеры перепрыгнули через гребень и открыли огонь по пикетам и спящему биваку. Как только они овладели вершиной, туда волной хлынули их товарищи. Через несколько минут почти тысяча буров заняла позицию, полностью контролировавшую наш кемп. Британцы не просто уступали противнику в численности, но приняли бой прямо со сна, не имея ясного представления, откуда исходит опасность и как ей противостоять. Град пуль уложил на землю многих йоменов, едва те выскочили из палаток. Учитывая, в какую ужасную передрягу они попали, Йомены вели себя вполне достойно для необстрелянных новичков. "Некоторые бравые джентльмены пустились наутек при первых выстрелах, но, благодаря Господу, таких было немного", - рассказывал один из участников событий. Даже для закаленных ветеранов, окажись они в подобной ситуации, такое испытание стало бы непростым делом. "Происходящее напоминало Конец Света, - говорит очевидец, - крики голландцев, вопли раненых и пронзительное ржание умирающих лошадей, свист пуль, треск залпов, все вместе смешалось в такую душераздирающую дьявольскую какофонию, подобную которой мне не приходилось слышать ранее и, надеюсь, не придется услышать вновь. Во всеобщем смятении люди стреляли и убивали друг друга. Два бура, одевшие шлемы, были застрелены своими же товарищами. Времени организовать оборону или хотя бы собраться с мыслями у Йоменов не было. Буры двигались прямо на них, расстреливая британцев с расстояния в несколько ярдов и иногда падая под пулями сами. Харидж и Уотни, командовавшие "максимом", доблестно погибли вместе со своим пулеметным расчетом. Сержант-майор Рид бросился на врагов, размахивая прикладом, но был изрешечен пулями. Майор Уилльямс, пытаясь собрать людей, получил пулю в живот. Артиллеристы успели произвести два выстрела, после чего их смяли и перестреляли всех до одного. Сопротивление продолжалось около получаса, но буры все-таки овладели лагерем, после чего торопливо увели пленников, не дожидаясь, пока рассвет принесет британцам спасение.
Потери красноречиво свидетельствуют, насколько достойно сопротивлялись Йомены. Из отряда общей численностью около четырехсот человек погибли шесть офицеров и сорок один боец. Восемь офицеров и восемьдесят бойцов получили ранения. За время войны можно припомнить очень мало капитуляций, которым предшествовали подобные свидетельства стойкости. Буры также немалой кровью заплатили за свою победу: есть свидетельства, что их потери, хотя и уступают британским, но достаточно серьезны.
Британский пленные численностью более двухсот человек были поспешно уведены победителями, которые, находясь под непосредственным контролем Де Вета, обошлись с ранеными чрезвычайно гуманно. Остальных Йоменов форсированным маршем увели к границе с Басутолендом, где бросили на произвол судьбы полураздетыми и голодными. Окольными путями, претерпев ряд приключений, они сумели вернуться к британской линии. Де Вету повезло, что он так быстро убрался с поля боя, поскольку уже через три часа на сцене появились два отряда Имперской Конницы, преодолевшие за один переход семнадцать миль. Однако к этому времени арьергард буров уже исчезал в цитадели Лангберга, где любое преследование было тщетным.
Такова была короткая, но энергичная кампания Де Вета конца декабря 1901 года. Кампания, несомненно, великолепная, но, образно выражаясь, он расходовал последний патрон, и у Твиифонтейна британские войска в последний раз почувствовали на себе его тяжелую руку. Операции бурского командира, какими бы решительными они не были, ни на день не задержали строительство железной клетки, в которую неумолимо запирали буров. Загон был почти завершен, и уже через несколько недель Де Вету пришлось биться о ее крепкие прутья.
Глава 37 Кампания января-апреля 1902 года
В начале 1902 года каждому внимательному наблюдателю стало ясно, что сопротивление буров, каким бы самоотверженным оно ни было, близится к концу. Бесконечная череда пленений значительно сократила численность их отрядов. Они оказались отрезаны от внешнего мира и пополняли свои боеприпасы преимущественно таким ненадежным способом, как контрабанда. Мобильность коммандос, являвшаяся их главным оружием, упала, поскольку, несмотря на мастерское обращение с лошадьми, источники получения свежих животных иссякли. Все больше бюргеров выражало готовность служить против своих непримиримых соотечественников, и попутно выяснилось, что опасения, сопровождавшие этот деликатный эксперимент, не оправдались. Во всей армии не было более сноровистых и более лояльных солдат.
Однако главным фактором, поставившим буров на колени, стала тщательно продуманная великолепная система блокгаузов, покрывшая всю страну. Первоначально блокгаузы располагались далеко друг от друга и скорее раздражали бюргеров, чем являлись для них непреодолимым барьером. Однако, по новой системе, расстояние между укреплениями сократилось до шестисот ярдов, опутанных таким количеством колючей проволоки, что буры метко подмечали - если вашу шляпу унесет за линию между Эрмело и Стандертоном, придется обойти Эрмело для того, чтобы ее поднять. Ранее подобные барьеры создавали испанцы на Кубе, но применение их в таких масштабах на столь обширной территории - одна из примечательных сторон современного военного дела, наряду с другими нововведениями делающая южноафриканскую кампанию интересным объектом изучения для всех, интересующихся военной историей.
Становым хребтом этой гигантской системы стали охраняемые с обеих сторон железнодорожные линии, вдоль которых, как по дорогам, двигались стада, отары, пешеходы и все, что желало перемещаться в безопасности. От этих центральных стволов вправо и влево шли ответвления, деля обширную страну на легко контролируемые районы. Их перечисление утомит читателя, поэтому довольствуемся лишь замечанием, что к началу года юго-восток Трансвааля и северо-восток Колонии Оранжевой Реки - любимые места Боты и Де Вета - были настолько иссечены заграждениями, что положение буров стало просто невыносимым. Только запад Трансвааля, где действовали Де ла Рей и Кемп, оставался относительно чистым. Здесь, как и ожидалось, произошли наиболее яркие события конца войны.
В Восточном Трансваале генерал Брюс Гамильтон продолжал придерживаться тактики, прекрасно зарекомендовавшей себя ранее. В новом году количество пленников снизилось, но он стольких взял ранее и так загонял остальных, что буры, еще державшиеся в этом районе, похоже, целиком утратили желание воевать. 1-го января в качестве первого урожая нового года Гамильтон представил двадцать два бюргера из коммандо Гроблера. 3-го числа он захватил сорок девять человек, в то время как действовавший совместно с ним Уинг взял еще двадцать. В число последних попал генерал Эразмус, помогавший, или не сумевший помочь, генералу Лукасу Мейеру у Талана Хилл. 10-го числа колонна полковника Уинга, составлявшая часть войск Гамильтона, нанесла противнику еще один удар, захватив сорок два пленника, включая двоих Волмаранцев. Спустя два дня Гамильтон вернулся на то же место и был вознагражден еще тридцатью двумя пленными. 18-го января он захватил двадцать семь человек, 24-го - двенадцать, а 26-го не менее девяноста. Наносимые удары были слишком чувствительны, а буры не знали, где укрыться от противника, способного преодолевать ночью по тридцать миль и нападать на их лагеря. В итоге о наступательных операциях раздробленные и деморализованные бюргеры не смели и думать. Обнаружив, что после ряда неудач коммандос стали слишком пугливы, Гамильтон ушел дальше на юг и в начале марта совершил бросок через Фрайхейдский округ, где также захватил пленных, наиболее знаменитым из которых оказался генерал Черри Эммет - потомок известного ирландского повстанца и родственник Луиса Боты. Своими регулярными успехами британцы обязаны главным образом Департаменту Разведки под великолепным руководством полковника Вулс-Семпсона.
В то время как Брюс Гамильтон столь успешно действовал в округе Эрмело, несколько британских колонн под командованием Пламера, Спенса и Колвилла расположились в пятидесяти милях южнее, не давая преследуемым ускользнуть в горный район к северу от Ваккерстроома. 3-го января небольшой отряд Новозеландцев Пламера, пытаясь отбить скот, ввязался в горячую перестрелку с партией бюргеров, потеряв при этом несколько человек. К бурам прибыло сильное подкрепление, и когда на следующий день майор Валлентин с пятьюдесятью людьми устремился в погоню за противником, у Онвервахта он столкнулся с несколькими сотнями бюргеров, возглавляемых Опперманном и Христианом Ботой. Прежде чем подоспевший на помощь отряд под командованием полковника Палтени отбросил буров, Валлентин был убит, а почти все его люди вышли из строя. Девятнадцать убитых и двадцать три раненых - таковы наши потери в этой маленькой, но кровопролитной акции. На поле боя остались девять мертвых буров, в том числе сам Опперманн. Смерть одного из их наиболее опытных генералов стала для буров серьезной утратой.
С этого времени и до самого конца войны упомянутые колонны совместно с колонной Маккензи, действовавшей к северу от Эрмело, продолжали крошить отряды противника и вносить свою лепту в еженедельный отчет лорда Китченера. Финальный загон, организованный 11-го апреля у Стандертонской линии, увенчался захватом 134 пленников.
Несмотря на огромную численность нашей Южноафриканской армии, бесконечные коммуникации и система блокгаузов поглощали такое количество людей, что число бойцов, доступных для проведения активных операций, не превышало сорока - пятидесяти тысяч человек. Дополнительные пятьдесят тысяч, несомненно, избавили бы нас, как минимум, от шести месяцев войны. Постоянная нехватка рук вынуждала лорда Китченера предоставить некоторые округа самим себе, сосредоточив внимание на наиболее важных. Так, к северу от железнодорожной линии на Делагоа британцы оккупировали лишь один город - Лиденбург. Однако в этом районе у них был энергичный командир - Парк (Девонцы). Этот лидер, нанося удары из своей горной крепости и опираясь на поддержку Урмстона, действовавшего из Белфаста, держал коммандо Бена Вилджоена и странствующее правительство буров в постоянном напряжении. Как упоминалось ранее, 19-го декабря Парк провел жаркий ночной бой, после которого совместно с Урмстоном оккупировал Дулстроом и почти настиг правительство бюргеров, опоздав всего на несколько часов. В январе Парк и Урмстон вновь ступили на тропу войны, хотя беспрестанные ветры, туманы и дожди, характерные для этой суровой части Трансвааля, серьезно препятствовали ведению операций. Несколько стычек с коммандос Мюллера и Тричардта не принесли ощутимого результата, но 25-го января британцам улыбнулась удача. В засаду, ловко организованную майором Орром в окрестностях Лиденбурга, попался генерал Вилджоен. Будучи одним из главных факелов, зажегших костер войны, Вилджоен сражался храбро и честно, по праву заслужив почет и уважение своих противников.
В своих последних двух экспедициях полковник Парк не добился заметных успехов, но 20-го февраля, совершив восхитительный марш, он застал врасплох бурский лагерь, безмятежно расположившийся в сердце холмов. Сто шестьдесят четыре пленника, включая многих бурских офицеров - таковы плоды этого успеха, в котором выдающуюся роль сыграли Национальные Скауты или, как их обычно называли, "ручные буры". Попавшееся коммандо было из Мидделбурга и составляло эскорт правительства, которому в очередной раз удалось улизнуть, растворившись в горах. В начале марта Парк снова в пути, преодолев в один из дней семьдесят миль. В дальнейшем на этом участке до 23-го марта не происходило ничего примечательного. 23-го числа Англии достигли новости, что Схалк Бюргер, Рейтц, Лукас Мейер и другие члены Трансваальского правительства прибыли в Мидделбург, намереваясь отправиться в Преторию для переговоров. На восточном горизонте сверкнул первый золотой луч зарождающегося мира.
Изложив ход событий в Восточном Трансваале севернее и южнее железнодорожной линии, рассмотрим пару инцидентов, произошедших в центральной и северной части страны. Затем я дам небольшой отчет о действиях Де Вета в Колонии Оранжевой Реки и, наконец, расскажу о блестящих достижениях Де ла Рея на западе - последних отблесках славы бурского оружия.
В конце декабря на севере Коленбрандер и Докинс, действуя совместно, провели большую и полезную работу, не давая бюргерам покоя в районе от Нилстроома до Питерсбурга. В конце месяца Докинса отправили в Колонию Оранжевой Реки для усиления войск, противостоявших Де Вету. Коленбрандер со своими закаленными колониалами в одиночку пронесся через Магалисберг и получил двойное удовлетворение, с одной стороны, взяв какое-то количество пленных, с другой, перехватив и завернув назад кафрский отряд вождя Линчве. Линчве, возмущенный "скотным" рейдом Кемпа, двигался в направлении, которое могло привести его опасно близко к женщинам и детям буров. Этот и несколько других подобных примеров демонстрируют, насколько низки и лживы обвинения в вооружении туземцев британской стороной в ходе этой войны (за исключением определенных, четко обозначенных условий). Британское правительство имело возможность в любой момент поднять все воинственные племена Южной Африки, но невероятно, чтобы мы, не выставив на поле боя наших восхитительных и дисциплинированных сикхов и гуркхов, нарушили собственные принципы и призвали к оружию низшие, более дикие расы Африки. Однако именно эти обвинения повторялись чаще всего, вызывая наиболее слезливые протесты мягкосердечных и мягкоголовых редакторов континентальных газет.
Отсутствие Коленбрандера в районе Рустенбурга дало Бейерсу шанс, которым тот не преминул воспользоваться. Ранним утром 24-го января он атаковал Питерсбург, но небольшой гарнизон с легкостью отбил нападение. Возможно, сама атака была лишь отвлекающим маневром, благодаря которому часть обитателей лагеря беженцев сумела совершить побег. Полторы сотни беглецов присоединились к коммандос. Всего в этом лагере удерживались три тысячи буров, которых вскоре, во избежание повторения инцидента, перевели в Наталь.
Коленбрандер, вновь вернувшись в Питерсбург, решил нанести Бейерсу ответный визит и 8-го апреля с небольшим отрядом застал бурский лагерь врасплох. Иннискиллингские Фузилеры заняли позицию, позволявшую контролировать противника. Буры отступили, но в ходе преследования около ста пятидесяти бюргеров были убиты, ранены или взяты в плен. 3-го мая против буров была предпринята еще одна операция, в результате которой противник понес почти такие же потери. В свою очередь буры добились незначительного успеха, убив восемнадцать Скаутов Китченера, а тридцать взяв в плен.
Касаясь событий в этом районе, к сожалению, невозможно обойти молчанием неприятный инцидент, как бы этого ни хотелось. В восьмидесяти милях восточнее Питерсбурга находится почти необитаемый район - Спелонкен. В этом районе действовал отряд Бушвельдских Карабинеров - подразделение иррегулярных войск, сформированное в Южной Африке из колониальных и британских добровольцев. Вольная служба, смешанный состав и оторванность от вышестоящего командования - все вместе способствовало падению дисциплины и сдержанности, превратив отряд в подобие банды "бушвекеров" Южан времен Американской войны, безжалостно истребляемых Северянами. Они чинили короткую расправу над попадавшими в их руки пленными бурами, оправдывая свои варварские поступки тем, что бюргеры, в свою очередь, безжалостно убили одного из офицеров их отряда. Такой повод, даже если он соответствует действительности, несомненно, не может служить оправданием столь неразборчивой мести. Преступления совершались в июле и августе, но лишь в январе 1902 года пять офицеров предстали перед судом и были признаны виновниками и соучастниками двенадцати убийств. Подразделение было расформировано, три офицера (Хендкок, Уилтон и Морант) приговорены к смерти, один (Пиктон) уволен со службы за недостойное поведение. Хендкока и Моранта действительно казнили. Эти суровые меры лучше множества томов всевозможных аргументов демонстрируют, насколько высокие стандарты дисциплины поддерживались в Британской Армии, сколь тяжело наказание и сколь тщетны оправдания в случае ее нарушения. Перед лицом этих реальных возмутительных случаев и последовавшего за ними неотвратимого наказания, абсурдным выглядит крестовый поход против воображаемых нарушений закона, предпринятый невежественной зарубежной прессой и нашими домашними ренегатами.
К югу от Йоханнесбурга, на полпути между городом и границей, упираясь отрогами в железнодорожные линии, протянулась гряда холмов - Зуйкербошранд. Стало известно, что часть буров нашла убежище в этой местности, и 12-го февраля небольшая британская колонна покинула Клип-Ривер-Пост, намереваясь произвести зачистку территории. Отряд насчитывал 320 человек 28-го батальона Конной Пехоты, набранного из Ланкаширских Фузилеров, Уорикширцев и Дербиширцев. Большинство бойцов только что прибыло с Мальты - без сомнений, худшего места для эффективной подготовки конной пехоты. Командовал колонной майор Доуэлл. Британцы вошли в холмы, где обнаружили, что противник располагает гораздо большими силами, чем ожидалось. Буры использовали свою обычную тактику с обычным же успехом. Часть буров ожесточенным огнем сдерживала британцев по фронту, в то время как сильные партии противника, передвигаясь верхом, обошли фланги. С большим трудом британцы сумели выпутаться из рискованного положения, причем спасением отряда мы обязаны самопожертвованию горстки офицеров и солдат, жизнями заплатившими за отход товарищей. Наши потери в этом злосчастном бою составили двадцать убитых и пятьдесят раненых, а около сотни пленных снабдили победителей столь нужными для них ружьями и боеприпасами. На следующий день в этот район подошел другой британский отряд, и противника вытеснили с холмов.
Неделю спустя, 18-го февраля, произошло еще одно столкновение у Клиппана, близ Спрингса. В бою схлестнулись эскадрон "Серых Шотландцев" и отряд буров, прорвавшийся в заповедник, который лорд Китченер столь долго держал чистым от врага. В этой схватке кавалерии пришлось так же нелегко, как неделей ранее нашей пехоте. Погибли три офицера, были убиты или ранены восемь бойцов, а сорок семь человек сдались в плен. Эскадрон выполнял роль флангового прикрытия колонны генерала Гилберта Гамильтона, но был столь стремительно атакован и опрокинут, что удар достиг своей цели раньше, чем товарищи сумели прийти на помощь.
Одним из следствий упомянутых выше успешных облав, проведенных в Колонии Оранжевой Реки, явилось то, что часть "фристейтеров" устремилась севернее Вааля, надеясь уйти от нарастающего британского давления на юге. К концу марта значительное число этих бюргеров пополнило ряды коммандос, действовавших восточнее Спрингса, недалеко от Йоханнесбурга - традиционного центра волнений. Кавалерия, располагавшаяся в этих местах, была представлена 2-м Драгунским Гвардейским полком ("Королевские гнедые"), 7-м Гусарским и Национальными Скаутами. Общее командование осуществлял полковник Лоули (Гусары). После серии небольших стычек восточнее Спрингса, Лоули расположился на Бошманс-Коп, в восемнадцати милях от города, вблизи района, являвшегося центром активности буров. С этой базы утром 1-го апреля он послал три эскадрона "Гнедых" под командованием полковника Феншейва нанести визит небольшому отряду буров, который, по сведениям, остановился на одной из ферм. С Феншейвом было около трехсот человек.
Однако британская кавалерия оказалась в положении охотника, который, отправившись пострелять бекасов, поднял тигра. Все шло гладко до самого Холспруйта - фермы, которую они собирались обследовать. (Ее хозяин, коммандант Преториус, попал в плен благодаря усердию майора Вогана, преследовавшего и задержавшего "капский" карт комманданта). Неожиданно для себя "Гнедые" обнаружили, что ферма занята коммандо Алберта, и противник значительно превосходит кавалеристов по численности. В непроглядной ночной тьме было невозможно отличить друга от врага. Огонь велся практически в упор. Разрывая дистанцию, три эскадрона откатились на возвышенность, сохраняя в этих тяжелейших обстоятельствах восхитительный порядок. Несмотря на темень, противник продолжал решительно наседать. Используя свою излюбленную тактику, бюргеры быстро обошли британскую позицию с флангов. В ответ эскадроны поочередно отступили на более высокое скалистое копи, смутно угадывавшееся на фоне восточного горизонта. Эскадрон "В", отходивший последним, не просто попал под обстрел. Отважные всадники противника, стреляя на скаку, промчались сквозь его ряды. Британцы едва успели достичь копи, спешиться и залечь на гребне, как буры, с громкими воинственными криками, направили своих лошадей вверх по крутым боковым склонам. Их дважды отбивали, но в третий раз бюргеры сумели захватить один край холма и с тыла открыли ожесточенный огонь по бойцам, защищавший другую сторону. Занимался рассвет, и ситуация становилась все серьезнее. Буры, обладая значительным численным превосходством, вели дело крайне энергично и решительно. Небольшая группа британцев, чьи лошади были убиты, прикрывала отступление товарищей, продолжая отчаянно отстреливаться с дистанции 30-50 ярдов, пока все они (два офицера и двадцать три бойца) не были убиты или ранены. Остатки подразделения отступали с высоты на высоту, каждая из которых, в свою очередь, с исключительным тактическим мастерством быстро обходилась бурами. Только великолепные дисциплина и выучка наших кавалеристов не позволили отступлению превратиться в беспорядочное бегство. К счастью, до того как давление противника стало невыносимым, на помощь подоспел 7-й Гусарский с артиллерией, изменив ход событий. Гусары атаковали с такой стремительностью, что некоторые из них с клинками наголо ворвались в ряды буров, но противник быстро откатился назад и исчез.
В этом жарком и кровопролитном бою "Гнедые" потеряли убитыми и ранеными восемьдесят человек из двухсот семидесяти. Выдержать подобные потери при подобных обстоятельствах, сохранив абсолютную дисциплину и порядок - неоспоримое доказательство воинской выучки. Адъютант, командир эскадрона и шесть из десяти офицеров были убиты или ранены. Потери буров также были тяжелыми - семьдесят человек. Среди убитых оказались два Принслоо, один из них коммандант, и три фельдкорнета. Коммандо генерала Албертса было достаточно сильным отрядом, насчитывавшем не менее шести сотен стволов, и акция у Холспруйта вполне достойна занять почетное место в славной истории "Гнедых". Приятно добавить, что в этой, как и в других стычках конца войны, противник отнесся к нашим раненым доброжелательно и с уважением.
Теперь мы можем спуститься по карте вниз к Колонии Оранжевой Реки и проследить за ходом операций, которым судилось сломить силы коммандо Де Вета. Мы сконцентрируем внимание именно на этих событиях, поскольку всевозможные марши, зачистки, перестрелки многочисленных небольших колонн, действовавших в других частях колонии, при всей напряженности и полезности выполняемой работы, слишком незначительны для отдельного рассмотрения.
После тяжелого удара, нанесенного Йоменам Фирмина, Де Вет, как уже упоминалось, укрылся в Лангберге, откуда впоследствии отошел к Рейтцу. Здесь он попал под энергичное давление колонны Эллиота, сумевшего в течение одной недели тремя дневными переходами покрыть 150 миль. Мы хорошо усвоили уроки нашего строгого учителя, и марши конца войны, совершаемые войсками Брюса Гамильтона, Эллиота, Римингтона и других британских командиров, как небо от земли отличались от былых переходов, ассоциировавшихся с медленными тяжелыми вагонами и заливистой игрой гармошек.
Быстро перемещаясь, прикрывая отход арьергардными боями, Де Вет, словно неуловимый блуждающий огонек, танцевал вокруг британских колонн. Де Лисли, Феншейв, Бинг, Римингтон, Даукинс и Роулинсон - все пытались его схватить, но каждый раз знаменитый бюргер ускользал меж пальцев. Однако в Претории главный идейный вдохновитель охоты уже разработал план, своей гениальностью достойный самого Де Вета. Взгляд, даже мельком брошенный на карту, заметит, что небольшая железнодорожная ветка, идущая от Хейлброна к Волвехоуку, образует острый угол с главной линией. Обе эти железные дороги хорошо прикрывались проволочными заграждениями и надежной линией блокгаузов. Таким образом, противник, загнанный в угол, попадал в сложное положение. Пытаться просто загнать юрких коммандос Де Вета в такую очевидную ловушку означало преждевременно раскрыть все карты - бесполезна сеть, раскладываемая на виду у птицы. Поэтому гон начали в противоположном направлении, с уверенностью, что партизанский командир прорвется сквозь наши колонны назад. В этот момент преследователям следовало повернуть за дичью, и оттеснить Де Вета в нужный район до того, как он учует опасность. С этой целью колонну Бингса оставили позади, готовую к ожидаемому прорыву.
События развивались точно по плану. Де Вет прорвался сквозь колонны, и одно из его коммандо наткнулось на людей Бингса, поджидавших противника на Влей-Ривер, западнее Рейтца. Похоже, буры считали, что проскочив фронт британцев, находятся в безопасности. Теперь настала их очередь удивляться. На бюргеров набросилась Южно-Африканская Легкая Конница, Новозеландцы и Куинслендские Бушмены. Вместе с тридцатью пленными и значительным количеством припасов, британцы захватили "пом-пом" и вернули 15-ти фунтовое орудие, потерянное при Твиифонтейне.
В результате этой акции нам наконец-то удалось вцепиться в Де Вета, и у охотников появилась конкретная цель. Колонны, находившиеся позади буров, враз развернулись веером, образовав непрерывную линию всадников протяженностью более шестидесяти миль. 5-го февраля заградительный кордон пришел в движение, а 6-го стало известно, что Де Вет действительно попал в загон, выход из которого перекрывали британцы. В Претории царило ликование и большие надежды. Сектор, в котором блокировали вождя бюргеров, ограждали шестьдесят шесть миль блокгаузов и колючей проволоки с одной стороны и тридцать с другой, в то время как основание составляли пятьдесят пять миль британских всадников, опиравшихся флангом на цепь блокгаузов между Кроонстадом и Линдли. На всех заградительных линиях люди находились в исключительном напряжении. Пехота охраняла каждый ярд, железную дорогу патрулировали бронепоезда. Ночью прожектора, установленные через определенные интервалы, пронзали яркими лучами чернеющий вельд, выхватывая из темноты силуэты всадников, время от времени попадавшие в узкую полоску света.
6-го февраля Де Вет осознал опасность и, с характерной решимостью, попытался вырваться из сети. Его коммандос рассеялись, получив приказ выбираться из ловушки самостоятельно. Не удивительно, что большинство бюргеров, действуя в местности, где каждый овраг, каждая лощина были им знакомы как свои пять пальцев, сумели проскользнуть через разрывы в тонкой линии британских всадников. Тем не менее, несколько буров были убиты, а значительное число взято в плен. Общее число пленников достигло вызывающей уважение цифры в 270 человек, хотя на каждого пойманного пришлось три-четыре проскочивших сквозь барьер. Сообщалось, что сам Де Вет сумел уйти, направив скот на колючую проволоку, преграждавшую ему путь. Однако, похоже, он использовал менее романтичные средства - кусачки, хотя, несомненно, скот также устремился через прорезанную бурами брешь. Потеряв троих ближайших сподвижников, Де Вет все же вышел победителем из самой опасной ситуации за всю свою полную приключений карьеру. Лорд Китченер прибыл к Волвехоуку, чтобы присутствовать при кульминационном моменте операции. Однако и в этот раз ему не судилось принять знаки покорности от своего наиболее серьезного противника, и главнокомандующий вернулся в Преторию плести новую сеть.
Сделать это было несложно, поскольку бурский генерал из одного загона просто угодил в другой, хотя и более просторный. После короткого отдыха и приведения колонн в порядок, вся стая гончих вновь устремилась по еще неостывшему следу. В этот раз события разворачивались в секторе образованном Вилге-Ривер с одной стороны и линией блокгаузов Гаррисмит - Ван Риинен с другой. Участок надежно контролировался войсками, а пять колонн: Роулинсона, Никсона, Бинга, Римингтона и Кейра - загоняли коммандос в ловушку. С 20-го февраля, растянувшись в огромную боевую линию, войска начали зачистку этого района. Они взбирались на холмы, прочесывали клоофы и берега рек, неумолимо тесня противника перед собой. Наконец, когда британское давление чрезмерно усилилось, бюргеры предприняли свой обычный резкий разворот на 180 градусов и ночью решительно атаковали британскую линию. Нападение произошло 23-го февраля, вскоре после полуночи. Буры нанесли удар по нашему кордону на стыке колонн Бингса и Римингтона. Прикрываемое пространство было настолько огромным, а сам заслон настолько жидким, что знаменитая "тонкая красная линия" Хайлендеров под Балаклавой выглядит монолитной стеной в сравнении со своим тощим эквивалентом цвета хаки. Пусть цепь была слабой и далеко не все звенья тщательно соединены, но каждое звено в отдельности было из отличного металла, а удар буров пришелся на одно из лучших. Бой принял 7-й Новозеландский Контингент, доказавший, что достоин славы своих товарищей из шести предшествующих. Наши патрули были смяты натиском диких, кричавших, стрелявших на скаку всадников, но Новозеландцы оказали достойное сопротивление. Проткнув заслон, буры, ведомые в эту яростную атаку Мани Ботой, повернули и продолжили движение вдоль линии слабых патрулей, сминая их один за другим и угрожая скомкать весь заслон. Они расчистили брешь шириной в полмили, через которую, казалось, сумеют ускользнуть все люди Де Вета. Однако отчаянное сопротивление Новозеландцев дало время патрулям Конной Пехоты Кокса (Новый Южный Уэльс) отойти назад почти под прямым углом и встретить атакующих свежими силами. Ядром обороны стал "максим", с которым в высшей степени доблестно управлялся капитан Бегби и его люди. Бой велся почти ствол в ствол. Пятьдесят или шестьдесят Новозеландцев и Австралийцев, совместно с британскими артиллеристами, держали удар нескольких сотен лучших бурских бойцов. В этой отчаянной дуэли расстались с жизнью много смельчаков с обеих сторон. Бегби погиб у пулемета, успевшего выпустить восемьдесят патронов до того, как замяло ленту. Чтобы он не попал в руки врага, расчет оттащил пулемет в тыл.
Положение складывалось очень серьезное, но постепенно к месту боя подходили подкрепления, и атака буров была отбита. Части бюргеров удалось улизнуть через образовавшуюся брешь, предположительно в числе прорвавшихся находился и неуловимый Де Вет. Насколько жестокой была буря, обрушившаяся на Новозеландцев, демонстрирует список в двадцать убитых и сорок раненых, в то время как перед линией пикетов подобрали тридцать погибших буров. Сообщалось, что из восьми Новозеландских офицеров семь получили пулю - соотношение страшнее пережитого этой доблестной нацией годом ранее в бою у Реностер Коп.
Командование опасалось, что в ночь на 23-е февраля, когда штурмовая партия Мани Боты обрушилась на Новозеландцев, из ловушки вырвалась большая часть буров, однако вскоре выяснилось, что это не так. По мере сокращения фронта, колонны все чаще видели перед собой многочисленных всадников, бесцельно мечущихся по холмам - свидетельство, что главные силы противника по-прежнему остаются в сетях. Наступление продолжалось в ненастную погоду, в сложной местности, но люди находились на подъеме и соблюдали все необходимые меры для поддержания цельности заслона.
Усилия британцев увенчались заметным успехом. Загнанные в угол бюргеры 26-го февраля предприняли вторую попытку прорыва, легко пресеченную Никсоном. По мере того как кордон смещался на юг, войска попадали во все более сложные условия. Иногда (особенно у Натальской границы) им приходилось действовать в местах, где альпеншток был гораздо полезнее лошади. Финал наступил в шесть часов утра 27-го февраля. Перед фронтом наступавшей Имперской Легкой Конницы появились два бура с белым флагом. Утверждается, что это были Трутер и Де Джагер, желавшие обсудить условия капитуляции их коммандо, но единственным предложенным им условием стала безоговорочная сдача в течение часа. Буров загнали в теснину, плотно блокированную нашими войсками, поэтому любое сопротивление неминуемо закончилось бы трагедией. К счастью, в данном случае у бюргеров не было оснований для колебаний и отчаянных дебатов, поскольку за ними не числилось грехов Лоттера. Противник сложил оружие, и все было кончено.
Общее число пленных в этой важной облаве достигло 780 человек, включая нескольких командиров (в их числе сын Де Вета). Выяснилось, что сам Де Вет действительно прорвался сквозь линию пикетов в ночь на 23-е февраля. Большинство коммандос были трансваалерами, и в какой-то мере символично, что в широко раскинутую сеть попались многие из бюргеров, которые двумя неделями ранее разбили 28-й батальон Конной Пехоты южнее Йоханнесбурга. К тому же, потеря 2000 лошадей и 50000 патронов явилась для бурской армии тяжким ударом. Всем стало ясно - несколько подобных операций полностью очистят Колонию Оранжевой Реки от противника.
Уставшим войскам позволили немного отдохнуть, но уже через пару дней после сбора у Гаррисмита сеть развернули вновь, надеясь подобрать все, что было пропущено. Эта зачистка, проводившаяся в том же районе, но в обратном направлении (на Хейлброн-Волвехоук), завершилась отловом ста сорока семи бюргеров, которых вытаскивали из нор, находили в зарослях тростника, снимали с деревьев и т.д. и т.п. Операция велась настолько тщательно, что в углу, образованном вершиной района зачистки, в последний день скопилось огромное количество всевозможнейших антилоп - характерных и очаровательных обитателей этих мест.
Но главным результатом операции, даже более важным, чем захват пленных, стало выявление в округе Верде одного из арсеналов Де Вета, укрытого в пещере, расположенной в центре обрывистого склона, со входом, заросшим ползучими растениями - даже автор приключенческого романа не измыслит более романтичного убежища для лидера повстанцев. Находка принадлежала Канадским Скаутам Росса, таким своеобразным и полезным способом отметившим День Доминиона. Из пещеры извлекли сорок вагонов амуниции и всевозможных припасов. Сам Де Вет покинул северо-восток округа и, перейдя железную дорогу, направился к Ваалю, возможно, намереваясь соединиться с Де ла Реем, действовавшим в Трансваале. Сопротивление буров в тех местах неожиданно стало очень энергичным, и противник провел несколько серьезных акций, о которых я вскоре расскажу.
Но прежде доведем хронику событий в Колонии Оранжевой Реки до момента заключения мира. В северных районах и приграничных горах все еще скиталось большое количество буров, которых британские войска усердно, но не всегда успешно пытались отловить. Много тяжелой и полезной работы выполнили несколько небольших колонн. Особенно отличились Колониальная Конница и Артиллерийские Конные Стрелки. Последнее подразделение, сформированное из артиллеристов, в чьих полевых орудиях отпала нужда, оказалось чрезвычайно эффективным. Британский артиллерист, вышагивавший с винтовкой на плече, подтвердил репутацию, завоеванную, когда он ехал на передке орудия.
С 1-го по 4-е мая в часто прочесываемом, но так и не зачищенном Линдли-Кроонстадском районе прошла еще одна успешная облава, в которой участвовали несколько колонн. Улов оказался неплохим - британцы взяли 321-го пленного. В том числе, при попытке прорыва через кордон, сдалось коммандо Ментца численностью в 150 человек.
Из множества небольших зачисток и бесконечной череды перестрелок своей серьезностью выделяется одно событие. Оно примечательно еще и тем, что стало последней достойной упоминания акцией южно-африканской кампании. Я говорю о бое, произошедшем 20-го апреля 1902 года у Моолманс-Спруйта, вблизи Фиксбурга. Партию, состоявшую из сотни Йоменов и сорока Конных Пехотинцев (Южные Стаффордцы), послали провести ночное нападение на дальнюю ферму, где, по сведениям разведки, укрывался небольшой отряд буров. Британцами командовал полковник Персиваль. После долгого перехода отряд достиг фермы, но оказалось, что противник предупрежден и располагает гораздо большими силами, чем предполагалось. Ряды атакующих, хорошо заметные при свете полной луны, попали под ожесточенный огонь. Сэр Томас Фаулер был убит, а несколько Йоменов получили ранения. Британцы сумели достичь стен, но не смогли ворваться внутрь, поскольку буры забаррикадировали вход, ведя огонь через импровизированные бойницы. В ходе атаки погиб капитан Блэквуд (Стаффордцы). Обнаружив, что противник обладает численным преимуществом и ферму взять не удастся, полковник Персиваль дал приказ отступать - распоряжение, успешно исполненное лишь потому, что большая часть бурских лошадей была застрелена. К утру небольшой британский отряд сумел выпутаться из опасного положения, потеряв шесть человек убитыми, девятнадцать ранеными и шесть пропавшими без вести. Все дело, несомненно, походило на засаду, тщательно спланированную бурами, и британцам крупно повезло, что они избежали полного уничтожения.
Под конец упомянем еще один инцидент, хотя и произошедший довольно далеко - во Фрайхейдском округе Трансвааля. Имеется в виду прискорбное столкновение между зулусами и бурами, в ходе которого последние при трагических обстоятельствах потеряли более пятидесяти человек. Эту часть Трансвааля аннексировали лишь недавно. Ее населяют воинственные зулусы, разительно отличающиеся от забитых и униженных кафров, живущих на остальной территории страны. Зулусы питают к бурам кровную ненависть, отягченную постоянным мародерством бюргеров. Зная, что отряд буров (59 человек) спит на ферме, зулусы ночью подкрались к спящим и вырезали всех до одного. Инцидент сам по себе достоин глубокого сожаления, но, вспоминая тревожные события этой долгой войны и помня о беспокойных племенах, обитавших по соседству - свази, басуто и зулусах - мы можем себя поздравить с тем, что сумели сдержать черных воинов и избежать зверств и горьких воспоминаний о вторжении варваров.
Глава 38 Кампания Де ла Рея 1902 года
Напомним, что к концу 1901 года лорд Метуэн и полковник Кекевич сосредоточили внимание на восточной части своего района и создали базу, опиравшуюся на железнодорожную линию Клерксдорпского участка. Кордон блокгаузов к тому времени протянулся от Клерксдорпа до Вентерсдорпа, и от Вентерсдорпа до Потчефстроома, эффективно контролируя весь треугольник. Тем не менее, оставался огромный участок труднодоступной местности, практически контролируемый противником. Было известно, что Генерал Де ла Рей и его энергичный заместитель Кемп все еще располагают нескольким тысячами стойких приверженцев, не сложивших оружие. Операции британцев в Восточном Трансваале и в Колонии Оранжевой Реки, требовавшие большого напряжения сил, отвлекали внимание от этого района, и позволили бурам действовать в нем достаточно активно. После неудачных атак на лагерь Кекевича у Моедвилла наступило долгое затишье, но люди, внимательно наблюдавшие за войной, с недоверием относились к зловещему покою и ожидали очередной бури.
В новом году британцы соединили Вентерсдорп и Тафелкоп линией блокгаузов. Последний оставался центром активности буров. Эту операцию прикрывала колонна полковника Хики. Тем временем Метуэн нанес удар через Волмаранстад на Фрайбург. Рейд, в ходе которого много мелких отрядов противника попало в плен, поддерживался колонной майора Периса, действовавшего со стороны Кимберли. В середине января лорд Метуэн двинулся из Фрайбурга к Лихтенбургу, встретив небольшое сопротивление в окрестностях этого города, когда отряд Йоменов подвергся нападению буров генерала Киллирса. Восемь человек были убиты, пятнадцать ранены и сорок сдались в плен. Из Лихтенбурга лорд Метуэн продолжил движение, и 1-го февраля еще раз пришел в Клерксдорп. Уставшие войска получили недельный отдых, а затем вновь выступили в поход под командованием Вон Донопа. 8-го февраля возле Волмаранстада они захватили сорок пленных в лагере Потгитера. Вон Доноп оставался в Волмаранстаде до конца февраля, а 23-го отрядил пустой конвой назад в Клерксдорп. О судьбе этого конвоя будет рассказано позже.
Кекевич и Хики объединили свои силы в начале февраля. 4-го числа они попытались преподнести сюрприз генералу Де ла Рею. Конная пехота под командованием майора Лидера, предназначенная для этой операции, не справилась с основной задачей, но обнаружила и атаковала лагерь Сарела Албертса, захватив 132 пленных. Разогнав бурских лошадей, они отрезали противнику путь к отступлению, а затем так яростно атаковали сам лагерь, что лишь незначительная часть врагов сумела ускользнуть. Особенно отличилась замечательная Шотландская Конница. Среди пленных оказался и сам Албертс со всеми офицерами. С этого момента и до конца февраля данная колонна ни в каких серьезных делах не участвовала.
Выше упоминалось, что 23-го февраля Вон Доноп отправил пустой конвой из Волмаранстада в Клерксдорп, лежавший в пятидесяти милях. О Де ла Рее давно не было слышно, но оказалось что он собрал своих людей и ждал подходящего случая для нанесения внезапного удара. Конвой предоставил ему такую возможность.
Эскорт конвоя состоял из Имперских Йоменов 5-го батальона, шестидесяти Кавалеристов Паджета, трех рот вездесущих Нортумберлендских Фузилеров, двух орудий 4-й батареи Полевой Артиллерии и "пом-пома". В целом до 650 человек. Командовал ими Полковник Андерсон. Во вторник утром 25-го февраля конвой уже находился в десяти милях от пункта назначения, и часовые на холмах вокруг города могли видеть слабый отблеск длинной линии крытых белой тканью фургонов. Рискованный рейс, казалось, близился к завершению, но судьба предопределила британцам потерпеть крушение чуть ли не у самого причала. Эскорт оказался столь самонадеянным, что накануне ночью кавалеристы Паджета ушли в город. Возможно, это было и к лучшему, поскольку дополнительная горстка людей вряд ли смогла бы предотвратить надвигавшуюся беду.
Ночь выдалась темной и дождливой. Под ее покровом буры прокрались между спящим конвоем и городом. Кусты, росшие в нескольких ярдах от дороги, стали идеальным местом для засады. Там сосредоточилась основная партия бюргеров. На рассвете 130 фургонов тронулись в путь. Орудия и Йомены впереди, Фузилеры на флангах и в тылу. Внезапно чернеющие заросли кустарника осветились вспышками выстрелов. На голову колоны обрушился ураганный огонь. В сложившихся критических обстоятельствах войска вели себя восхитительно. Контратака Фузилеров и части Йоменов, поддержанная шрапнелью наших орудий, выбила противника с позиции и заставила его прекратить огонь с этого направления. Но вскоре стало ясно, что буры задействовали значительные силы, поскольку они открыли стрельбу вдоль всего левого фланга, и тыловой заслон оказался в такой же опасной ситуации, что и авангард. И вновь враг был отброшен. К этому времени совсем рассвело, что позволило навести порядок среди фургонов, в сумятице боя сбившихся в беспорядочную массу, и вселило в полковника Андерсона надежду, что он сможет отправить конвой вперед, прикрывая тыл эскортом. Это был, безусловно, лучший план, и если он не сработал, то лишь из-за отваги, проявленной противником, и отвратительной дороги.
На пути конвоя лежал глубокий и сложный для преодоления спруйт - Ягд-Спруйт, и в мирные времена представлявший собой довольно опасную переправу, а будучи до отказа забитым обезумевшими мулами и ломающимися фургонами под управлением охваченных ужасом возниц, он в мгновение ока превратился в непреодолимое препятствие. В голове колонны возник затор и конвой стал. Меж тем буры, изменив тактику, галопом зашли с тыла и левого фланга. Первая атака была отбита огнем Фузилеров, но при второй попытке всадники противника прорвались к фургонам и устремились вдоль конвоя, подавляя сопротивление небольших групп солдат, удерживавших позиции на фланге. Британцы, как минимум троекратно уступавшие в численности, оказывали упорное сопротивление, и последние выстрелы смолкли лишь около семи часов. Бюргеры одержали полную победу, но она не бросила тень позора ни на одного британского офицера или солдата, сражавшегося в этот день. Из реально участвовавших в бою 550 человек пало одиннадцать офицеров и 176 рядовых. Буры перестреляли животных, сожгли фургоны и отступили. Пленных они с собой забрать не могли, поэтому их единственными трофеями оказались два орудия, ружья и амуниция. Их собственные потери составили около пятидесяти человек убитыми и раненными.
В надежде помочь Андерсону из Клерксдорпа выступил небольшой отряд, но подойдя к Ягт-Дрифту, они увидели, что все кончено и буры хозяйничают на поле боя. Среди бюргеров находился сам Де ла Рей, и приятно отметить его гуманность по отношению к раненым. Отряд буров быстро отошел и вскоре оказался вне пределов непосредственного преследования, хотя Кекевич, Вон Доноп и Гренфелл предприняли такую попытку. Было очень важно вернуть орудия, поскольку они представляли угрозу системе блокгаузов. С этой целью в район южнее Лихтенбурга, который, как предполагалось, лежал на пути отступления буров, были отправлены шестнадцать сотен всадников под командованием Гренфелла. Одновременно, для взаимодействия с ним, из Фрайбурга выступил лорд Метуэн, получивший приказ объединиться с Гренфеллом. Имея дело со столь энергичным и решительным противником, как Де ла Рей, следовало учитывать угрозу нападения на эти отряды по раздельности, но командование решило, что каждая из групп достаточно сильна, чтобы продержаться, пока другая подойдет на помощь. Действительность показала, что опасность была реальной, а надежды иллюзорными.
Метуэн оставил Фрайбург 2-го марта. С ним была не его старая колона, закаленных трудными переходами ветеранов, а Кимберлийский отряд под командой майора Париса. Большая часть солдат были неопытны, и во всех отношениях менее надежны. Отряд представлял собой странную смесь подразделений, самыми надежными из которых оказались артиллеристы (четыре полевых орудия, по два из 4-й и 38-й батареи), 200 Нортумберлендских Фузилеров и 100 Северных Ланкаширцев. Кавалерия включала Имперских Йоменов 5-го батальона (184), Кавалерию Алмазных Полей (92), Скаутов Деннисона (58), Кавалеристов Ашбурнера (126) и Британскую Южно-Африканскую Полицию (24). Такое разнообразие более подходило для процессии на улицах Лондона, чем для операции, требующей дисциплины и сплоченности. В войне половина часто оказывается сильнее целого, а присутствие на поле боя значительного числа нерешительных и неопытных бойцов представляет реальную угрозу для собственных более стойких компаньонов.
6-го марта Метуэн, продвигаясь к Лихтенбургу, близ Лиувспруйта вошел в соприкосновение с коммандо Ван Зила и после небольшой стычки убедился, что его Йомены ненадежны и плохо обучены. Отогнав противника огнем артиллерии, Метуэн двинулся к Твибошу, где стал лагерем до следующего утра. 7-го числа, в 3 часа утра, под прикрытием половины своих людей, он отправил конвой воловьих упряжек. Остальные выступили в 4.20, чтобы дать возможность медлительным волам держаться впереди. Как только конвой двинулся, выяснилось, что повсюду находятся значительные отряды противника и следует ожидать атаку. Лорд Метуэн отдал приказ фургонам, запряженным волами, остановиться, а транспорту, запряженному мулами, подтянуться, чтобы образовать единый блок взамен растянутой линии. В то же время он усилил арьергард всадниками и двумя орудиями, поскольку именно на этом участке противник вел себя наиболее агрессивно. Атака готовилась и против правого фланга, который удерживался пехотой и оставшимися орудиями.
Уже упоминалось, что кавалеристы Метуэна большей частью принадлежали к неопытным иррегулярным частям. Такие люди, как показала кампания, со временем становятся великолепными солдатами, но участие в жестокой схватке на открытом пространстве, когда бойцы представляют собой сырой и необученный материал - слишком суровое испытание. Случилось так, что это испытание оказалось чрезвычайно жестоким, но трудно оправдать абсолютное отсутствие войск, способных удержаться на высоте положения. Если бы в арьергарде Метуэна была Имперская Легкая Конница или Шотландская Конница, бой у Твибоша закончился бы совершенно иначе.
Большой отряд буров, образовав пять линий и стреляя на скаку, как при Бракенлаагте, обрушился на тыловой заслон и арьергард. Гигантская волна решительных людей, несущихся галопом по равнине - для необстрелянных бойцов это было чересчур. В их рядах поднялась паника. В одно мгновенье, бросив без прикрытия два орудия, они развернули лошадей и в диком смятении пустились вдоль левого фланга, под насмешки и свист пехоты, занявшей позиции вокруг фургонов. Они летели, пока их лошади не начали задыхаться, и большинство натянуло поводья лишь когда от покинутых товарищей их отделяло много миль. Очевидцы говорили: "было унизительно видеть, как уважаемый старый Генерал умолял их остановиться. Большая часть этих людей прибыла в Крайпан, не сделав ни одного выстрела. Это был южно-африканский вариант "Битвы Шпор" (битва 1302 года, когда французы бежали так быстро, что в пыли был виден лишь блеск их шпор).
После трусливого бегства большей части отряда, оставшаяся горстка храбрецов оказалась в безнадежном положении. Два орудия 38-й батареи были захвачены бурскими всадниками, среди артиллеристов не осталось ни одного человека, не получившего пулю, включая лейтенанта Несхема, действовавшего как предписывают славные традиции Королевской Артиллерии.
Тем не менее, бой еще не окончился. Хотя и немногочисленные, но закаленные пехотинцы несколько часов сражались с превосходящими силами противника. Две сотни Нортумберлендских фузилеров залегли вокруг фургонов и не подпускали буров к добыче. С ними оставались два орудия, служившие соблазнительной целью для тысячи бурских стрелков. Благородный Метуэн, ободряя своим присутствием и примером измученных артиллеристов, получил пулю в бедро, раздробившую кость. Лейтенант Веннинг и его отделение полегли у орудий вместе со своим Генералом.
Была предпринята попытка собрать бежавших с поля боя в краале по соседству. Небольшой отряд Капской Полиции и Йоменов под командой майора Париса отстреливался там несколько часов. Им помогала сотня пехотинцев-Ланкаширцев. Британские пушки смолкли, и орудия, захваченные бурами при нападении на конвой Вон Донопа, без помех обрушили смертоносный огонь на крааль и фургоны. Дальнейшее сопротивление означало бессмысленное избиение, и войска получили приказ сдаться. Конвой, боеприпасы, пушки, лошади - не удалось сберечь ничего, кроме чести пехоты и артиллерии. Потери (68 человек убито и 121 ранен) преимущественно выпали на долю двух сражавшихся отрядов. Без ранений в плен попали 205 человек.
Говоря об этой последней победе буров, нам в равной степени следует отдать должное и их доблести, и их гуманизму, качествам, которые, как мы убедились на опыте, не всегда иду поручь. С ранеными британцами обошлись учтиво и заботливо, а лорд Метуэн в сопровождении старшего медицинского офицера, полковника Тоунсенда (доктор был ранен так же серьезно, как и пациент) отправлен в Клерксдорп. В Де ла Рее мы всегда встречали противника настолько же грозного, насколько и благородного. Остатки отряда вышли на железнодорожную линию Кимберли-Мафекинг около Краипана, места, где двадцать девять месяцев тому пролилась первая кровь войны.
На Лорде Метуэне нет личной вины за разгром конвоя. Если у мастера в руках ломается инструмент, его нельзя винить за невыполненную работу. Не он обучал войска, недостойно проявившие себя на поле боя. "Если вы услышите, что кто-то отзывается о нем дурно" - сказал один из его солдат, - "возразите, что он лучший генерал и лучший джентльмен из всех, участвовавших в этой войне". Так считали его собственные войска, и то же говорили ораторы в Парламенте при обсуждении причин разгрома. Это отличный пример британской справедливости и духа честной игры, когда достойный человек может удостоиться восхваления, не только прославившись победой, но и в горькие моменты поражения. В глазах великодушного народа со здоровыми инстинктами, Поль Метуэн, раненный и поверженный, остался отважным солдатом и благородным человеком.
Страна Де Вета была хорошо зачищена серией облав, описанных ранее, а силы Луиса Боты в Восточном Трансваале существенно сократились благодаря тактике Брюса Гамильтона и Вулс-Семпсона. Поэтому лорд Китченер мог сконцентрировать свое внимание и войска на обширных западных территориях, где генерал Де ла Рей в течение нескольких недель нанес два искусных и чувствительных удара. Войска быстро собрались в Клерксдорпе. В третью неделю марта Кекевич, Уолтер Китченер, Роулинсон и Рошфор, с многочисленными небольшими колоннами, были готовы отомстить за лорда Метуэна.
Лорд Китченер столкнулся с очень сложной проблемой, и решая ее проявил решительность и оригинальность. Де ла Рей действовал на обширной территории. Его отряд обладал замечательной способностью быстро концентрироваться для нанесения удара, оставаясь в свою очередь неуловимым и ускользающим от преследования, словно армия призраков. Если бы лорд Китченер просто отправил на его поиски десять тысяч всадников, то в результате получил бы долгий изматывающий рейд по бесконечным равнинам, в ходе которого не встретил бы ни одного бура, если не считать силуэты разведчиков у самого горизонта. Де ла Рей со своими людьми ускользнул бы в тайные убежища за рекой Марико. В этих местах не было сплошных заграждений, как в Колонии Оранжевой Реки, на которые можно было бы загнать маневренного неприятеля. Правда, одна линия блокгаузов все же была - так называемый Шоонспруйтский кордон, охватывавший фланг района, в котором действовал Де ла Рей, однако он располагался с той же стороны, что и британские войска. Если бы армия стояла по другую сторону, а Де ла Рей между ней и линией блокгаузов тогда действительно, что-то можно было бы предпринять. Но собрать войска здесь, а затем немедленно отправить их назад, означало подвергнуть людей и конский состав такому истощению, какой редко выпадал на долю армии.
Лорд Китченер знал характер людей, которыми он командовал, и был уверен, сможет добиться от них максимального напряжения, какое только способен вынести человеческий организм. Точное местоположение бурского лагеря было неизвестно. Предполагалось, что большинство бойцов противника находились в тридцати милях западнее Клерксдорпа и Шоонспруйтского кордона. План, принятый лордом Китченером, заключался в следующем: британские войска совершают глубокий обход противника, разворачиваются широкой линией и теснят бюргеров к кордону блокгаузов, усиленному тремя полками Хайлендеров. Но для того, чтобы совершить внезапный охват буров, колоннам предстояло выдержать длительный ночной переход. Это была рискованная операция, но ее план удалось сохранить в секрете, а переброска сил прошла настолько организованно, что противнику не хватило времени на создание каких-либо помех. В воскресную ночь 23-го марта колонны британских всадников, незаметно прокравшись через территорию, контролируемую Де ла Реем, развернулись в линию, протяженностью в добрых восемь миль, от Лихтенбурга на левом фланге до Коммандо-Дрифт на правом, и принялись прочесывать местность в поисках следов противника. Для занятия исходных позиций колонны выдвигались с разных участков линии блокгаузов, и некоторым из них пришлось преодолеть значительное расстояние. Южный участок линии сформировали войска Рошфора, двигавшегося от Вааля, а с юга на север заняли позицию Китченер, Роулинсон и Кекевич.
Утром 24-го марта в понедельник цепь всадников, протяженностью в восемьдесят миль, без пушек и транспорта, начала прочесывать местность в направлении блокгаузов. Разрозненные отряды буров, оказавшиеся на охваченной территории, предпринимали тщетные попытки найти лазейки и улизнуть. Вскоре от первых пленных стало известно, что Де ла Рея в "загоне" нет. Его лагерь оказался западнее. Но силуэты всадников, метавшихся среди пологих холмов, то внезапно возникавшие, то вновь исчезавшие в ложбинах, убедили британцев, что какая-то рыба в их сети все-таки угодила. Однако улов оказался не таким уж крупным, как хотелось. Три сотни человек, одетых в хаки, ранним утром проскочили между двумя колоннами. Другая большая группа ушла в южном направлении. Некоторые из бюргеров во избежание плена прибегли к совершенно необычным приемам. "Трое буров, охранявшие скот, "похоронили" себя, оставив лишь небольшие отверстия, сквозь которые можно было дышать с помощью трубок. Наши люди проверили подозрительные свежевскопанные участки штыками, и услышали в ответ пронзительные вопли, доносившиеся из-под земли. Еще один попробовал сыграть в ту же игру, но на него случайно наступила лошадь. Он начал корчиться, от чего лошадь поднялась на дыбы, подарив нам пленного". Но главным результатом операции, снявшим груз тревоги с сердца лорда Китченера, стал захват трех пятнадцатифунтовых орудий, двух "пом-помов" и большого количества боеприпасов. Трофеи достались Кекевичу и Шотландской Коннице. Полковник Вулс-Семпсон и капитан Райс возглавляли атаку и преследование. Постоянно висевшая над блокгаузами угроза была, если не полностью ликвидирована, то значительно уменьшена. Мы разделались со ста семьюдесятью пятью бурами, почти всех взяв в плен и захватили большое количество транспортных средств. В этой операции войска, не меняя лошадей, прошли в среднем 70-80 миль за двадцать шесть часов. Вот чего добилась неповоротливая в прошлом Британская армия после суровых двухлетних тренировок под руководством лучшего тренера - необходимости.
Британцы достигли определенных успехов, но совершенно неадекватных первоначальному плану и усилиям, затраченным войсками. Поэтому лорд Китченер без малейшего промедления решил нанести врагу второй удар. Еще не завершив марш, Кекевич, Роулинсон и Уолтер Китченер вновь отправились в погоню. Перед ними поставили задачу пройти еще дальше на запад, чтобы Де ла Рей со своим главным коммандо оказался в зоне кордона.
Один из лейтенантов Уолтера Китченера обнаружил главные силы бюргеров, но, к несчастью, пал в перестрелке с их разъездом. Генерал выдвинулся в точку сорок миль западнее Клерксдорпа. Став в этом месте лагерем, 30-го марта он отрядил Куксона с семнадцатью сотнями бойцов на запад в направлении Хартс-Ривер. Под непосредственным командованием Куксона находились 2-й батальон Канадской Конной Пехоты, Дамантская Конница и четыре орудия 7-й батареи Королевской Полевой Артиллерии. Его лейтенант Кейр командовал Конной Пехотой 28-го полка, Конными Артиллерийским Стрелками и 2-м контингентом Боевых Скаутаов Китченера. Войска имели хороший конный состав и несли с собой минимум груза.
Незадолго до этого мобильный отряд британцев вошел в соприкосновение с противником. Широкая колея, оставленная фургонами, направила их по горячим следам, и вскоре разведчики увидели повисшее вдалеке облако пыли, поднятой повозками буров. Передовой отряд на максимальной скорости проскакал восемь миль и сблизился с конвоем, но внезапно обнаружил себя лицом к лицу с эскортом силой в пятьсот всадников, тактически правильно и с большим мастерством прикрывавших отступление. Куксон со своей конной пехотой поспешил к месту столкновения, и почти одновременно с ним Де ла Рей вернул своих бюргеров для усиления эскорта. Британцы и буры, не щадя лошадей, мчались на выручку товарищам. Противники сошлись лицом к лицу.
Поняв, что оказался перед всей армией буров, и зная, что вполне может рассчитывать на подкрепление, Куксон решил сыграть "от обороны". Британцы быстро заняли позиции вдоль Бракспруйта и приготовились к отражению атаки. Оборонительная линия проходила приблизительно по руслу спруйта, но по некоторым соображениям, возможно, с целью ведения перекрестного огня, на каждом из флангов войска выдвинулись немного вперед. Две сотни Артиллерийских Стрелков заняли ферму, расположенную на левом фланге. На крайнем правом закрепились двадцать четыре Канадца и сорок пять Конных Пехотинцев. Позиция не слишком подходила для обороны, и эти люди оказались в крайне опасном положении. Их выдвижение можно пытаться оправдать каким-то важным тактическим замыслом, однако ход боя не позволяет понять, каким именно.
Орудия буров открыли огонь, а перед фронтом британцев и на флангах появились большие отряды врага. Первый удар был нацелен на ферму, являвшуюся POINT D'APPUI (точкой опоры), с которой буры могли опрокинуть всю линию обороны. Около пяти сотен бюргеров атаковали верхом, но Артиллерийские Стрелки встретили их плотным огнем, а пушки накрыли шрапнелью. Противнику оставалось преодолеть пятьсот ярдов, но огонь был настолько силен, что всадники развернулись и быстро отступили. Спешившись в зарослях маиса, они предприняли еще одну атаку, но вновь были встречены ружейным огнем и "пом-помом", подвезенным полковником Кейром. Атаки противника на этом участке оказались безрезультатными.
Тем временем на правом фланге Канадцам и Конной Пехоте 28-го полка выпала судьба, которую вполне можно было предвидеть. Командир Канадцев Брюс Каррузерс вел себя с безупречной отвагой, а его люди ни в чем ему не уступали. Подавленные огромным численным превосходством противника, под сплошным градом пуль, они сражались как герои. "В ходе этой кампании трудно найти примеры подобного героизма", - сказал обычно сдержанный Китченер в официальном донесении. Отряд сдался лишь после того, как из двадцати четырех Канадцев двадцать один получили пулю, а Конные Пехотинцы потеряли тридцать человек из сорока пяти.
Преимущество, которого буры добились на правом фланге, не помогло им сломить сопротивление британцев. Принимая во внимание этот факт, еще труднее объяснить, почему правый аутпост оказался настолько открытым. Бюргеры практически окружили войска Куксона, и Де ла Рей с Кемпом настаивали на решительной атаке, но их артиллерия была подавлена нашими орудиями, а в обороне британцев так и не обнаружилось слабого звена. Атака, начавшаяся в час дня, к половине шестого окончательно исчерпалась. Де ла Рей отступил. Куксон не пытался преследовать его или захватить орудия буров, поэтому нельзя говорить, что Де ла Рей был разбит, но легендарный бур не достиг поставленной цели, и потерял гораздо больше людей, чем в любом из прошлых боев. Моральный эффект от предыдущей победы ослаб, а его бюргеры, если они еще питали иллюзии, уяснили, что люди бежавшие, при Твибоше, не были типичными представителями британской армии. В целом, это оказалась хорошо проведенная и полезная акция, хотя и обошедшаяся британцам в двести человек, из которых тридцать пять погибли. Люди Куксона бодрствовали всю ночь, до подхода солдат Уолтера Китченера.
8-го апреля в Клерксдорп прибыл генерал Ян Гамильтон, какое-то время исполнявший обязанности начальника штаба лорда Китченера, а теперь получивший приказ возглавить операции против Де ла Рея. В начале апреля три колонны британцев совершили быстрый бросок, надеясь захватить буров врасплох, но безрезультатно. До самого окончания военных действий буры, обладая лучше поставленной разведкой и большей мобильностью, могли вступать в бой по желанию, и по желанию же уклоняться от столкновений. Однако иногда они совершали ошибки, как в случае, который я собираюсь описать.
Гамильтон планировал прочесать южную часть территории, контролируемой Де ла Реем. Наметив Хартебистефонтейн как центр, он совершил бросок несколькими колоннами, затем растянув их в линию, завернул назад к Клерксдорпу. Колонны вели Кекевич, Роулинсон и Уолтер Китченер. Буры сражались до последнего. Зная, что их лидеры ведут переговоры, и что заключение мира вопрос нескольких дней, они решили провести последний бой с британской колонной. Отряд Кекевича находился западнее всех, и, как рассчитывали буры, не мог получить своевременную помощь. Именно по нему они и нанесли удар. Утром 11-го апреля в месте, называемом Рооивал, противник, двигавшийся от Волмаранстада, силами в девятнадцать сотен под командой Кемпа и Вермааса, с отчаянной решительностью обрушился на британскую колонну. Не было никаких предварительных стычек - просто внезапная отчаянная атака полутора тысяч всадников. "Я как раз говорил штабному офицеру, что на расстоянии двадцать миль нет никаких буров", - вспоминал один из очевидцев, - "как вдруг мы услышали грохот выстрелов и увидели сплошную массу всадников, несущихся на нас галопом". Британцы были удивлены, но не потрясены этим неожиданным видением. "Я никогда не видел более великолепной атаки, они четко держали строй", - вспоминал свидетель. Другой наблюдатель рассказывал: "Они шли одной сплошной линией, глубиной в четыре всадника, колено к колену". Это была кавалерийская атака в старом стиле, и факт, что их строй прошел такое расстояние, показывает, что мы преувеличиваем останавливающую силу современных ружей. Они прошли добрых пятьсот ярдов под прямым огнем, и отвернули всего в ста ярдах от линии британцев. Йомены, Шотландская Конница и Полиция обрушили на гигантскую волну всадников непрерывный огонь. Артиллерия стреляла с двухсот ярдов. Буры остановились, заколебались и отвернули. Их огонь, или, вернее, прикрывающий огонь тех, кто не присоединился к атаке, обошелся нам в пятьдесят человек, но собственные потери бюргеров были гораздо серьезнее. Неистовый Потгитер пал перед британскими орудиями. "Слава Господу, что он мертв, - кричал один из раненых буров, - он плеткой загонял меня на в строй сегодня утром. На поле боя остались пятьдесят убитых и громадное число раненых буров. Колонна Роулинсона подошла к левому флангу Кекевича, и отступление буров превратилось в бегство. Преследование длилось двадцать миль. Были захвачены два орудия. Этот яркий бой завершил кампанию на Западе. Британия выиграла не только всю игру, но и взяла последнюю взятку. С этого момента и до самого конца на территории Де ла Рея война свелась к отлавливанию пленных и небольшим перестрелкам. Отдельного внимания заслуживают неожиданный визит Рошфора в Швайцер-Ренеке, где было взято около шестидесяти бюргеров и облава, организованная Яном Гамильтоном у Мафекингской железной дороги, доставившая 364 пленных. В этой трудной, но хорошо организованной операции, лазейку между британскими колоннами закрыли подожженным вельдом и огнем скаутов. Вновь прибывший Австралийский Сводный Полк прекрасно начал военную историю своей объединенной родины, продемонстрировав отменные способности к энергичными маршами и тщательному окапыванию.
29-го мая, всего за два дня до окончательного объявления мира, несколько буров напали на местный резерв скота возле Фредерикстада. Горстка всадников пустилась за ними в погоню, но попала в засаду. Довольно большой отряд противника засел на холмах в десяти милях от линии британцев. Большинство преследователей избежало засады невредимыми, но второй лейтенант Сифортцев, юный Сазерленд, всего два месяца, как вышедший из Итона, оказался без лошади, в безнадежном положении. Отвергнув предложение сдаться, парень пробивался к своим более мили, до того как был застрелен всадником, кружившим вокруг него. Командир буров рассказывал, что за всю войну не видел лучшего примера британской отваги. Печально, что молодая жизнь оборвалась в последние мгновения войны, но Сазерленд принял доблестную смерть, которая, несомненно, прекраснее многих лет бесславного, бесцветного прозябания. Он оставил после себя пример и традицию, которые порождает героическая смерть.
Глава 39 Конец
Осталось в одной короткой главе рассказать о ходе мирных переговоров, окончательном урегулировании и итогах этой затяжной войны. Как бы ни обескураживали постоянные инциденты, в ходе которых буры наносили нам тяжелые потери, попутно пополняя за наш счет запасы вооружения и боеприпасов, ни у кого не вызывало сомнения - их силы тают, а неизбежный финал неумолимо приближается. С математической точностью опытный военачальник, засевший в Претории, опутал колючей паутиной всю страну, неделя за неделей неумолимо изматывая противника облавами. Тем не менее, после недавней победы Де ла Рея и хвастливых заявлений засевших в Гааге беглецов британская публика была ошарашена услыхав, что 22-го марта действующее правительство Трансвааля, в составе господ Схалка Бюргера, Лукаса Мейера, Рейтца, Якоби Крога и Ван Велдена прибыло в Мидделбург и обратилось с просьбой доставить его поездом в Преторию для обсуждения с лордом Китченером условий заключения мира. От этой новости по телу Империи пробежала радостная дрожь, но результат переговоров казался настолько сомнительным, что командование не отменило ни одно из мероприятий, способных обеспечить продолжение решительных действий в ближайшем будущем. Можно с уверенностью заявить, что в Южноафриканской войне, так же как в Испанской или Крымской кампаниях, Великая Британия никогда не выражала столько готовности сражаться, как накануне мира. Чтобы превратить нацию мирных торговцев в военную силу потребовалось, по меньшей мере, два года неудач и горького опыта.
Вопреки оптимистичным заявлениям мистера Фишера и абсурдным прогнозам доктора Лейдса, сила буров была действительно сломлена, и они высказывали искренние желание прекратить сопротивление. Но для народа, пропитанного духом индивидуализма, недостаточно лишь решения правительства. Вождям бюргеров предстояло убедить своих соплеменников, что игра действительно проиграна, и им не остается иного выхода, кроме как отбросить прочь свои изношенные винтовки и полупустые бандольеры. С этой целью началась длинная серия переговоров, вызвавшая определенное чувство напряжения у Южно-Африканских должностных лиц и ставшая испытанием терпения для внимательно наблюдавшей за процессом британской публики. Но достигнутый успех доказывает, что ставка на снисходительность и терпение полностью себя оправдала.
23-го марта трансваальские представители выехали в Кроонстад для обсуждения положения дел со Стейном и Де Ветом. Чтобы войти в контакт с этими лидерами к ним отправили гонцов, но тем удалось выследить и догнать неуловимых фритстейтеров с большим трудом, словно они были не друзья-соплеменники, а британские колонны. Тем не менее, в конце месяца послание передали, после чего Де Вет, Стейн и Де ла Рей появились перед британскими аванпостами в Клерксдорпе. Из Кроонстада на север прибыли и другие делегаты, сойдясь в маленьком городке, по прихоти судьбы, ставшем местом решения важнейшего вопроса - быть миру, или продолжаться войне. Горстка беспорядочно разбросанных домов на какое-то время приковала к себе внимание всего мира. 11-го апреля, после многочисленных обсуждений, обе партии (войны и мира) отправились в Преторию, после чего даже наиболее скептически настроенные наблюдатели признали, что в этих переговорах что-то есть. 18-го апреля, после встречи с лордом Китченером, бурские лидеры покинули Преторию и разъехались проинформировать о ситуации своих коммандос. В результате, от каждого находящегося в поле коммандо, избрали по два делегата, которые 15-го мая собрались в Вереенигинге, чтобы решить вопрос окончательным голосованием. Никогда еще дело подобной важности не решалось столь демократическим путем.
Бурские лидеры довольно робко выдвинули ряд предложений, категорично отвергнутых Британским Правительством. Первое из них, состояло в том, что буры просто удовлетворят требования, выдвинутые Британией перед началом войны. Оно было отклонено. Второе - бюргеры просили о предоставлении возможности проконсультироваться со своими европейскими друзьями. В этом им также было отказано. Следующее предложение касалось заключения перемирия, но лорд Китченер вновь был непреклонен. Взамен бурам предложили определенное время, за которое бюргерам следовало сделать выбор между капитуляцией и продолжением войны, которая, в конечном счете уничтожила бы их нацию. Молчаливо подразумевалось, хотя и без конкретных обещаний, что условия Британского Правительства по своей сути не будут сильно отличаться от условий, годичной давности, предлагавшихся после "мидделбургской" встречи.
Бурская конференция открылась 15-го мая в Вереенигинге. Шестьдесят четыре делегата различных коммандо встретились с военными и политическими вождями двух республик. Всего на конференции присутствовало 150 человек. В наше время трудно припомнить более своеобразное собрание. Бота - молодой юрист, по странной прихоти судьбы ставший главнокомандующим победоносной армии в великой войне. Де Вет - человек с мрачной улыбкой на загорелом лице, и Де ла Рей с яркими орлиными чертами и седеющей бородой. Там же присутствовали и политики - седобородый общительный Рейтц, более серьезный, чем во времена, когда он смотрел на "все дело, как на одну большую шутку" и несчастный, с трудом передвигавшийся Стейн - сломленный и разбитый болезнью человек. Рядом с ними крепкий Лукас Мейер, энергичный молодой Смутс, прибывший прямо с осады Оокипа, Бейерс с севера, отважный лидер конников - Кемп, герой многих боев - Мюллер. Все они, вместе со своими выдубленными солнцем и ветрами товарищами по оружию, собрались под большим тентом у Вереенигинга.
Несмотря на долгие и жаркие дискуссии логика фактов и холодный спокойный голос здравого смысла возобладали над неистовством фанатизма. Голосование продемонстрировало, что подавляющее большинство делегатов готовы сложить оружие на условиях, предложенных Британским Правительством. 31-го мая резолюция собрания была предоставлена лорду Китченеру, и в тот же день в 22 часа 30 минут делегаты прибыли в Преторию, чтобы поставить свои подписи под мирным договором. После двух лет и семи с половиной месяцев войны голландские республики согласились на свою ликвидацию, и вся Южная Африка, от Кейп-Тауна до Замбези влилась в состав Британской Империи. Великая борьба стоила нам двадцать тысяч погибших, сто тысяч раненых и больных и двести миллионов фунтов, но кроме мира и спокойствия на юге континента, подарила нам оживление национального духа и укрепление союза с нашими великими колониями, недостижимые каким-либо иным путем. Если вступая в борьбу мы надеялись, что являемся монолитной империей, то по окончании войны в этом не осталось сомнений. Подобная уверенность, несомненно, стоит всей пролитой крови и любых потраченных денег.
Вкратце, условия капитуляции были следующими:
1. Бюргеры складывают оружие и признают себя подданными Эдуарда VII;
2. Все пленники, давшие клятву верности, возвращаются домой;
3. Все свободы и собственность остаются нерушимыми;
4. За исключением особых случаев, всем гарантируется амнистия;
5. Голландский язык допускается в школах и судах;
6. Разрешается зарегистрированное владение оружием;
7. Как можно скорее устанавливается самоуправление;
8. Право голоса туземцам предоставляется только после введения самоуправления;
9. Не будет взиматься никакой специальный налог на землю;
10. Владельцы получат помощь в возвращении на свои фермы;
11. Для помощи фермерам выделяются три миллиона фунтов;
12. Повстанцы лишаются избирательных прав, а их лидеры предстанут перед судом, при условии неприменения смертной казни.
Эти пункты практически повторяли условия, отвергнутые Ботой в марте 1901 года. Тринадцать месяцев бессмысленной войны не продвинули ситуацию ни на шаг.
Южноафриканская война стала войной сюрпризов, к несчастью, в основном неприятных. Теперь весы качнулись в другую сторону. Во всей долгой и парадоксальной истории этой борьбы, самым удивительным выглядит готовность двух непреклонных и сдержанных наций, лишь только они опустили оружие, пожать руку друг другу. Этот факт сам по себе является ответом всем недоброжелательным критикам с Континента. Настоящие мужчины не пожимают рук, обагренных кровью женщин и детей. Отовсюду, по мере того как бюргеры складывали оружие, приходили вести о братании британских солдат и коммандос. Лидеры буров, верные своим новым обязательствам, так же как были верны старым, прилагали все усилия, чтобы посеять добрые чувства среди своих людей. Похоже, несколько недель погасили расовую ненависть сильнее, чем предполагаемые, некоторыми из нас, несколько лет, и остается лишь молить Бога, чтобы эти перемены сохранились.
В целом оружие сложили до двадцати тысяч человек, и стало ясно, что на всех участках театра военных действий противник имел в поле гораздо больше людей, чем мы предполагали - факт, способный в значительной степени смягчить горечь последних неудач. Около двенадцати тысяч бюргеров сдались в Трансваале, шесть тысяч - в Колонии Оранжевой Реки и около двух тысяч в Капской Колонии. Последняя цифра доказывает, что сопротивление в мятежных районах являлось скорее раздражающим, чем серьезным фактором. Суммарный подсчет пленных, капитулировавших, наемников и потерь на поле боя показывает, что общая численность противостоявших нами сил составляла не менее семидесяти пяти тысяч хорошо вооруженных конников, а возможно и значительно превышала эту цифру. Не удивительно, что лидеры буров в начале войны демонстрировали огромную уверенность.
Факт, что тяжелые потери, понесенные во время войны воспринимались без ропота недовольства, является достаточным свидетельством искренности нации, считавшей, что эта война не просто оправдана, а жизненно необходима, и что на карту поставлено не просто обладание Южной Африкой, а единство Империи. Если бы выяснилось, или возник малейший намек на то, что Правительство навлекло подобную невероятную ответственность и подобные огромные жертвы на своих граждан, без адекватной благородной причины - неужели после этого, взрыв негодования обманутых и перенесших лишения соотечественников, не вышвырнул бы таких политиков навсегда из общественной жизни? Среди высших и низших слоев в Англии, Шотландии, Ирландии и великих Колониях, сколько больших надежд рухнуло, как часто сын-солдат ушел и не вернулся, или во цвете молодости вернулся искалеченным и больным. Отовсюду доносились плачь и голоса скорби, но к ним не примешивались упреки. В самой глубине своей души нация чувствовала, что должна или сражаться и победить, или навсегда отречься от своего ведущего положения в мире. Даже в самые черные дни, проявляя лучшие качества нашего поколения, мы упорно сражались, ни на мгновенье не усомнясь, что яркий свет засияет вновь. Из всех даров, которыми Господь одарил Британию, ничто не сравниться в своей ценности с этими днями скорби, когда нация убедилась в своем единстве и осознала, что кровь связывает сильнее, чем разделяет соленая вода. Единственное различие точек зрения британца из Британии и британца с другого конца света заключалось в том, что последний, со всей энергией молодости, более полно отдавался делу Империи. Кто из видевших эту армию сумеет ее забыть - забыть ее дух, ее колоритность и ее роль в определении будущего большей части мира. Ковбои бесконечных равнин Северо-Запада, джентльмены-охотники "Коурна" и "Бивора", егеря Сазерленда, бушмены дальних пустошей Австралии, щеголи "Релей Клаб" и "Холостяка", крутые парни Онтарио, спортсмены-денди Цейлона и Индии, всадники Новой Зеландии, жилистые Южноафриканцы - вот ценнейший резерв (не упоминавшийся ни в одной из парламентских "Голубых Книг"), чье появление стало шоком для военных доктринеров с Континента, столь долго насмехавшихся над нашей маленькой Армией и за годы мира забывших о ее подвигах. На просторах Южной Африки общие опасности и общие лишения еще раз скрепили Имперское Братство Крови.
Это, что касается Империи. А как на счет Южной Африки? Здесь нам предстоит пожать то, что посеем. Если мы окажемся достойными доверия африканеров, оно останется при нас. Если недостойны - оно исчезнет. Падение Крюгера должно нас научить, что права нации подтверждаются не ружьями, а Справедливостью. Британский флаг в руках наших лучших администраторов будет означать честное правительство, честные законы, свободу и равенство для всех. Пока так будет продолжаться - Южная Африка будет нашей. Когда же, из страха или жадности, мы отступим от этого идеала, мы обнаружим, что поражены болезнью, погубившей все предыдущие великие империи.
