Ожидалось, что рассеяние армии буров, захват их орудий, эмиграция многих бюргеров и отъезд иностранных наемников знаменуют собой окончание войны. Однако эти ожидания не оправдались. Южная Африка (а вместе с ней и Империя), продолжала страдать от бессмысленной партизанской войны. После великих и драматических событий предшествующей фазы борьбы Британца и Бура за власть над Южной Африкой, есть что-то мелкое в необходимости отвлекать внимание читателя на разрозненные, рассеянные на огромном пространстве стычки, продолжавшиеся почти год, и унесшие с обеих сторон так много бесценных жизней. Рейды и нападения, питаемые скорее жаждой мщения, чем надеждой на победу, навлекли на страну множество несчастий и страданий. Мы можем скорбеть по поводу отчаянной решимости, заставляющей храбреца скорее предпочесть смерть, чем покориться, но не нам, соотечественникам Херефорда и Уоллеса, ее порицать.
Эти многочисленные мелкие конфликты, по своему характеру существенно отличались от боев ранней стадии войны. Британцы хорошо усвоили полученные уроки и теперь часто платили учителям той же монетой. Раз за разом сюрпризы преподносила не нация охотников, а "красношеие", чье неумение хитрить и ориентироваться в вельде столь долго являлось предметом насмешек и издевок. Год, проведенный среди копи и донга, не прошел даром. Заметно изменилось и соотношение потерь. Было время, когда бой за боем один к десяти казалось привычной для нас платой. Так было при Стормберге, так было при Коленсо, должно быть, так было бы и при Магерсфонтейне. Но на второй стадии войны баланс сместился в пользу британцев. Возможно, благодаря тому, что теперь они в основном оборонялись, возможно, метче стреляли, а возможно, бюргеры вели себя безрассуднее. В любом случае, факт остается фактом - каждое столкновение прорежало и без того редкие ряды буров, в то же время почти не сказываясь на силе полнокровных британских колонн.
Изменился и характер войны, причинив при этом части наших соотечественников больше моральных страданий, чем самые черные дни неудач. Война ожесточилась, и в новых обстоятельствах британским командирам приходилось применять более суровые меры для подавления сопротивления. Трудно превзойти милосердие ранних воззваний лорда Робертса к жителям Оранжевой Республики. Но проходили месяцы, а буры и не думали складывать оружие. Конфликт становился все бесчеловечнее. Каждая ферма являлась потенциальным фортом противника и базой его снабжения. Чрезвычайная мера (уничтожение ферм) в большинстве случаев применялась как наказание за конкретное преступление, например, предоставление убежища снайперам, или в качестве меры устрашения при защите железнодорожных коммуникаций, но в любом случае очевидно - женщины и дети, часто являвшиеся единственными обитателями ферм, не могли собственными силами предотвратить нападение на линии коммуникаций или удержать снайперов от стрельбы. Вполне возможно, что буры могли умышленно проявлять активность в окрестностях тех ферм, об уничтожении которых они менее всего жалели. С точки зрения гуманизма, в политике разрушения не стоило заходить так далеко, а политические соображения выглядят еще весомее - бездомный бюргер угомонится последним, а семья, у которой сожгли дом, вряд ли будет сторонницей британского правления. С другой стороны, нетерпимость армии к тому, что она считала оскорблением милосердия, была очень велика. Войска доказывали, что, если позволить женщинам на фермах снабжать снайперов на копи, эта война не кончится никогда. Партизанский, разбойничий характер, который приняла борьба, раздражал солдат. Хотя случаев самовольного насилия или несанкционированных разрушений было немного, но слишком часто приказы выполнялись с излишней суровостью. В целом, к гражданскому населению применялись репрессивные меры, безусловно оправданные с военной точки зрения, но которых цивилизованный человек не может не стыдиться.
После рассеяния основной армии у Коматипоорт, под ружьем у противника все еще оставалось значительное число бойцов. Частью это были непримиримые бюргеры, частью иностранные искатели приключений, частью капские мятежники, страшившиеся британского закона больше, чем британского оружия. Эти люди, хорошо вооруженные, на хороших лошадях, бродили по всей стране и действовали с такой энергией, что производили впечатление наличия у буров больших сил. Они пробирались в густонаселенные районы и приносили с собой свежие надежды и свежие бедствия многим вообразившим, что война уже далеко. Под принуждением непримиримых соотечественников, значительное число фермеров нарушило слово, данное британцам, оседлало лошадей, оставленных им британской снисходительностью и вновь окунулось в борьбу, добавив свою честь к жертвам, уже принесенным ими на алтарь отечества. Описания стычек между разрозненными бандами и британскими отрядами настолько похожи друг на друга по сценарию и результатам, что их детальное изложение слишком утомительно и для писателя, и для читателей. В общих чертах можно сказать, что в течение нескольких месяцев не было ни одного британского поста в Трансваале и восточной части Колонии Оранжевой Реки, застрахованного от нападения бродячих стрелков. Не было конвоя, чувствовавшего себя в безопасности, и ни на одной из трех железнодорожных веток не было поезда, застрахованного от взорванных рельс и затаившейся сотни рейдеров с "Маузерами". Имея две тысячи миль железных дорог, нуждавшихся в прикрытии, множество требовавших снабжения гарнизонов, обеспечивая эскортом каждый конвой, огромная британская армия в Южной Африке для текущих операций могла выделить не так уж много отрядов. Эти отряды действовали в различных округах, зачастую далеко друг от друга. Каждая колонна была достаточно мощна для подавления местного сопротивления, но не вызывало сомнения, что в любой момент концентрация разрозненных сил буров на одной из колонн поставит последнюю в очень трудное положение.
В общих чертах, диспозиция британцев в октябре-ноябре была следующей: Метуэн находился в Рустенбургском округе, Бартон действовал вдоль линии железной дороги от Крюгерсдорпа до Клерксдорпа, Сеттл был на Западе, Паджет - у Пинаарс-Ривер. Клементс в Магалисберге, Харт у Потчефстроома, Литтелтон у Мидделбурга, Смит-Дорриен у Белфаста, Китченер у Ледибранта, Френч в Восточном Трансваале, Хантер, Рандл, Брабант и Брюс Гамильтон - в Колонии Оранжевой Реки. Каждая колонна занималась одной и той же работой - уничтожением небольших отрядов противника, поисками оружия, отселением беженцев в лагеря, сбором припасов и реквизицией скота. Некоторые из них сталкивались с организованным сопротивлением, некоторые нет. Действия каждой из колонн кратко описаны ниже.
Вначале я обращусь к операциям генерала Бартона, поскольку они будут лучшим введением к рассказу о действиях Христиана Де Вета, описанным в этой главе.
В октябре наиболее серьезные испытания выпали на долю британского генерала, со своими верными фузилерами, ветеранами натальской кампании, прикрывавшего железнодорожную линию от Крюгерсдорпа до Клерксдорпа. Этот большой участок, как показал опыт, оказался в равной степени уязвим для ударов, как со стороны фристейтеров, так и со стороны трансваалеров. 5-го октября Бартон вышел из Крюгерсдорпа с отрядом, состоявшим из Шотландских и Уэльских Фузилеров, пяти сотен всадников, 78-й батареи Королевской Полевой Артиллерии, трех "пом-помов" и 4,7-дюймового морского орудия. Две недели, в течение которых маленькая армия медленно двигалась вдоль железной дороги, вылились в одну непрерывную стычку. 6-го октября они сбросили противника с сильной позиции, при этом волонтерская рота Шотландских Фузилеров заслужила аплодисменты ветеранов. 8-е и 9-е число вновь прошли в жарких перестрелках, главная тяжесть которых пришлась на долю Уэльских Фузилеров, потерявших трех офицеров и одиннадцать солдат. Коммандос Доутвайта, Либенберга и Ван дер Мерве, казалось, задались целью измотать колонну во время ее перехода через Гатсрандский хребет. 15-го октября бессистемная стрельба вновь переросла в стычку, в которой слава и победа достались Уэльсцам вместе со знающей свое дело и энергичной Шотландской Йоменри. Шесть буров остались лежать на земле. 17-го октября колонна достигла Фредерикстадта, где и остановилась. Днем, при заготовке провизии, британцы потеряли шестерых человек из Конницы Маршалла. Тем же вечером к колонне присоединились триста бойцов Имперской Легкой Конницы, подошедшие из Крюгерсдорпа.
До этого момента буры, постоянно следившие за колонной, хотя и досаждали британцам, но действовали не слишком решительно. Однако 19-го числа дело приняло неожиданный оборот. Британские скауты донесли об огромном облаке пыли, быстро движущемся от Вааль-Ривер в северном направлении. Вскоре его увидели все, и, по мере приближения британцы могли различить неясные очертания длинной колонны всадников. Темная одежда всадников и скорость движения выдавали в них буров. Тут же поползли слухи, что это ни кто иной, как сам Христиан Де Вет и его разбойники, с присущей ему дерзостью спешит в Трансвааль, намереваясь разгромить колонну Бартона.
Мы достаточно давно расстались с этим энергичным джентльменом в темных очках, но, поскольку повествование уделит ему немало внимания в будущем, стоит сказать несколько слов, освещающих прошлое. Уже упоминалось, как во время капитуляции Принслоо он улизнул из сети, в которую попались многие его соотечественники, и как яростно он уходил от погони за Вааль к Магалисбергу. Там он оторвался от преследователей, расстался со Стейном, отправившимся на восток к Крюгеру, а затем, к концу августа, вернулся в свой любимый район на севере Колонии Оранжевой Реки, где всегда мог рассчитывать на новых рекрутов. Здесь Де Вет таился почти два месяца, собирая и приводя в порядок свое разбросанное по всей Колонии коммандо. Теперь, вновь готовый воевать и снедаемый желанием уничтожить изолированную колонну британцев, Де Вет с двумя тысячами всадников скакал в клубящемся облаке, замеченном дозорными у Фредерикстадта.
Однако на этот раз перед знаменитым бюргером стояла задача посерьезнее, чем те, что ему приходилось решать ранее. Здесь бурам противостояло не отдельное подразделение или слабый пост, а полностью укомплектованная небольшая полевая армия, готовая к сражению. Едва прибыв на поле боя, бюргеры Де Вета спрыгнули со своих пони и, под прикрытием огня нескольких орудий, сразу же вступили в дело в своей обычной манере - невидимые, но эффективно действующие. Однако британские солдаты быстро сложили брустверы из камней, и, несмотря на ожесточенный огонь, ведущийся с нескольких направлений, смогли удержаться до наступления темноты. Ночью оборону укрепили. 20-го, 21-го, 22-го, 23-го и 24-го кольцо окружения сжималось. Буры практически полностью блокировали британцев, и стало очевидным, что они ищут уязвимый участок для атаки.
25-го октября британцы располагались следующим образом: Шотландские Фузилеры удерживали южный гребень, генерал Бартон с остальными войсками занимал холм, стоявший в некотором отдалении. Их разделяла долина, где проходила железная дорога и имелся спруйт, из которого британцы брали воду. По обе стороны дороги были небольшие овраги. На рассвете седьмого дня выяснилось, что ночью их заняли снайперы противника, лишившие британцев водопоя для животных. У Бартона было два выхода: его людям следовало либо сменить позицию, либо выбить бюргеров из укрытий. Ни артиллерийский, ни ружейный огонь в данном случае помочь не мог. Оставалась надежда на штыки.
После полудня несколько рот Шотландских и Уэльских Фузилеров с разных направлений редкими цепями двинулись к оврагам. Рота капитана Бейли (Шотландцы) первая вызвала на себя огонь бюргеров. Дважды раненый, храбрый офицер продолжал идти вперед, пока третья пуля не оборвала его жизнь. Рядом с ним полегло еще шесть шотландцев. Затем под жестокий огонь попали и другие роты, но, продолжая движение, они быстро сближались с противником. За войну можно припомнить не так уж много пехотных атак, лучших, чем эта. Вельд был совершенно плоским, а огонь скорострельных винтовок - ужасен. Фузилеры преодолели под огнем почти милю открытого пространства. Три доблестных офицера - Дик, Эллиот и Бест выбыли из строя. Но сдержать этот порыв буры не могли. Британцы достигли края оврагов и хлынули в них стремительным потоком. Теперь снайперы буров оказались в тяжелейшем положении. Они попали между молотом и наковальней. Для бегства оставался лишь один путь - по открытому вельду, и выбор, сделанный бюргерами, много говорит в пользу их отваги. Буры предпочли белому флагу, гарантировавшему жизнь, рискованный бросок через пространство, где многим из них предстояло лишиться жизни.
Последовавшая затем сцена по-своему уникальна. Полторы сотни бюргеров выскочили из оврагов и бросились к месту укрытия лошадей. По ним стреляли винтовки, "пом-помы", над головами рвалась шрапнель... "черная бегущая толпа: пиджаки, накидки, ботинки, ружья, казалось, возникла из ниоткуда и мчалась в никуда, бросая по пути все, что мешало бежать". Один из выживших описывал, насколько ужасно было это дикое слепое бегство в тучах пыли, поднятой разрывами снарядов. Тела павших отметили целую милю вельда. Британцы нашли тридцать шесть убитых и тридцать раненых бюргеров. Еще тридцать сдались в плен. Некоторые из них были настолько деморализованы, что, забежав на территорию госпиталя, сдались британскому врачу. По какой-то причине Имперская Легкая Конница замешкалась с преследованием. Выступи она вовремя, и, по мнению очевидцев, ни один бур бы не ускользнул. С другой стороны, возможно, ее командир не хотел мешать работе британских орудий.
Один из эпизодов этого боя, вызвал в свое время определенные толки. Небольшая партия Имперской Легкой Конницы под командованием капитана Йокни (эскадрон "В") настигла группу буров. Пять бюргеров подняли руки, Йокни проехал мимо и двинулся к их товарищам. Неожиданно пленники вновь схватились за винтовки и начали стрелять. Завязалась жестокая перестрелка, противники стреляли друг в друга практически в упор. Три бура были убиты, пять ранены, восемь взяты в плен. Из этих восьми троих на следующий день, по приговору военно-полевого суда, расстреляли, как вновь взявших оружие после сдачи в плен. Двое были оправданы. Хладнокровное убийство этих людей достойно сожаления, но, с другой стороны, какими иными методами можно поддержать соблюдение цивилизованных правил войны, если быстро и жестко не карать их вопиющее нарушение.
После жесткого урока Де Вет немедленно снял осаду и поспешил вернуться в свое любимое убежище. В тот же день к Бартону прибыло значительное подкрепление: Дублинцы, Эссекцы, Конница Стратконы и Илсвикская Батарея, а также долгожданные продовольствие и боеприпасы. Теперь в распоряжении Бартона имелось более тысячи великолепных всадников, и трудно понять, почему он не добил поверженного противника. Похоже, он недооценил плоды победы, поскольку, вместо немедленного преследования британцы занялись усилением обороны. Общие потери британцев во всей операции не превышали сотни человек, и нет оснований считать, что их боеспособность сильно пострадала. Но, поскольку Бартон имел прямую и постоянную телеграфную связь с Преторией, возможно, его действия определялись полученными приказами.
Однако в этот раз Де Вету не судилось улизнуть с обычной безнаказанностью. 27-го числа, через два дня после отступления от Фредерикстадта на него, по чистой случайности, наткнулась кавалерия Чарльза Нокса и Де Лисли. Буры громадной бесформенной тучей неслись вдоль северного берега Вааля, ища место для переправы, в то время как британцы, вися у них на хвосте, при каждом удобном случае поливали их шрапнелью. Темнота и разыгравшаяся гроза помогли Де Вету оторваться и перейти реку, но близость преследователей вынудила бюргеров бросить два орудия: одно из них "крупп", а второе британская двенадцатифунтовая пушка, потерянная у Саннас-Пост. К восторгу артиллеристов, последнюю вернули в ее родную батарею "U".
Пересекши реку и оказавшись в родных местах, Де Вет, оторвавшийся от преследователей на семьдесят миль, посчитал, что находится вне досягаемости британцев, и остановился на отдых возле поселка Ботавилль. Но британцы не расставались с надеждой его поймать, и им улыбнулась удача. Сведения о местопребывании противника, похоже, были слишком туманны, поскольку за день до того, как британские скауты вновь обнаружили буров, генерал Чарльз Нокс с большей частью людей отвернул на север и не смог принять участие в последующих событиях. Конница Лисли также взяла севернее, но, к счастью, ушла не далеко. Вся слава акции, которую я собираюсь описать, выпала на долю третьего, наименьшего отряда конников под командованием Ле Галласа.
Возможно, направляясь на север, Чарльз Нокс и Де Лисли неожиданно для самих себя сбили буров с толку, поскольку те уверились, что британцы отступают. На самом деле так оно и было, если не считать отряд Ле Галласа, который перед тем, как признать, что противник сумел оторваться, решил в последний раз пройтись южнее. И серым утром 6-го ноября майор Леан с сорока бойцами 5-го батальона Конной Пехоты наткнулся на трех измученных буров, спавших в вельде. Пленив этих людей и понимая, что обнаружил бюргерский аванпост, Леан продолжил движение и поднялся на холм, высившийся в нескольких сотнях ярдов дальше. Он и его люди увидели замечательную сцену. Перед ними лежал лагерь буров: люди спали, лошади паслись, пушки на передках, а вагоны распряжены.
Для раздумий времени не оставалось. Кафры-возницы уже встали и пошли к лошадям или разложили костры, чтобы приготовить утренний кофе для хозяев. С удивительной решимостью, имея всего сорок человек против более чем тысячи, Леан отправил гонца за подкреплением, а сам открыл огонь по лагерю. В мгновенье ока лагерь превратился в растревоженный улей. Спавшие бюргеры вскочили на ноги, бросились к лошадям и галопом умчались в вельд, бросив и орудия, и вагоны. Однако наиболее стойкие остались и к ним вскоре присоединились те, чьи лошади убежали, и кому, таким образом, некуда было деваться. Буры заняли огороженный крааль и ферму и принялись яростно отстреливаться. К этому времени вернулись буры, ускакавшие в вельд и, осознав, насколько малочисленны нападавшие, начали обходить британцев с флангов.
Подошел Ле Галлас со своими людьми, но британский отряд все еще сильно уступал бюргерам в численности. Секция батареи "U" смогла сняться с передков и открыть огонь в четырех сотнях ярдов от позиции буров. Британцы не пытались атаковать, а удовлетворились удержанием позиции, с которой не позволяли противнику увести орудия. Бюргеры отчаянно пытались сбить огнем тонкую, но решительную цепь стрелков. Противник сосредоточил стрельбу на небольшом каменном сарае, в котором засели британцы, и именно в его стенах Росс (Даремцы) получил ужасную рану разрывной пулей, и именно там пал отважный Джерсиец Ле Галлас. Незадолго до гибели он отрядил своего штабного офицера, майора Хики, поторопить подкрепление.
После ранения Росса и гибели Ле Галаса командование принял майор Тейлор (батарея "U"). К этому времени положение британцев было достаточно сложным. Значительные силы буров обошли их с флангов, одновременно ведя огонь из-за каменного забора в центре. Со стороны британцев в схватке реально участвовали: сорок человек 5-го батальона Конной Пехоты и два орудия в центре, сорок шесть человек 17-го и 18-го батальонов Имперских Йоменов на правом фланге и сто пять бойцов 8-го батальона Конной Пехоты на левом, или всего 191 ствол. Чтобы отразить фланговые атаки буров, крошечному отряду пришлось растянуть свой фронт на полмили, но бойцам придавала стойкости мысль, что товарищи уже спешат к ним на помощь. Тейлор, понимая, что для перелома хода событий необходимо напряжение всех сил, отправил в тыл приказ запарковать конвой, а всех людей, способных вести бой, отправить на усиление наиболее уязвимого правого фланга. Противник сумел подобраться к одному из орудий и уничтожил весь расчет, но горстка людей из Суффолкской Конной Пехоты под командованием лейтенанта Пиблиса сумела отстоять орудие. В течение часа противник наседал чрезвычайно сильно. Вовремя подошедшие две роты 7-го батальона Конной Пехоты помогли удержать фланги. Вскоре после этого во главе еще двух рот того же подразделения прибыл майор Уэлч, и дело потихоньку стало принимать благоприятный для нас оборот. Теперь буры, благодаря увеличившемуся размаху британских крыльев, оказались охвачены с флангов и были вынуждены отступить. К половине девятого Де Лесли, чьи люди проскакали почти двадцать миль, привел с собой несколько рот Австралийцев, предрешив тем самым исход боя. Даже дым прусских орудий под Ватерлоо едва ли был столь желанным зрелищем, как облако пыли, вздымаемое всадниками Де Лесли. Оставался нерешенным вопрос, сумеют ли извернуться буры, засевшие за каменной оградой и в фермерском доме, в центре позиции. Бюргеров обстреливали, но, как часто случалось и ранее, против каменных стен шрапнель оказалась совершенно бесполезным боеприпасом. Оставался только штурм. Небольшая решительно настроенная штурмовая партия численностью в пятьдесят человек (половина британцы, половина австралийцы), примкнув штыки, уже ожидала условного свиста, чтобы броситься в атаку, когда над фермой взвился белый флаг, и все было кончено. Наученные неоднократными трагическими случаями британцы, несмотря на сигнал капитуляции, по-прежнему лежали за укрытиями. "Выходите, выходите!" - кричали они бюргерам. Один за другим из-за ограды вышли восемьдесят два бюргера, считая раненых, общее число пленников достигло 114 человек. От двадцати до тридцати бюргеров были убиты. В качестве приза победителям достались шесть орудий, "пом-пом" и около 1000 голов скота.
Эта великолепная небольшая акция продемонстрировала, что британская конная пехота достигла великолепной формы и могла играть на равных и даже переигрывать буров на их собственном поле. Уступая противнику в численности, они смогли сдерживать его в течение нескольких часов, а затем, когда силы уравнялись, вынудили бюргеров отступить и бросить орудия. Этим успехом мы в значительной мере обязаны майору Леану, сумевшему быстро отыскать лагерь противника и майору Тейлору, умело руководившему боем в самый критический момент. Но более всех достоин чести павший в бою Ле Галас, сумевший заразить каждого бойца собственным духом безрассудной отваги. "Если я умру, передайте моей матери, что мы взяли их пушки, и я умер счастливым", - таковыми были его последние слова. Британцы потеряли двенадцать человек убитыми (из них четыре офицера) и тридцать три ранеными (семь офицеров). В числе павших оказался Майор Уэлч - воин, подававший большие надежды и обожаемый своими людьми.
Последовав сразу же за неудачей у Фредерикстадта, эта акция оказалась для Де Вета тяжелым ударом. Наконец, британцы начали хоть как-то расплачиваться с отчаянным рейдером, но, до того как счет окончательно закроют, обеим сторонам придется еще немало потрудиться. Де Вет ускользнул на юг, но прошло совсем немного времени, как он вновь доказал, что представляет собой силу, с которой нам стоит считаться.
Пренебрегая хронологией, для создания более ясной общей картины, я продолжу описание действий Де Вета с момента потери им орудий у Ботавилля, а лишь затем вернусь к изложению хода кампании в Трансваале и краткому перечислению разрозненных и не связанных между собой акций, нарушающих общий ход повествования. Однако перед тем, как последовать за Де Ветом, коснемся общего положения дел в Колонии Оранжевой Реки и некоторых событий, имевших там место. Под мудрым и спокойным руководством генерала Претимена фермеры юга и запада вернулись в свои дома, и какое-то время казалось, что на территории значительной части колонии, наконец, наступил мир. Граждане охотно платили необременительные налоги, школы вновь приняли учеников, и вновь заявила о себе "партия мира", наиболее заметными сторонниками которой выступали Фразер и Пит Де Вет - брат Христиана.
Не считая коммандо Де Вета, в Колонии Оранжевой Реки, казалось, не было крупных боевых формирований противника, но в начале октября 1900 маленький, очень мобильный и боеспособный отряд буров обошел восточные аванпосты британцев и нанес удар по южной линии коммуникаций, а затем, появившись на западном фланге, где только возможно, атаковал каждый изолированный и слабо защищенный городишко, попадавшийся ему на пути. Попутно рейдеры интенсивно рекрутировали людей из округа, едва тронутого тяготами войны, который своим процветанием свидетельствовал о мягкости британского правления. Этот отряд без боя обошел Вепенер - злополучное для буров место, а дальнейшее его движение легко проследитиь по серии боевых столкновений.
1-го октября угроза нависла над Роуксвиллем. 9-го подвергся нападению аванпост Чеширской Милиции, и на несколько часов прервалось железнодорожное сообщение в окрестностях Бетули. Неделей позже бурские рейдеры отметились вблизи Филлиполиса, Спрингфонтейна и Ягерсфонтейна (последний город был занят ими 16-го октября, а британский гарнизон засел на ближайшем копи). Город был вновь отбит у врага Кингом Холлом и его людьми (Сифортские Хайлендеры и полицейские). В ходе ожесточенных уличных перестрелок от двадцати до тридцати человек с каждой стороны были убиты или ранены. 19-го октября серьезной атаке подвергся Фауэрсмит, но, будучи в надежных руках Сифортцев, город остался за британцами. Между 18-м и 24-м октября последовала серия нападений на Филлиполис, но мистер Гостлинг во главе сорока гражданских лиц великолепно организовал оборону. Почти неделю эти доблестные бойцы противостояли шестистам бурам, пока осада не была снята помощью, прибывшей по железной дороге. Однако не все столкновения закончились для британцев так же успешно, как вышеупомянутые. 24-го октября попала в засаду партия кавалеристов, принадлежавших к различным подразделениям. На следующий день атаке подвергся Якобсдаль, при этом британцы понесли значительные потери. Противник вошел в город ночью и занял дома вокруг центральной площади, на которой располагался кемп гарнизона, состоявшего из шестидесяти Кейптаунских Хайлендеров. Когда рассвело и буры открыли огонь, эти люди оказались в безвыходном положении. Сопротивления практически не было, но в течение часа по палаткам, за которыми пытались укрыться британцы, велся ожесточенный огонь. Дело больше походило не на бой, а на избиение. Две трети людей из маленького отряда были убиты или ранены. Количество нападавших, по-видимому, также было невелико, поскольку при подходе со стороны Моддер-Ривер британского отряда они сразу же исчезли.
После бойни устроенной в Якобсдале, враг направился к Кимберли, где 1-го ноября захватил небольшой конвой. Страна бурлила, и для ее усмирения на юг отправили колонну Сеттла. Таким образом, мы отследили, как маленький циклон, зародившись в традиционном эпицентре бурь на северо-востоке Колонии Оранжевой Реки, обрушиваясь на наши посты, пронесся по всей стране, и, в конце концов, затих на другом краю театра военных действий.
Теперь вернемся к Де Вету. Последний раз мы встречались с ним 6-го ноября, когда он уходил от Ботавилля, лишившись орудий, но не решимости продолжать борьбу. Перейдя железную дорогу и, по счастью, не перехватив при этом ни одного состава, он отправился в восточную часть Колонии Оранжевой Реки, которая вновь находилась под контролем его соотечественников. Здесь, в окрестностях Табанчу, он смог пополнить свой отряд свежими людьми (возможно, коммандос Хаасбрука и Фурье, у которых к тому же имелось несколько орудий). Во главе этого мощного отряда он напал на британский гарнизон в Деветсдорпе, городке в сорока милях юго-восточнее Блумфонтейна.
Де Вет атаковал город 18-го ноября, а 24-го числа, после упорной обороны, Деветсдорп пал. Несколько небольших британских колонн были посланы на юго-восток колонии, но ни одна из них не успела предотвратить поражение - труднообъяснимый факт, поскольку городок находился на расстоянии дневного перехода от Блумфонтейна. Поселение с западной стороны окаймлено полукольцом крутых скалистых холмов, прорезанным в центре глубоким оврагом. Позиция, занимаемая британцами, была слишком растянута и имела тот фатальный недостаток, что потеря любой ее части означала потерю всей позиции. Гарнизон состоял из роты Хайлендерской Легкой Пехоты, занимавшей южный сектор полукольца, и трех рот 2-го батальона Глостерцев, стоявших в центре и на северном участке. Кроме того, британцы располагали двумя орудиями 68-й батареи, людьми из Королевской Ирландской Конной Пехоты и горсткой полицейских. Таким образом, общая численность гарнизона под командованием майора Масси превышала четыре сотни человек.
Атака началась с края гребня, удерживаемого ротой Хайлендеров. Каждую ночь бурские стрелки подбирались ближе, и каждое утро положение британцев становилось все отчаяннее. К 20-му числу гарнизон оказался отрезанным от воды, хотя по ночам добровольцам еще удавалось ее доставать. Жажда в душных траншеях была невыносимой, но, несмотря на пересохшие языки и почерневшие губы, гарнизон продолжал сражаться. После атаки буров 22-го числа Хайлендеры не могли более удерживать рубеж и отошли. На следующее утро их позиции заняли бюргеры, и весь гребень оказался во власти противника. Из восемнадцати человек, обслуживавших одно из британских орудий, шестнадцать были убиты или ранены. Последние выстрелы были сделаны сержантом-ветеринаром, который сам подносил снаряды, заряжал орудие и стрелял. Весь день британцы держались, но, в конце концов, безнадежное положение и жажда вынудили их поднять белый флаг. В половине шестого гарнизон, потеряв около шестидесяти человек убитыми и ранеными, сложил оружие. Насколько известно, британцы не предприняли попыток повредить два орудия, доставшиеся противнику. Де Вет одним из первых вошел в британские траншеи, и пленники с интересом рассматривали невысокого крепкого человека в темном фраке и приплюснутом котелке - одного из самых легендарных бурских командиров.
Однако с нескольких сторон уже подходили британские колонны, и Де Вет сразу же исчез. 26-го числа генерал Чарльз Нокс с пятнадцатью сотнями бойцов вновь занял Деветсдорп. Де Вет выигрывал два дня, но Нокс двигался настолько быстро, что 27-го октября догнал буров у Ваалбанка, где обстрелял их лагерь. Однако Де Вет вырвался и, без передышки уходя на юг в течение восемнадцати часов, сумел сбросить преследователей с хвоста. В это время с ним было около восьми тысяч бюргеров под командованием Хаасбрука, Фурье, Филипа Боты и Стейна. Стало очевидным, что генерал, вместе с измученными пленниками и не успевшими еще завять лаврами победителя у Деветсдорпа, намеревается вторгнуться в Капскую Колонию. Исполнению его плана во многом способствовала наша непростительная беспечность и непонимание факта, что в этой стране лошадь - такое же оружие, как и ружье. На фермах оставалось большое количество лошадей, и Де Вет мог легко получать свежих животных взамен требующих отдыха. Лошадей было столько, что многие буры имели в своем распоряжении по два-три животных. Можно с уверенностью сказать, что недооценка роли лошади неминуемо ляжет большим темным пятном на репутацию наших военных экспертов. Наше собственное, не имеющее оправдания, фантастическое попустительство продлило эту войну на многие месяцы, стоив британскому народу многих жизней и многих миллионов фунтов.
Плану Де Вета вторгнуться в Капскую Колонию не судилось реализоваться, поскольку этот несгибаемый человек сам же его и разрушил. Несколько небольших, но мобильных британских колонн - Пилчера, Баркера и Херберта под общим управлением Чарльза Нокса прилагали отчаянные усилия, пытаясь перехватить бюргеров. Под проливными дождями, превратившими каждый спруйт в реку, а каждую дорогу в болото, британские конники мужественно исполняли свой долг. Торопясь на юг, Де Вет переправился через Каледон-Ривер и направился к Одендаал-Дрифту. Но Нокс, после стычки у Ваалбанка, также быстро пошел на юг к Бетули, и теперь, имея три мобильные колонны и обширную сеть скаутов и патрулей, был готов нанести удар в любом направлении. На несколько дней он потерял бюргеров из виду, но заранее принятые меры позволяли обнаружить противника при первой же попытке Де Вета пересечь железную дорогу или подойти к реке. 2-го декабря Нокс получил надежную информацию, что Де Вет перешел Каледон, и британские колонны немедленно бросились по свежему следу, контролируя фронт шириной в пятнадцать миль. 3-го и 4-го числа, несмотря на ужасную погоду, две маленькие армии, утопая в грязи и не обращая внимания на хлещущий в лица дождь, с трудом тащились по вельду. Проведя ночь без крыши над головой - продрогшие, промокшие до нитки, солдаты падали на мокрую землю, пытаясь урвать несколько часов сна перед возобновлением бесконечной гонки. Брод через вздувшуюся от дождей Каледон-Ривер бурлил, но если здесь прошел Бур, значит, обязан пройти и Британец. Тридцать орудий направились к реке и совершенно скрылись в кофейных волнах, но вскоре их стволы уже поблескивали на южном берегу. Повсюду виднелись следы движения противника - брошенные охромевшие или загнанные лошади, покинутая у брода "крупповская" пушка. Деветсдорпские пленники, отпущенные на свободу и теперь, в изношенных ботинках, с растертыми, перевязанными обмотками ногами, ковыляющие навстречу соотечественникам. Горько говорить, но с пленниками обращались жестоко и грубо, что выглядит особенно контрастно на фоне беззлобного приема, оказываемого Британским Правительством невольным гостям.
6-декабря Де Вет, наконец, достиг Оранжевой Реки, на целый день опередив своих преследователей, но лишь для того, чтобы убедиться в тщетности затраченных усилий. У Одендаала, где он надеялся переправиться, река была слишком полноводной, а на противоположном берегу развевался британский флаг. Это укрепленный, хорошо укомплектованный пост Гвардейцев с нетерпением поджидал неуловимых бюргеров. Моментально поняв, что игра проиграна, лидер буров, резко развернувшись, ушел на север. У Роуксвилля он заколебался, стоит ли трогать маленький британский гарнизон, но командовавший британцами Рандл не проявил признаков слабости и Де Вет направился к Коомасси-Бридж через Каледон-Ривер. Маленький гарнизон, прикрывавший мост, не позволил себя запугать, и буры, нахлестывая лошадей, поскакали дальше и пресекли реку через брод у Амстердама. Их арьергард перебрался на другой берег едва ли не на глазах Нокса, уже подходившего к Каледон-Ривер.
10-го числа британцы вели бой с прикрытием буров у Хелветии. 11-го числа противники промчались через Реддерсберг с разницей в несколько часов. Буры в этой гонке по пересеченной местности двигались очень быстро, или, как говорил один из их пленников, "неслись сломя голову". А поскольку бюргеры с непревзойденными мастерством управляют волами и мулами и настолько хорошо знают местность, что способны двигаться и ночью, мы можем по достоинству оценить настойчивость людей Нокса, умудрившихся две недели висеть на хвосте противника.
Теперь стало очевидно, что у британцев мало шансов догнать бюргеров, поэтому была предпринята попытка подключить свежие силы, способные их перехватить. Между Табанчу и Ледибрандом располагалась линия постов, кроме того, там же дислоцировалась мобильная колонна полковника Торнейкрофта. Нокс планировал помешать бурам прорваться на запад и надеялся загнать их к басутской границе. Небольшая колонна Парсона, посланная Хантером из Блумфонтейна, принялась давить на фланг Де Вета, 12-го числа вернувшегося к Деветсдорпу. Преследование вновь становилось горячим, но время Де Вета еще не пришло. Он направился к Спрингхаан-Неку, в пятнадцати милях восточнее Табанчу. Этот проход имел ширину около четырех миль, обе стороны прикрывались британскими фортами, между которыми пролегал единственный путь к спасению, поскольку конная пехота и уланы Нокса уже виднелись на южном горизонте. Без колебаний отряд бюргеров (к этому времени насчитывавший около 2500 человек) увеличил интервалы между всадниками, пустил лошадей галопом и на полном скаку устремился через Нек, игнорируя огонь британских стрелков и орудий, ведущийся с дальней дистанции. Бюргеры поступили подобно генералу Френчу при его броске к Кимберли, и получили такой же великолепный результат. Успех был полный. Люди Де Вета преодолели последний барьер и исчезли в горной стране у Фиксбурга, где могли спокойно отдохнуть и привести себя в порядок.
В результате этих шумных и суматошных операции Де Вет и его люди сумели выжить, но их план вторжения в Колонию потерпел крах. Бюргеры потеряли около пятисот лошадей, два орудия и около сотни людей. Коммандо Хаасбрука было отправлено для отвлекающего прорыва через другой проход, маскирующего основной бросок сквозь Спрингхаан. Отряд Парсона погнался за Хаасбруком, настиг его и завязал бой, но под покровом ночи бурский командир сумел оторваться и присоединиться к своему лидеру севернее Табанчу. 13-го декабря вторая большая облава на Де Вета, можно сказать, завершилась.
Глава 31 Партизанская война в Трансваале: Ноойтгедахт
Оставив Де Вета в Фиксбургских горах, где он укрывался до наступления нового года, перейдем к изложению операций в Трансваале. Здесь мы сталкиваемся с той же проблемой - помимо одного серьезного боя, история сводится к описанию множества мелких, разбросанных в пространстве столкновений. К сожалению, для стройного рассказа не находится какого-либо центрального стержня, и мне трудно решить, с какой стороны лучше подойти к вопросу. Тем не менее, продолжим. На пространстве от Лихтенбурга до Комати, протяженностью в четыреста миль, происходили постоянные столкновения: налеты на посты, конвои, поезда, нападения на все и вся, хоть в какой-то степени беспокоящие и изнуряющие захватчиков. Обычно атаки отбивались, но иногда венчались успехом. Каждый генерал в своем районе ответственности применял собственные меры подавления сопротивления, и, возможно, наиболее цельную картину событий, имевших место в Трансваале до конца 1900 года, мы сумеем получить поочередно отследив действия каждого из них.
После августовской погони за Де Ветом лорд Метуэн ушел к Мафекингу для отдыха и пополнения. Оттуда с войсками, большей частью Йоменами и Австралийскими Бушменами, он провел долгую серию операций в трудном и важном районе, между Рустенбургом, Лихтенбургом и Зеерустом, где действовали несколько сильных и мобильных бурских коммандо, к тому же с орудиями. Здесь, между Леммером, Сниманом и Де ла Реем с одной стороны и войсками Метуэна, Бродвуда и лорда Эррола с другой, то и дело вспыхивали энергичные, хотя и не очень кровопролитные бои. Метуэн без отдыха метался по холмам, выигрывая небольшие схватки и страдая от постоянных укусов снайперов. Время от времени в качестве приза ему доставались запасы продовольствия, фургоны и небольшие группы пленников. Начало октября выдалось удачным для него и Дугласа. 15-го числа боевые действия вел Бродвуд. 20-го нападению подвергся конвой. 25-го Метуэн вновь добился успеха и взял двадцать восемь пленников. 9-го ноября он застал Снимана врасплох и пленил тридцать бюргеров. 10-го числа захватил "пом-пом". Чуть ранее, в начале ноября, Дуглас отделился от Метуэна и ушел на юг от Зееруста через Вентерсдорп к Клексдорпу, пересекая территории, которые британцы ранее почти не трогали. В итоге он прибыл в Клерксдорп с большим количеством скота и несколькими пленниками. В конце месяца к Зеерусту подвезли большое количество провианта. Для его защиты в городе оставили гарнизон, таким образом развязав руки Метуэну.
Харт первоначально отвечал за район вокруг Потчефстоома. 9-го сентября он совершил великолепный форсированный марш к этому городу, который ранее, имея совершенно неадекватный своему значению гарнизон, оказался в руках противника. Пехота Харта покрыла тридцать шесть, а его кавалерия сорок четыре мили за пятнадцать часов. Операция завершилась полным успехом. После небольшого сопротивления город и восемьдесят буров оказались в руках британцев. 30-го числа Харт вернулся к Крюгерсдорпу, где, не считая одной стычки 22-го ноября на Гатсранде, до конца года не вел настоящих боев.
После зачистки восточной границы Трансвааля движением Пол-Карю вдоль железной дороги и совместными действиями Буллера и Яна Гамильтона в гористой стране к северу от линии, в этом районе не было важных операций. На границе организовали систему охраны, препятствующую возвращению бежавших к португальцам бюргеров и контрабанде оружия. Генерал Китченер, брат сирдара (британского главнокомандующего англо-египетской армией), разбил несколько небольших лагерей буров в окрестностях Лиденбурга. Смит-Дорриен охранял линию на Белфаст и дважды, 1-го и 6-го ноября, сталкивался с противником. В первом случае жестокая буря помешала добиться успеха его людям, действовавшим совместно со Шропширцами полковника Спенса. Второй случай - двухдневная экспедиция, встретившая ожесточенное сопротивление, требует более подробного рассмотрения.
Британцы выступили от Белфаста. Колонна, насчитывавшая около четырнадцати сотен бойцов, направилась на юг к Комати-Ривер. Пехоту представляли Суффолкцы и Шропширцы, кавалерию - Канадцы и 5-й Уланский, артиллерию - два Канадских орудия и четыре орудия 84-й батареи. Весь день колонну обстреливали бурские снайперы, подобно тому, как в этом же районе они щипали кавалерию Френча. Марши по очевидному маршруту, производимые без определенной и адекватной цели, скорее раздражают местное население, чем внушают благоговейный страх, и пока колонна идет вперед, самый робкий фермер не удержится от искушения выстрелить ей вслед из дальнобойного ружья. Британцы достигли реки и сбили буров с занимаемых позиций, но наши сигнальные огни приманивали к себе конных бюргеров с каждой фермы, и, возвращаясь в Белфаст, войска постоянно чувствовали на себе давление противника. Сложились все предпосылки для превращения этого отхода в южно-африканский Лексингтон. Самую трудную задачу - прикрытие колонны от ударов многочисленного и агрессивного противника, прекрасно исполняли Канадские артиллеристы и драгуны под командованием полковника Лессарда. Давление бюргеров было настолько сильным, что шестнадцать драгун на какое-то время попали в руки противника, предпринявшего атаку на стойкий арьергард. Нападение было отбито, похоже, со значительными потерями со стороны буров, поскольку два их лидера коммандант Хенри Принслоо и генерал Йоахим Фурье были убиты, а генерал Йоханн Гроблер ранен. Если рядовые бюргеры несли потери пропорционально званию, они должны быть очень тяжелыми. За два дня у британцев из строя выбыли восемь человек убитыми и тридцать ранеными - совсем немного, если принять во внимание сложность ситуации. В этой тяжелой обстановке большая часть работы и заслуг, похоже, пришлась на долю Канадцев и Шропширцев.
Во второй неделе октября генерал Френч с тремя бригадами кавалерии (Диксона, Гордона и Мехона) отправился в рейд из Махадодорпа. Три бригады кажутся внушительной силой, но действительная численность колонны не превышала двух полностью укомплектованных полков (около 1500 клинков). Кроме того, в походе участвовало крыло Суффолкского полка. 13-го октября бригада Мехона столкнулась с сильным сопротивлением, потеряв десять человек убитыми и двадцать девять ранеными. 14-го числа британцы вступили в Каролину. 16-го потери составили шесть убитых и двадцать раненых. С момента выступления и до самого прибытия в Хейделберг (27-го октября) едва ли был день, когда кавалеристам удавалось стряхнуть с себя докучливых снайперов. В целом колонна потеряла около девяноста человек, но захватила шестерых пленных, большое количество скота и различных припасов. Этот поход ярко демонстрирует, что перемещение войсковой колонны, обремененной багажом по территории с враждебно настроенным населением - одна из самых неэффективных мер усмирения. Вероятно, большего успеха добились бы легкие и мобильные партии, действующие с центральной базы.
Определенную долю потерь на этой фазе войны, привнесли инциденты, вызванные нападениями противника на линии железных дорог. В первые десять дней октября произошло четыре крушения, в которых погибли или получили ранения два Сапера, двадцать три Гвардейца (Колдстримцы) и восемнадцать артиллеристов 66-й батареи. В последнем случае, произошедшем 10-го октября возле Флакфонтейна, подкрепление, прибывшее на помощь пострадавшим, в свою очередь попало в засаду и потеряло убитыми, ранеными и пленными двадцать человек (большей частью из Стрелковой Бригады). Не проходило и дня, чтобы железную дорогу не повреждали. Вопрос обеспечения продовольствием осложнялся тем, что в лагеря беженцев свозилось все больше бурских женщин и детей, которых британцы должны были кормить. И часто разыгрывались странные сцены, когда снайперы убивали или ранили машинистов и кочегаров тех самых поездов, что везли пищу в лагеря беженцев, спасая жизнь женам и детям этих снайперов. Принимая во внимание, что бюргеры придерживались подобной тактики более года, и что она стоила британским офицерам и солдатам многих сотней жизней и увечий, совершенно необъяснимо, почему британские должностные лица не обратились к мерам, используемым в подобных обстоятельствах всеми армиями мира - помещать в поезда заложников. Вагон буров за каждым локомотивом прекратил бы подобную практику навсегда. Вновь и вновь в этой войне британцы дрались в перчатках, в то время как противник использовал кастет.
Теперь перейдем к разбору действий генерала Паджета, который с двумя подразделениями пехоты, тысячей всадников и двенадцатью орудиями проводил операции севернее и северо-восточнее Претории. Конниками командовал Пламер. В начале ноября эта колонна была отведена от Варм-Бата к Пинаарс-Ривер, где коротала время в постоянных стычках с противником. Ближе к концу ноября, Претории достигли слухи, что большая группа буров под командованием Эразмуса и Вилджоена сосредоточилась в месте, называемом Реностер-Коп, расположенном в двадцати милях севернее железнодорожной линии на Делагоа и в пятидесяти милях северо-восточнее столицы. Было решено, что Паджет атакует их с юга, в то время как Литтелтон, выйдя из Мидделбурга, попытается зайти в тыл. Силы Паджета выглядели не слишком внушительно. В его коннице были Куинслендские, Южно-Австралийские, Новозеландские и Тасманийские Бушмены плюс Йомены Йорка, Монтгомери и Уорвика. Пехоту представляли 1-й батальон Вест-Райдингского полка и четыре роты Мюнстерцев, артиллерию - орудия 7-й и 38-й батарей, две скорострельные морские двенадцатифунтовки и несколько орудий меньшего калибра. Общая численность колонны не превышала двух тысяч бойцов. Еще раз повторимся - несмотря на то, что Британия держала в поле около двухсот тысяч солдат, охрана коммуникаций отвлекала на себя львиную долю сил, и в реальных боевых столкновениях мы редко превосходили, а часто даже уступали противнику в численности. Использование Натальской линии и дороги на Делагоа (несомненно, ценных во многих отношениях), отвлекало от полевых операций дополнительные войска. Когда каждый кульверт требует пикет, а каждый мост роту, охрана сотен и сотен миль железной дороги - дело не из легких.
Ранним утром 29-го ноября люди Паджета вошли в контакт с противником, занимавшим великолепную позицию. Высокий гребень в центре, копи на флангах, обеспечивавшие перекрестный огонь, травянистый гласис перед позицией - идеальное поле боя для буров. Колониалы и йомены на левом фланге и Хикман справа попытались вспугнуть противника, но бюргеры продолжали удерживать позицию. Британцы попали под сильнейший огонь. Всадники спешились и, как смогли, укрылись. Первоначально Паджет замышлял обходной маневр, но у буров оказалось больше людей, и британцы не смогли нащупать фланги их позиции, растянувшейся, по меньшей мере, на семь миль. Пехота переместилась в центр, между крыльями, образованными спешившимися всадниками, а орудия получили приказ поддержать наступление. Однако местность оказалась неудобной для артиллерии, поскольку рельеф не позволял вести огонь прямой наводкой. Стрелять пришлось через небольшую, покрытую травой складку. Орудия стреляли много. Одной секции 38-й батареи, весь день работавшей в восьмистах ярдах от линии обороны бюргеров, после трехсот выстрелов пришлось выйти из боя, так как износилась нарезка орудийных стволов. Сразу за складкой каждый ярд вельда контролировался хорошо укрытыми стрелками противника. Пехота начала наступление, но была остановлена ураганным огнем. Короткими перебежками атакующие цепи смогли подобраться к врагу на 300 ярдов, но все-таки залегли. На правом фланге Мюнстерцы захватили стоявшее на пути копи, но мало чем смогли помочь главной атаке. Трудно перехвалить упорство Йоркширцев и Новозеландцев, атаковавших чуть левее. Когда наступление замерло, они отказались отходить, поскольку в их положении это было нелегко. Полковник Ллойд (Вест-Райдингцы) получил три пули и был убит. Пять из шести офицеров-новозеландцев выбыли из строя. У британцев не было резерва, способного придать наступлению свежий импульс, и тонкая, беспорядочно разбросанная цепь укрылась за испещренными пулями валунами и муравейниками. Солнце медленно ползло по небосклону, и людям казалось, что этот день никогда не кончится. После полудня к бюргерам подошло подкрепление, их давление настолько возросло, что британцам, с большими трудностями, пришлось отводить полевые орудия. Многие пехотинцы уже расстреляли все патроны и оказались в беспомощном положении. Ровно год назад британские солдаты точно так же лежали на равнине, ведущей к Моддер-Ривер, и вот вновь разыгралась подобная, хотя и менее масштабная, драма. Постепенно фиолетовая вечерняя дымка сгустилась в густую темень, треск винтовочных выстрелов начал стихать и вскоре замер. Вновь, как на Моддер-Ривер, британская пехота лежала на отвоеванном рубеже, не желая отходить ни на шаг, и вновь, оставив столь доблестно защищаемый гребень, буры растворились в ночи. Сотня убитых и раненых - такова цена, заплаченная британцами за гряду усеянных валунами холмов. Пропорционально задействованным силам, наши потери оказались тяжелее, чем в свое время выпавшие на долю людей лорда Метуэна. О потерях буров как всегда судить трудно, но несколько свежих могильных холмов красноречиво говорили, что и им было о ком скорбеть. Однако отступление противника объяснялось не истощением сил, а демонстрацией, предпринятой Литтелтоном в тылу бюргеров. Артиллерия, и пехота отлично проявили себя в трудном бою, но по общему признанию более всех отличились бойцы из Новой Зеландии. И вовсе не пустым славословием выглядит телеграмма сэра Альфреда Милнера, отправленная Премьеру Новой Зеландии с благодарностью за великолепное поведение его соотечественников.
С данного момента на этой части театра военных действий не происходило ничего заслуживающего внимания.
Теперь с северо-востока переместимся на северо-запад от Претории, где присутствие Де ла Рея и укрытие, предоставляемое хребтами Магалисберга, поддерживало жизнь бурского сопротивления. Труднопреодолимые гребни, перемежающиеся плодородными долинами, предоставляли защищавшей их армии непрерывный ряд фортов и житниц. Колонна генерала Клементса получила задачу зачистить этот непростой участок. Численность его отряда время от времени менялась, но никогда не превышала трех тысяч человек. В распоряжении Клементса находились Пограничники, Йоркширская Легкая Пехота, 2-й батальон Нортумберлендских Фузилеров, конные пехотинцы, йомены, 8-я батарея Полевой Артиллерии, батарея "P" Конной Артиллерии и одно тяжелое орудие. С этой маленькой армией он направился в заданный район, громя небольшие отряды бюргеров, захватывая продовольственные припасы и отселяя семьи буров в лагеря беженцев. 13-го ноября он был у Крюгерсдорпа - крайней южной точки своего участка. 24-го Клементс повернул обратно на север, но, приблизившись к холмам, обнаружил отряд буров с орудием. Это был грозный Де ла Рей, иногда действовавший на участке Метуэна севернее Магалисберга, а иногда южнее. Теперь он, по-видимому, обратил свое внимание на Клементса. Отряд Де ла Рея численно уступал британцам, и в этом первом столкновении Клементсу не составило труда с некоторыми потерями сбить буров с позиции. 26-го ноября со скотом и пленниками Клементс прибыл в Крюгерсдорп. В первых числах декабря он вновь отправился на север, где на этот раз его поджидала беда. Но перед тем как коснуться обстоятельств, связанных с боем у Ноойтгедахта, следует рассказать об еще одном инциденте, случившемся в том же районе.
Имеется в виду нападение на конвой, следовавший из Претории к Рустенбургу, предпринятое людьми Де ла Рея 3-го декабря у Буффелс-Хок. Это был большой конвой, состоявший из 150 вагонов, растянувшийся в пути почти на три мили. Его сопровождали две роты Западных Йоркширцев, два орудия 75-й батареи и горстка Викторианских Конных Стрелков. Эскорт выглядит совершенно неадекватным, особенно если вспомнить, что имевший большую ценность груз, доставлялся через территорию, кишевшую отрядами противника. Случилось именно то, что должно было предвидеть. Пять сотен буров неожиданно налетели на фактически беззащитный конвой и захвати его. Однако эскорт сумел засесть на одном из копи, и весь день, до подхода помощи, отбивал атаки противника. Он не дал бурам уничтожить или угнать ту часть конвоя, которую мог прикрыть огнем орудий, но остальные вагоны были разграблены и сожжены. Инцидент крайне неприятный поскольку, противнику досталось большое количество разнообразных припасов, в которых он остро нуждался. Но возмутительнее всего то, что слухи о готовящемся нападении циркулировали еще до отправки конвоя. Есть свидетельства, что командование конвоя перед выходом из Риетфонтейна обращалось с протестом к генералу ответственному за район, указывая на грозящую грузу опасность. В результате мы потеряли 120 вагонов и более половины эскорта. Ожесточенность этой, в общем-то небольшой схватки, и упорство обороняющихся хорошо иллюстрируют потери маленького отряда, засевшего на копи - пятнадцать убитых и двадцать два раненых. Артиллеристы потеряли девять человек из пятнадцати. Помощь подошла к концу боя, но немедленное преследование не было организовано (хотя стояла сырая погода, а буры, уводя шестьдесят тяжелогруженых вагонов, двигались очень медленно). Следует признать, что рассказывать историю Буффелс-Хокского конвоя начиная с бессмысленного, обреченного на крах выступления до робкого, бесцветного конца, дело не из приятных.
Клементс, вновь отправившийся к Магалисбергскому хребту, разбил палатки своего кемпа в месте, называемом Ноойтгедахт (не следует путать с постом на Делагоа-Рейлвей, где содержались британские военнопленные). Здесь, у самого подножья гор, он стоял пять дней и с обычной беспечностью, характерной для британских командиров, не удосужился приказать хотя бы откопать траншеи. Несомненно, он знал, что его колонна Де ла Рею не по зубам, а вот о том, что вскоре на сцене объявится второй бурский отряд, чтобы объединенными силами сокрушить британцев, Клементс не подозревал, хотя как командир обязан был предусмотреть такой вариант. Вторым отрядом бюргеров было коммандо Байерса из Варм-Бата. Совершив неожиданный и искусный маневр, оба бурских коммандо соединились, и, подобно удару молнии, обрушились на британскую колонну, которая, в придачу ко всему, была ослаблена отсутствием Пограничников. В результате произошла катастрофа, какую британцы не переживали со времен Санас-Пост - катастрофа, продемонстрировавшая, что хотя регулярной бурской армии больше не существует, быстрое объединение разрозненных групп может практически мгновенно создать мощную ударную силу, способную, при благоприятных условиях, представлять опасность для любой британской колонны. Нам казалось, что дни крупных битв в этой войне миновали, но бой, в котором мы потеряли 550 человек, продемонстрировал, что в этом, как и во многих других вопросах, мы ошибались.
Как уже упоминалось, кемп Клеменса располагался под обрывистым утесом, на вершине которого разместились четыре роты 2-го батальона Нортумберлендских Фузилеров. Этот сильный пост располагался на тысячу футов выше основной стоянки. Внизу расположились главные силы - еще две роты Фузилеров, четыре роты Йоркширской Легкой Пехоты, 2-й батальон Конной Пехоты, Конница Китченера, йомены и артиллерия. Последняя состояла из одного тяжелого морского орудия, четырех орудий 8-й батареи Полевой Артиллерии и батареи "Р" Конной Артиллерии. Общая численность британцев достигала полутора тысяч человек.
Бой начался едва засерел восток - роковой час для британцев в Южно-Африканской войне. Пост конной пехоты, стоявший между кемпом и горами, заметил приближавшиеся силуэты. В предрассветной мгле британцам показалось, что люди одеты в униформу и широкополые шляпы, похожие на те, что носят бойцы некоторых наших иррегулярных подразделений. В ответ на вопрос "Кто идет?" раздался залп. Уцелевшие бойцы пикета открыли ответный огонь. Атака буров была настолько ожесточенной, что до подхода помощи из состава поста лишь один человек не успел получить пулю. Единственный уцелевший - Дейли (из Дублинцев) не отступил ни на шаг и продолжал вести огонь, пока из проснувшегося кемпа не подоспела подмога. Последовала дикая стычка, в ходе которой люди палили друг в друга как на стрельбище. Полуодетые конные пехотинцы, бросившиеся на выручку товарищам, наткнулись на толпу бурских стрелков, которые, успев зайти с фланга, открыли свой любимый перекрестный огонь. Легге - командир конных пехотинцев, маленький крепкий ветеран Египетского Похода, пал вместе со своими людьми сраженный пулей в голову. На несколько минут судьба боя, как часто бывает на войне, висела на волоске. Но Клементс лично появился на сцене, и его холодная отвага помогла склонить чашу весов в нашу сторону. Приливная волна начала спадать. Растянув линию обороны, британцы сумели подавить перекрестный огонь, и в свою очередь охватить противника с флангов. Буры начали отходить, затем дрогнули и побежали к своим лошадям. Небольшую группу бюргеров удалось отрезать. Многие из них были убиты или ранены, а несколько человек взяты в плен.
В ходе жесткого почти часового боя атака была отражена, хотя и дорогой ценой. Обе стороны понесли тяжелые потери. Погиб почти весь штаб, хотя сам генерал Клементс остался невредим. С каждой стороны пало от пятидесяти до шестидесяти человек. Но то, что, несмотря на артиллерийский обстрел, буры продолжали удерживать левый фланг, было дурным предзнаменованием. Где они нанесут следующий удар? Подсказок не было. Бюргеры, собравшись в группы, всматривались в нависающие утесы. Чего они ждут? Наконец, внезапный треск смертоносных "маузеров" и ответные залпы британской пехоты, донесшиеся с вершины, дали ясный ответ на все вопросы.
Только сейчас Клементсу стало понятно, что он имеет дело не со спонтанной, сымпровизированной на скорую руку атакой своего давнего противника Де ла Рея, а с тщательно задуманной операцией, для проведения которой враг сумел сосредоточить силы, почти вдвое превышающие силы британцев. Его кемпу продолжали угрожать бюргеры, атаку которых он только что отразил, и Клементс не решался ослабить оборону, отослав часть людей на холм. Треск выстрелов все нарастал, сливаясь в сплошной грохот. Становилось ясно, что именно там противник наносит основной удар. Там, наверху, похоже, повторялась вторая Манджуба. На отряд британцев, засевших на вершине, со всех сторон навалились толпы атакующих. Фузилеры безнадежно уступали противнику в численности, а война в горах - тот род боевых действий, в котором буры, бесспорно, на голову выше солдат регулярной армии. Гелиограф с вершины вызывал подкрепление. Он докладывал, что потери тяжелые, а атакующих слишком много. Буры быстро смыкали фланги, а фузилеров было слишком мало, чтобы им помешать. Гелиограф молил о помощи до самого конца, и говорят, что его продолжавший выполнять свой долг оператор был сброшен с утеса во время последнего победного броска буров.
Конная пехота вела бой в половине пятого утра. В шесть буры атаковали высоту, и Клементс в ответ на отчаянные сигналы гелиографа направил туда в качестве подкрепления сотню Йоменов из Файфского и Девонского эскадронов. Взобраться с винтовкой, бандольером и шпорами на тысячу фунтов по крутому склону - дело нешуточное, но их подстегивал грохот боя, доносившийся сверху. К сожалению, они успели лишь разделить горечь поражения. Первые тяжело дышащие йомены поднялись на плато в момент, когда буры, смяв последних Нортумберлендских Фузилеров, достигли края обрыва. Один за другим Йомены выскакивали на плато и пытались найти хоть какое-нибудь укрытие от адского огня, ведущегося почти в упор. Штабной офицер, капитан Мади, шедший первым, упал замертво. Такая же судьба постигла Парвиса (Файфский эскадрон), поднимавшегося за ним. Остальные, перепрыгнув через их тела, укрылись в маленькой траншее и пытались продолжить бой. Лейтенант Кемпбелл, отважный юноша, погиб, пытаясь организовать своих людей. Из двадцати семи Файфширцев, достигших вершины, шесть человек были убиты, а одиннадцать ранены. Цифры Девонцев не менее героические. Йомены, не успевшие подняться на плато, оказались в совершенно безнадежном положении. Буры засели прямо над ними, и, под прикрытием валунов, спокойно расстреливали британцев. Йоменам оставалось выбирать между сдачей и бессмысленной смертью. К семи часам всякий британский солдат на холме, будь он йомен или фузилер, был убит, ранен или взят в плен. Некоторые говорят, что у наших людей закончились патроны, но это неправда. Фузилеры, словно какой-то злой рок преследовал их 2-й батальон, честно проиграли более многочисленному и умелому противнику.
Редко кто из командиров оказывался в столь трудном положении, как Клементс, и мало кто вышел из него достойнее. Генерал не просто потерял почти половину своих людей. Его кемп находился под угрозой, а оставшиеся войска под огнем стрелков, засевших на утесе. До холма было 800-1000 ярдов, и на кемп обрушилась свинцовая метель. О степени огня можно судить по факту, что маленькая ручная обезьянка, принадлежавшая йоменам - цель сама по себе крохотная - была ранена трижды (удивительно, но этот покрытый шрамами ветеран остался жив). Солдатам, раненным в предыдущем бою, пришлось и вовсе несладко. Они лежали под убийственным огнем вне всяких укрытий. Один из них - капрал Цейлонской Конной Пехоты, вспоминал: "мы были беззащитны, словно Тетушка Салли (чучело старой женщины с трубкой в зубах, которую в игре следовало выбить палкой или мячом). Надо было поднять флаг с красным крестом, или нас стерли бы с лица земли. У нас была наволочка, но не было красной краски. Нам в голову пришла одна идея, и мы нарисовали вертикальную полосу моей кровью, а горизонтальную - кровью Поля". Приятно добавить, что буры с уважением отнеслись к этому мрачному знаку.
Убитые волы и мулы громоздились кучами, и стало очевидным, что вопрос не в том, можно ли выиграть бой, а в том, можно ли спасти орудия. Приказав прикрытию из йоменов, конных пехотинцев и Конницы Китченера сдерживать буров, уже спускавшихся по тому самому крутому склону, каким ранее взбирались йомены, генерал прилагал все усилия к выводу из-под удара большого морского орудия. Из сорока волов в упряжке осталось лишь шесть. Сложилось настолько отчаянное положение, что под орудие дважды закладывали динамит. Однако всякий раз вмешательство генерала предотвращало подрыв. Наконец, подстегиваемое бурским "пом-помом", громадное орудие нехотя стронулось с места, и, по мере того как люди впрягались в лямки, а волы, хрипя, пытались перейти в тяжелый галоп, набирало скорость. Его отход прикрывали орудия меньшего калибра, поливавшие шрапнелью гребень холма и буров, спускавшихся к лагерю. Как только угроза тяжелому орудию миновала, остальные пушки взяли на передки и стали выводить из боя. Отступление прикрывали стойкие конные пехотинцы, на долю которых выпала основная тяжесть этой фазы боя. Куксон и Брукс с 250 бойцами несколько часов стояли между Клементсом и полной катастрофой. Кемп бросили, как был: со всеми припасами, четырьмя сотнями привязанных лошадей, и, что самое серьезное - с двумя вагонами боеприпасов. Все это богатство досталось победителям. Однако спасение орудий после того, как половина колонны выбыла из строя под ударами более многочисленного и мобильного противника - подвиг, в значительной степени смиряющий с разгромом. Можно утверждать, что этот бой скорее укрепил, чем подорвал доверие, питаемое войсками к Клементсу. Отойдя на пару миль, генерал приказал развернуть большое орудие на холме, называемом Йоменри-Хилл, и открыл огонь по кемпу, который грабила толпа буров. Он действовал настолько дерзко, что противник так и не решился атаковать его потрепанных в предыдущем бою людей, хотя с девяти утра до четырех вечера британцы оставались на Йоменри-Хилл под непрерывным ружейным и артиллерийским огнем. В четыре часа Клементс приказал отступать и к шести утра отошел на двадцать миль к самому Риетфонтейну. Его выбившиеся из сил солдаты находились на ногах двадцать шесть часов, из которых четырнадцать провели в бою, но горечь поражения смягчало осознание того, что каждый, от рядового до генерала, сделал все возможное, и что случай поквитаться с врагом не заставит себя долго ждать.
Потери британцев в бою у Ноойтгедахта составили 60 убитых, 180 раненых и 315 пленных, которых несколько дней спустя доставили в Рустенбург. О потерях буров, как обычно, нельзя говорить уверенно, но все свидетельствует о том, что по тяжести они сравнимы с британскими. Был долгий бой у кемпа, в котором бюргерам пришлось нелегко, был бой на холме, где они шли в атаку с несвойственным им безрассудством, и был финальный артиллерийский обстрел шрапнелью и лиддитом. Все свидетельства подтверждают, что они действовали более открыто, чем обычно. Один из очевидцев, участвовавших в бою, говорил: "их выбивали в тот день двадцатками, но это не производило никакого эффекта, они вели себя словно фанатики". С самого начала до самого конца бюргеры демонстрировали восхитительную доблесть. Также следует отдать должное их командирам, за мастерски быстрое и внезапное сосредоточение, благодаря которому они сумели бросить все силы на неготового к бою противника. Варм-Бат отделяют от Ноойтгедахта всего восемьдесят миль, и факт, что наш Разведывательный Департамент прозевал столь серьезный маневр, выглядит по меньшей мере странно.
2-я Кавалерийская Бригада генерала Бродвуда стояла к северу от Магалисберга, в двенадцати милях западнее Клементса, являясь следующим звеном длинной цепи британских войск. Однако Бродвуд, похоже, недооценил серьезность боевого столкновения, и не предпринял попыток принять в нем участие. Если уж Колвил открыт для нападок, в связи с тем, что медлил "выдвинуться к пушкам" у Санас-Пост, то в данном случае и Бродвуд, несомненно, заслуживает упрека в недостатке энергичности и ошибочной оценке ситуации. Утром 13-го числа его войска могли слышать ожесточенную канонаду, доносящуюся с востока, и, наверняка, могли наблюдать разрывы снарядов на вершинах Магалисберга. Расстояние до поля боя составляло от десяти до двенадцати миль, в то время как его "Илсвикские" орудия могли стрелять почти на пять. Даже незначительное продвижение вперед позволило бы ему продемонстрировать активность на фланге буров и уменьшить их давление на Клементса. Но, по каким-то соображениям, Бродвуд не предпринял активных действий. Узнав о результатах боя, он откатился назад к Рустенбургу - ближайшему британскому посту, и его небольшая колонна оказалась в опасной изоляции.
Тот, кто был уверен, что Клементс рано или поздно расквитается с противником, ждал недолго. Через несколько дней генерал вновь был в поле. Остатки его колонны отправились в Преторию для отдыха и пополнения, а с ним остались 8-я батарея Полевой Артиллерии и стойкая "коровья пушка", испещренная ноойтгедахтскими пулями. Кроме того, Клементс располагал батареей "P" Конной Артиллерии, Иннискиллингцами, Пограничниками и отрядом конной пехоты под командованием Алдерсона. Однако самым важным было оговоренное взаимодействие с генералом Френчем, выступившим из Претории для оказания помощи в операциях. 19-го числа, всего через шесть дней после разгрома, Клементс оказался в том же месте, столкнувшись, скорее всего, с тем же самым противником. На этот раз неожиданностей не последовало, и британцы смогли приступить к выполнению задачи основательно и неторопясь. Как результат, 19-го и 20-го числа буры, понеся большие потери от интенсивного артиллерийского огня, были выбиты с позиций и ушли из этого района Магалисберга. Вскоре генерала Клементса отозвали в Преторию, где он принял командование 7-й дивизией. Генерала Таккера назначили военным комендантом Блумфонтейна вместо доблестного Хантера. Последний, к искреннему сожалению всей армии, отбыл домой по инвалидности. С этого момента колонну, которую Клементс привел к Магалисбергу, возглавил генерал Каннингем.
13-го ноября противник предпринял первую серию нападений на посты, охранявшие железнодорожную ветку на Делагоа. В этом районе действовало коммандо Вилджоена. Буры, быстро подойдя с севера, обрушились на маленькие гарнизоны Балморала и Вилге-Ривер - станций, расположенных в шести милях друг от друга. Первую охраняли "Баффс", вторую Королевские Фузилеры. Нападения были хорошо организованы, но в обоих случаях отбиты с тяжелыми потерями со стороны атакующих. Пользуясь внезапностью, буры захватили пикет "Баффс", при этом гарнизон потерял шесть человек убитыми и девять ранеными. Но первая неудача не произвела на британцев особого впечатления, и двойная атака, похоже, обошлась бюргерам очень дорого.
Другими инцидентом, достойным упоминания, стала решительная атака, предпринятая бюргерами на гарнизон Врихейда - городка, расположенного на самом юго-востоке Трансвааля, близ натальской границы. Весь ноябрь в округе было очень неспокойно, и маленький британский гарнизон, выйдя из города, расположился на соседнем холме. 11-го декабря буры попытались овладеть траншеями. Гарнизон включал людей 2-го батальона Королевских Ланкастерцев (около пятисот человек), сто пятьдесят Ланкаширских Фузилеров, пятьдесят человек из Королевской Гарнизонной Артиллерии и небольшой отряд конной пехоты. Британцы удерживали командную высоту в полумиле севернее города. Внезапно среди ночи буры атаковали британские пикеты. Англичане, сохранив присутствие духа, повели себя, возможно, опрометчиво с тактической точки зрения, но, несомненно, героически. Вместо того, чтобы, осознав серьезность положения, отойти назад, молодые офицеры, командовавшие аванпостами, решили удерживать позиции, и вскоре пикеты оказались в зоне настолько сильного огня, что к ним не смогли выслать подкрепление. У нас было четыре аванпоста под командованием Вудгейта, Теобалда, Липперта и Менглеса. Атака началась холодной темной ночью в 2 часа 15 минут. Первым нападению подвергся пост Вудгейта, к которому буры незаметно подкрались почти вплотную. Вудгейт, будучи в тот момент без оружия, схватил молоток и бросился на ближайшего к нему бура, но, получив две пули, был убит. Его люди бежали или попали в плен. Теобальд и Липперт, предупрежденные стрельбой, засели в сангарах, изготовившись встретить надвигавшийся на них шторм. К несчастью, Липперт был убит, а десять его бойцов подстрелены или взяты в плен, зато юный Теобалд держался под огнем в течение двенадцати часов. Менглес - достойный сын достойного отца, также с невероятным упорством весь день удерживал позицию. Солдаты, сидевшие в траншеях позади аванпостов, благодаря отчаянному сопротивлению их товарищей, так и не подверглись серьезной атаке, но Гоун (полковник Ланкастерцев), к сожалению, был убит. К вечеру буры прекратили бой и отошли, оставив на земле четырнадцать своих соотечественников, из чего можно предположить, что их общие потери составили не менее сотни человек. С нашей стороны погибли три офицера и пять бойцов, двадцать два человека получили ранения и тридцать солдат с одним офицером пропали без вести (большей частью солдаты аванпостов, сметенных первой волной атакующих).
Среди ежедневных сводок о снайперах, перестрелках и бесконечных переходах, составлявших основу скучной хроники последних месяцев 1900 года, все же можно выделить несколько акций. Мы просто перечислим эти эпизоды, безо всякой попытки связать их между собой. Первый - длительная осада или блокада Швайцер-Ренеке. Этот маленький городок приютился на берегу Хартс-Ривер, в районе западной границы Трансвааля. Трудно понять, почему одна сторона решила удержать, а другая взять столь незначительный пункт. Начиная с 19-го августа, этот населенный пункт оборонял гарнизон из 250 человек под весьма умелым командованием полковника Шамьера, проявившего себя в этом небольшом деле настоящим лидером. Силы буров, численность которых менялась от пятисот до тысячи человек за все время осады, так и не решились атаковать, поскольку Шамьер, помня опыт Кимберли, так организовал оборону, что она стала прочной, можно смело сказать - неприступной. В конце сентября освободительная колонна полковника Ситтла доставила в населенный пункт свежие припасы, но когда она, завершив длительный поход, вошла в город, враг вновь захлопнул ловушку и возобновил блокаду. В целом осада продолжалась несколько месяцев, пока Ситтл не вывел гарнизон, бросив данную позицию.
Изо всех британских подразделений, активно действовавших в этот период, наиболее тяжелая работа и самые длинные марши выпали 21-й бригаде генерала Брюса Гамильтона (Дербиширцы, Суссекцы и Камеронцы) и колонне под командованием Ситтла, действовавшей вдоль западной границы Колонии Оранжевой Реки. Люди Ситтла вновь и вновь обходили район с такой настойчивостью, что колонну в шутку прозвали Имперским Цирком Ситтла. Много тяжелой и неприятной работы, более тягостной, чем реальные опасности войны, выпало на долю Брюса Гамильтона и его солдат. Действуя из Кроонстада, как из центра, они постоянно совершали рейды по беспокойным округам Линдли и Хейлброн, возвращаясь к железной дороге лишь затем, чтобы получить новое задание. Его бойцам пришлось исполнять работу конной полиции, а не пехоты, но они делали все, что было в их силах. Люди Ситтла занимались тем же неблагодарным трудом. В ноябре от окрестностей Кимберли небольшая колонна Ситтла двинулась вдоль границы Колонии Оранжевой Реки, конфискуя запасы продовольствия на фермах и отселяя их обитателей. Колонна провела один жаркий бой с коммандо Хертцога у Клоофа, а затем, двигаясь через колонию, 7-го декабря с караваном пленников и скота вновь вышла на железнодорожную линию у Эденбурга.
Рандлу в свою очередь пришлось немало потрудиться, контролируя отданный на его попечительство сложный район на северо-востоке Колонии. В ноябре он с севера на юг пересек ту же самую территорию, которую ранее столь болезненно преодолел с юга на север. С небольшими стычками он двигался от Фреде к Рейтцу, а затем к Бетлехему и Гаррисмиту. Порочная система размещения маленьких гарнизонов в различных городках накладывала на него, как и на других командиров, бремя ответственности за судьбу этих людей и постоянную заботу, чтобы изолированные небольшие отряды не голодали или не были уничтожены.
Конец года и столетия ознаменовался для британского оружия небольшим, но неприятным ударом судьбы. Бурам удалось захватить наш пост у Хельветии, который занимало подразделение Ливерпульцев, усиленное 4,7-дюймовым орудием. Лиденбург, расположенный в семидесяти милях от железной дороги, соединялся со станцией Махадодорп цепью постов. Семь постов располагались через каждые десять миль, и каждый имел гарнизон в 250 человек. Пост у Хельветии был вторым по счету. Ключом позиции являлась хорошо укрепленная командная высота, возвышавшаяся за три четверти мили от главного кемпа. Людьми на высоте командовал капитан Кирке, имевший в своем распоряжении сорок артиллеристов Гарнизонной Артиллерии, обслуживавших орудие и семьдесят пехотинцев (Ливерпульцы). Не обращая внимания на проволочные заграждения, буры дерзко атаковали позицию. Они действовали так быстро, а гарнизон так медленно, что пост был взят почти без перестрелки. Майор Коттон, командовавший гарнизоном, обнаружил, что в мгновение ока лишился почти половины людей, при этом его решительно атакует вдохновленный блистательным успехом противник. Позиция британцев оказалась слишком растянутой для обороны бойцами, оставшимися в строю. Линия траншей была прорвана во многих местах, а удерживаемые участки попали под фланговый огонь. Следует отметить, что оборону спланировали из рук вон плохо - недостаточное количество колючей проволоки, слабые стены, слишком большие бойницы. Кроме того, аванпосты располагались так близко к главным траншеям, что атакующие, смяв пикеты, ворвались в них почти одновременно с поднятым по тревоге гарнизоном. С рассветом Коттон увидел, что его положение не просто серьезное, а отчаянное. Его людей окружили и могли обстреливать с Ган-Хилл. Возможно, после ранения, с его стороны было бы разумнее передать командование Джонсу, своему заместителю. Человек, получивший пулю, редко бывает столь же рассудительным, как невредимый. Так или иначе, Коттон решил, что позицию не удержать, и лучше избежать напрасных потерь. Пятьдесят Ливерпульцев были убиты или ранены, двести сдались в плен. Хотя бурам и не удалось забрать снаряды к орудию, они смогли благополучно скрыться, уведя с собой унизительное свидетельство нашего поражения. Один пикет с четырьмя десятками бойцов под командованием капитана Уилкинсона не только сумел успешно отразить атаку, но и пытался беспокоить противника во время его отступления. Как после Деветсдорпа и Ноойтгедахта, буры не имели возможности удерживать пленных, поэтому реальный ущерб от их предприятия был незначительным, тем не менее, это один из тех инцидентов, которые заставляют уважать нашего врага и критичнее относиться к себе. (Сноска: Принимая во внимание, что майор Степелтон Коттон в этом бою был трижды ранен, причем один раз в голову, нам кажется, что он был наказан чересчур жестко. Военно-полевой суд, состоявшийся через восемь месяцев после описываемых событий, лишил его звания. Очень хотелось бы, чтобы столь суровый приговор был пересмотрен.)
В конце года подразделениям, отслужившим свой срок или необходимым где-либо еще, было позволено покинуть театр военных действий. В середине ноября три группы Имперских Волонтеров Сити, два Канадских контингента, Конница Ламсдена, Сводный Гвардейский Полк, шесть сотен Австралийцев, батарея "А" Королевской Конной Артиллерии и волонтерные роты регулярных подразделений отправились домой. Отзыв нескольких тысяч ветеранов до фактического окончания войны достоин всяческого сожаления. Но, если отъезд волонтеров по окончании срока контракта был неизбежен, то трудно предположить, где в это время могли понадобиться регулярные войска. Как результат, в начале года Правительство было вынуждено отправить им на смену новый многочисленный контингент.
В начале декабря лорд Робертс, сложив обязанности главнокомандующего, также покинул страну. Какой бы доброй репутацией он ни пользовался, сходя на Кейп-Таунский причал в январе, можно с уверенностью сказать, что десятью месяцами позже, когда с квартердека "Канады" он смотрел на тающую в дымке Столовую Гору, его слава достигла немыслимых высот. Прибыв в Африку, Робертс застал британскую армию увязшей в разрозненных операциях, где она неизменно терпела поражение. Он сумел в кратчайшие сроки воплотить в жизнь серию взаимосвязанных акций, в которых нам почти неизменно, сопутствовал успех. Прибыв на фронт в начале февраля, через две недели Робертс снял осаду с Кимберли, через месяц разбил Кронье, а через шесть месяцев вошел в Блумфонтейн. Затем, после вынужденной шестинедельной паузы, он совершил очередной "прыжок тигра", за месяц овладев Йоханнесбургом и Преторией. С этого момента исход кампании был предрешен. И хотя понадобился третий прыжок, чтобы достигнуть Коматипоорт, а отважным и упорным людям еще предстояла долгая и нелегкая борьба, Робертс свершил главное. Все остальные задачи, сколь трудными бы они не выглядели, оставались лишь деталями кампании. Лорд Робертс - пример настоящего джентльмена и великого солдата, жестокость претила всей его натуре. И, возможно, человек с менее выдающимися душевными качествами оказался бы лучшим лидером на последней фазе войны. Без сомнения, Робертс помнил, как Грант оставил солдатам армии Ли их лошадей, но тогда Ли был полностью разбит, а его люди сложили оружие. Подобное благодеяние в отношении частично покоренных буров привело к совершенно противоположному результату, и продолжением войны мы, в значительной мере, обязаны этому акту милосердия. В вопросе гуманности политические и военные соображения находятся в непримиримом конфликте, и позиция Робертса в отношении применения суровых мер к повстанцам ужесточалась по мере того, как политика согласия терпела провал. Лорд Робертс вернулся в Лондон, пользуясь любовью и уважением как своих солдат, так и соотечественников. Выдержка из его прощального обращения к войскам великолепно демонстрирует качества, которым он обязан этой любовью:
"Я осмелюсь утверждать, что действия Южно-Африканских войск не имеют аналогов в военной истории, ввиду того что они, почти без перерыва, длились целый год, а в некоторых случаях и более года. Не было ни отдыха, ни пополнений, ни зимних квартир, как это бывало в других длительных кампаниях. Месяцами в невыносимую жару, жестокий холод, под проливными дождями, вы, мои товарищи, сражались и шли вперед, не останавливаясь, ночуя без крыши над головой, открытые всем невзгодам. Когда время было настолько дорого, что вы не успевали получить новое обмундирование, вы продолжали движение, даже если ваша одежда превращалась в лохмотья, а у ботинок отваливались подметки. Когда не было больших боев, с близлежащих копи в вас неизменно стреляли невидимые снайперы, знавшие каждый дюйм этой земли, и, благодаря особой природе страны, способные наносить тяжелые удары, в то же время оставаясь в безопасности. Вы пробились через непроходимые заросли, через крутые горы, на своих руках перетащив через них тяжелые орудия и неподъемные вагоны. Вы с невероятной скоростью покрывали огромные расстояния, часто испытывая нехватку продовольствия. Будучи далеко от баз, вы переносили неизбежные на войне раны и болезни без ропота и даже с бодростью".
Эти слова делают честь и войскам, которым они адресованы, и человеку, который их сказал. С середины декабря 1900 года руководство кампанией взял на себя лорд Китченер.
Глава 32 Второе вторжение в капскую Колонию (декабрь 1900-апрель 1901)
В ходе войны задача британцев в значительной мере осложнялась явной симпатией к бурам со стороны политической ассоциации, известной как Африканерский Союз (Afrikander Bond), то ли инспирировавшей, то ли представлявшей точку зрения большинства жителей Капской Колонии голландского происхождения. О силе этой симпатии можно судить по факту, что в части пограничных округов не менее девяноста процентов граждан присоединились к бурским коммандо во время их первого вторжения в Колонию. Не стоит лицемерить и утверждать, что эти люди страдали от каких-либо политических притеснений. Их поведение гораздо легче объяснить природной симпатией к северным родственникам, расовыми амбициями и личной неприязнью к британским соседям. Особенно раздражала голландцев либеральная политика Британии в отношении туземного населения. Эта политика провела в Южной Африке четкую разделительную линию, подобную той, что в Соединенных Штатах провел пресловутый вопрос о рабстве.
После британских побед брожение в Капской Колонии если и не утратило остроты, то приняло менее заметные формы. Но к концу 1900 года обстановка накалилась и стала угрожающей. Политика уничтожения ферм на завоеванных территориях и измышления о зверствах британских войск породили бурю негодования. Аннексия Республик, означавшая окончательное изгнание голландского флага из Южной Африки, унижала национальный дух капских буров. Тон голландских газет становился все нетерпимее, а фермеры все возбужденнее. 6-го декабря, на гребне волнений, в Вустере состоялось собрание нескольких тысяч делегатов. То, что встреча голландских африканеров происходила под угрозой направленных на них стволов канадских орудий и надзором австралийских кавалеристов, наводит на мысли о всеимперском характере разгоравшейся борьбы. Если бы произнесенные гневные речи получили продолжение на деле, общий кризис был бы неизбежен.
К счастью, возобладал здравый смысл, и общий тон собрания, несмотря на всю резкость заявлений, оставался в широких пределах, допускаемых британским законом. Африканеры приняли три резолюции: одну с требованием прекратить войну, вторую касательно восстановления независимости Республик, третью протестующую против действий сэра Альфреда Милнера. Делегация, передавшая эти резолюции Губернатору, получила учтивый, но бескомпромиссный ответ. Сэр Альфред Милнер указал, что Домашнее Правительство, все большие колонии и половина Капа единодушны в проводимой политике, и глупо воображать, что эта политика претерпит изменения из-за местных волнений. Желание покончить с войной было всеобщим, но поддержка непримиримых бюргеров в их намерении продолжать борьбу за безнадежное дело - не самый короткий путь к достижению этой благородной цели. Такова, в общих чертах, суть губернаторского ответа, который, как и следовало ожидать, нашел полную поддержку Британского Правительства и народа.
Если бы Де Вету, в описанной ранее операции, удалось ускользнуть от Чарльза Нокса и пересечь Оранжевую Реку, его вторжение в Колонию совпало бы по времени с конгрессом в Вустере, и ситуация, несомненно, обострилась бы. К счастью, эту угрозу удалось предотвратить. Однако волнения в Колонии внушили бурским вожакам мысль, что на Капе существует нетронутый еще источник живой силы, и что вторгшиеся в Колонию небольшие мобильные партии смогут собрать достаточно бойцов, со временем превратившись в грозную силу. К тому же, с расширением театра военных действий у британского главнокомандующего добавиться проблем, и, как следствие, давление на бурских повстанцев в Республиках ослабнет. Поэтому, несмотря на провал попытки Де Вета проникнуть в Колонию, через Оранжевую отправились несколько мелких отрядов под командованием менее известных лидеров. Используя сведения и помощь, предоставляемые местными фермерами, эти партии много месяцев рыскали по Колонии, в трудные времена укрываясь в горах. Располагая возможностью легко получать свежих лошадей, они быстро меняли районы действия и избегали любых мало-мальски серьезных акций, если не имели существенного перевеса в силах. Бесконечные блокады небольших постов и патрулей, многочисленные перестрелки, одна-две железнодорожные аварии - таковы плоды их активности, продолжавшейся до самого конца войны и державшей Колонию в постоянном напряжении. Мы кратко остановимся на описании действий этих рейдеров, по возможности избегая упоминания всяческих "фонтейнов" и "копи", отмечавших их путь.
Вторжение осуществлялось двумя основными группами (затем рассыпавшимися на небольшие мобильные партии). Одна из них действовала в западной части Колонии, добираясь до морского побережья в Кланвилльямском округе. Крайняя точка района активности этой группы располагалась менее чем в сотне миль от Кейп-Тауна. Другая группа проникла еще глубже, в самое сердце Колонии, дойдя почти до берегов Моссел-Бей. Однако столь глубокий рейд не возымел значительного эффекта, поскольку рейдеры контролировали лишь удерживаемую в текущий момент территорию и прокладывали себе путь не столько уничтожая, сколько обходя противника. Они сумели пополнить свои ряды некоторым числом местных бюргеров, но, похоже, общая численность рейдеров так и не превысила нескольких сотен бойцов, набранных в основном из той социальной прослойки, которая мало что теряла и также мало могла предложить.
Западными бурами командовал Судья Оранжевой Республики Гецог. При нем находился Бранд - сын бывшего президента и около двенадцати сотен бойцов на отличных лошадях. 16-го декабря, перейдя Оранжевую Реку севернее Колесберга по Санд-Дрифт, они задержались у Камилфонтейна, попытавшись смять небольшой британский пост (тридцать йоменов и гвардейцев) под командованием известного гребца лейтенанта Флетчера. Столкнувшись с упорным сопротивлением и зная, что к месту стычки уже стягиваются британские войска, буры прекратили атаку и ушли на запад от Колесберга, попутно разрушив железнодорожную линию в двадцати милях севернее Де Ара. 22-го числа они заняли Бритстаун, лежащий в восьмидесяти милях от границы, и в тот же день захватили преследовавший их небольшой отряд йоменов. Через несколько дней пленников отпустили. Затем, круто повернув к Приске и Стрейденбургу, рейдеры вновь устремились на юг. К концу года Герцог углубился в Колонию на 150 миль и, проскочив пустынные малонаселенные западные земли, явно нацелился на Фразербург и Бофорт-Вест.
Вторую группу возглавил Критцингер - бюргер из Застрона (Колония Оранжевой Реки). Его отряд насчитывал около 800 человек. 16-го декабря, перейдя границу у Реностер-Хок, буры направились к Бюргерсдорпу, но им преградила путь британская колонна. Пройдя Вентерстад, коммандос пошли к Стейнсбергу, по пути дважды вступая в перестрелки с небольшими британскими отрядами. Конец года застал их на железнодорожной линии у Шербурне (севернее ж/д узла Росмид), где, пересекая дорогу, они захватили поезд, везший солдат колониальных войск. Углубившись в Колонию на сотню миль, Критцингер действовал в трехстах милях от группы Герцога.
Тем временем лорд Китченер, на несколько дней прибывший в Де Ар, принялся энергично формировать небольшие мобильные колонны для преследования, а при удачном стечении обстоятельств, и уничтожения рейдеров. В некоторых районах Колонии ввели военное положение, и по мере того, как рейдеры двигались на юг, лояльная Правительству часть населения с энтузиазмом принялась создавать отряды городской самообороны. Существующие колониальные подразделения, такие, как: Конница Брабанта, Имперская и Южно-Африканская Легкая Конница (Торнейкрофта), Римингтонцы и другие, были вновь усилены до полного состава. Кроме того, из местных добровольцев сформировали два новых подразделения: Телохранителей Китченера и Боевых Скаутов Китченера (последнее создал Йохан Коленбрандер, составивший себе имя в Родезийских войнах). В этот период под ружьем стояли от двадцати до тридцати тысяч капских колонистов. Многие из них были новобранцами и мало что умели, но присущий этим людям боевой дух и спортивный азарт позволял поручить им определенную работу, тем самым высвободив более подготовленные контингенты для серьезного дела.
Удобнее и точнее отследить действия западной группы рейдеров (Герцога), а уж затем перейти к людям Критцингера. В начале года мы застаем отряд фристейтеров в 150 милях от границы. Бюргеры стремительно движутся на юг по бесплодным пустошам Кару - стране одиноких ферм и редкого населения, унылым равнинам, постепенно поднимающимся к еще более пустынным и необитаемым горам. 4-го января (или около того) они овладели небольшим городком Калвиния, который оставался их штаб-квартирой более месяца. Отсюда мобильные партии бюргеров добирались до самого побережья (в направлении Кланвиллиама), надеясь в Ламбертс-Бей встретить судно из Европы с наемниками и орудиями. В южном направлении их аванпосты достигали Сазерленда и Бофор-Веста. 15-го января странного всадника видели слоняющимся у железной дороги в районе Таус-Ривер, и обитатели Кейп-Тауна с удивлением осознали, что война идет в какой-то сотне миль от дверей их собственных домов.
Чтобы задержать и положить конец дерзкому вторжению буров на западном участке, генерал Сеттл организовал несколько мобильных колонн. Самым крупным отрядом командовал полковник Де Лисли - офицер, привнесший в военные операции ту же энергию и основательность, с какой выводил команду своего полка в чемпионы Британской Армии. Его колонна включала 6-й батальон Конной Пехоты, Конную Пехоту Нового Южного Уэльса, Ирландскую Йоменри, секцию батареи "R" (Конная Артиллерия) и "пом-пом". С этим небольшим, но закаленным в походах мобильным отрядом он устремился в поле, чтобы преградить путь рейдерам Герцога. 13-го января Де Лисли занял Пикетбург, в восьмидесяти милях южнее штаб-квартиры бюргеров. 23-го числа он был уже у Кланвиллиама, в пятидесяти милях юго-западнее противника. Правее находились еще три небольших британских колонны под командованием Бетьюна, Торнейкрофта и Хенникера (последний расположился на железнодорожной линии у Матьесфонтейна). Таким образом, барьер, преграждавший путь рейдерам на юг, растянулся более чем на 120 миль.
Хотя Герцога в Калвинии отделяло от Де Лисли в Кланвиллиаме всего пятьдесят миль, лежащий между ними район можно смело отнести к одному из самых гористых и труднопроходимых в Южной Африке. Между этими двумя населенными пунктами, ближе к Де Лисли, чем к Герцогу, протекает Доорн-Ривер. Здесь двигавшиеся из Калвинии буры 21-го января столкнулись со скаутами британцев и немного их потрепали. 28-го января Де Лисли, усиленный колонной Бетьюна наконец, смог перехватить инициативу. Отряд Бетьюна состоял преимущественно из Колониалов (Боевые Скауты Китченера, Капская Конная Полиция, Капские Конные Стрелки, Конница Брабанта и Конница Алмазных Полей). В конце января объединенные силы Бетьюна и Де Лисли двинулись к Калвинии. Главную трудность представлял рельеф местности, а не сопротивление противника, который явно решил избегать боев. 6-го февраля, после превосходного марша, Де Лисли и его люди овладели покинутой бурами Калвинией. Горько говорить, но в ходе месячной оккупации города противник вел себя чрезвычайно сурово, особенно по отношению к кафрам. Порка и расстрел цветного по имени Исау - еще одна страница, добавленная в мрачную историю отношений буров с туземцами.
Теперь британцы, двигаясь широким фронтом, принялись зачищать территорию в северном направлении. Коленбрандер занял Ван-Ринс-Дорп к северу от Калвинии, в то время как люди Бетьюна действовали западнее. Де Лисли, не задерживаясь в Калвинии, устремился к Виллистону, покрыв семьдесят две мили пересеченной местности в сорок восемь часов - один из самых великолепных результатов в этой войне. Но буры оказались проворнее, и в ходе всего северного марша он так и не смог вступить в настоящий контакт с противником. Линия отступления бюргеров лежала через Карнарвон. 22-го февраля они пересекли железную дорогу к северу от Де Ара, а 26-го февраля соединились с новыми силами вторжения под командованием Де Вета, пересекшего Оранжевую Реку. Де Лисли, со времени своего выступления из Пикетбурга прошедший более пятисот миль по пустынной территории, направился к железной дороге у Виктория-Вест откуда 22-го февраля был отправлен на север, к новому месту боевых действий. И буры, и британцы концентрировали там свои силы: одни желая поддержать, а другие предотвратить набег знаменитого партизана.
Перед тем, как приняться за описание последующих событий, будет не лишним вспомнить о восточном рейде (Критцингера). Это не займет много времени, так как буры, принимавшие в нем участие, не добились каких-либо особых результатов, хотя действовали довольно долго даже после того, как отряд Герцога был рассеян. Для отлова этих коммандос были организованы несколько небольших колонн, возглавляемых Уилльямсом, Бингом, Гренфеллом и Лоу под общим командованием Хейга. Но противник оказался столь проворным, пространства столь обширными, а местность столь пересеченной, что войскам очень редко удавалось войти с бурами в огневой контакт. Операции проводились в крайне проголландски настроенной части Колонии, и противник, хотя и не сумевший слишком пополнить свои ряды местными рекрутами, тем не менее, всегда располагал свежими припасами, лошадьми и информацией.
Последний раз мы упоминали о Критцингере, когда его люди 30-го декабря пересекли железную дорогу севернее Росмида, перехватив поезд с Колониальными войсками. В дальнейшем часть буров осталась в Мидделбургском и Грааф-Рейнетском округах, в то время как другая двинулась на юг. 11-го января последовала ожесточенная стычка у Муррейсбурга, в которой колонна Бинга потеряла двадцать человек из Конницы Брабанта (Южно-Африканской Легкой Конницы). 16-го буры устремились на юг. В этот день они объявились у Абердиина, а 18-го у Уиллоуморе, за два дня покрыв семьдесят миль. Тонкой рваной линией партии бюргеров растянулись более чем на 150 миль, и слухи об их присутствии гуляли от Мараисбурга на севере до Юниондейла, расположенного всего в тридцати милях от побережья. В этом пустынном районе, так же как и в районе Оудсхоорна, буры метались по холмам, а люди Хейга безуспешно пытались втянуть их в бой. Хорошо информированный противник легко избегал районов концентрации наших войск, в то время как одинокий британский аванпост или патруль мог считать себя везунчиком, если ему удавалось избежать беды. 6-го февраля небольшой отряд под командованием капитана Оливера численностью в двадцать пять человек (Гвардейцы 7-го Королевского Драгунского и Западно-Австралийцы), подвергся нападению у Клипплаат. В ожесточенном бою британцы восемь часов противостояли двумстам бурам, но, потеряв почти половину людей, вынуждены были сдаться. 12-го числа возле Уиллоумора подвергся неожиданному нападению и сдался патруль йоменов.
Вторжение Де Вета, очевидно, послужило сигналом к концентрации сил для всех бурских рейдеров. Во второй неделе февраля Критцингер также стал откатываться назад. Британские колонны шли за ним по пятам. Однако в действительности он не соединился с Де Ветом и не покинул Колонию, подобно людям Герцога. 19-го числа Критцингер с повисшими у него на хвосте Горринже и Лоу был у Бетесда. 23-го числа бюргеры атаковали важный железнодорожный мост через Фиш-Ривер севернее Крадока, но горстка Капских Полицейских и Ланкастерцев сумели отразить нападение. 3-го марта партия буров вошла в поселок Пеарстон, захватив небольшое количество ружей и боеприпасов. В тот же день произошла перестрелка между колонной полковника Парсонса и партией рейдеров севернее Абердина. Главные силы бюргеров, похоже, скрывались где-то по соседству, поскольку 7-го апреля буры смогли отрезать сильный британский патруль (сотню Уланов и Йоменов), в итоге семьдесят пять британцев на какое-то время оказались в плену. После этой удачной для буров акции мы на время расстанемся с Критцингером и его заместителем Схиперсом, командовавшим партией рейдеров, проникших на юг Колонии.
Оба рейда - Герцога на запад и Критцингера во внутренние районы, сами по себе могут показаться незначительными в военном плане операциями, поскольку проводились малочисленными отрядами, старавшимися скорее избежать, чем сокрушить встречавшиеся препятствия. Однако их значение сразу возрастет, если вспомнить, что в действительности они были предвестниками более значительного вторжения отряда Де Вета. Целью двух предыдущих рейдов являлась разведка, чтобы по прибытии главных сил все было готово ко всеобщему восстанию голландцев Колонии - последнему шансу пусть не победить, но хотя бы затянуть войну. Должно признать, даже если разум капских голландцев соглашался с действиями правительства, под руководством которого они жили, их чувства подвергались в ходе войны неизбежному, но от этого не менее жестокому испытанию. Появление в сердце Колонии такого популярного лидера, как Де Вет во главе пары-тройки тысяч ветеранов, стало бы для местных африканеров слишком сильным искушением. Сжигаемые расовой ненавистью, всегда тлевшей в их душах, речами их лидеров и выдумками их газет раздутой в бушующее пламя, капские буры созрели для бунта. Тем более, они имели наглядные доказательства неспособности нашей военной системы обуздать небольшие банды, так долго державшие страну в состоянии брожения. Все благоприятствовало попытке Стейна и Де Вета перенести боевые действия на территорию противника.
Последний раз мы встречались с Де Ветом, когда, после длительной погони, британцы сумели оттеснить его бюргеров от Оранжевой Реки, и рейдеры, оторвавшись от преследовавшего их Нокса, в третьей неделе декабря пробили британский кордон между Табанчу и Ледибрандом. Оттуда Де Вет направился к Сенекалу и продолжил, вопреки полученной трепке, набирать новых людей и восстанавливать силы с удивительной быстротой, свойственной бурам. Наверное, в мире нет другой армии, которую так легко гонять по театру военных действий, но так трудно уничтожить. Британские колонны все еще сохраняли контакт с Де Ветом, укрывшемся в труднодоступной местности, но никак не могли принудить буров вступить в бой. Его коммандо рассыпалось на мелкие группы, способные вновь объединиться по первому сигналу лидера. Эти отдельные, как всегда мобильные, отряды в случае серьезной атаки моментально исчезали, но с готовностью вонзали когти в любое британское подразделение, которое можно было разгромить до подхода помощи. Такая возможность представилась коммандо Филипа Боты, и, в результате, британское оружие постиг еще один удар судьбы.
К 3-му января небольшая колонна полковника Уайта вместе с колоннами Нокса, Пилчера и другими британскими отрядами двигалась на север. В этот день Уайт забрался севернее Линдли - округа, где чужакам всегда не везло. Патруль недавно сформированных Телохранителей Китченера (120 человек под командованием полковника Лейнга) был выслан вперед разведать дорогу от Линдли к Рейтцу.
Дозорная служба, похоже, неслась небрежно, на каждый фланг было выслано лишь по два человека. Патруль достиг одной из столь любимых бурами подковообразных позиций и лишь по неожиданному залпу со стороны располагавшегося справа крааля узнал о присутствии сильного отряда противника. При попытке отойти выяснилось, что буры были со всех сторон, в том числе и в тылу, а их численность, по меньшей мере, в пять раз превышала численность патруля. Кемп основной колонны располагался всего в четырех милях, и Телохранители, отправив гонца с донесением о сложившемся опасном положении, делали все, что могли, пытаясь продержаться до подхода помощи. Полковник Лейнг погиб, получив пулю в сердце, и его преемником стал отважный молодой адъютант - Неан. Часть отряда вместе с Неаном и Милном бросилась к донга, в какой-то мере спасавшему от свинцового града. Другие, возглавляемые капитаном Баттерсом, засели в развалинах крааля. Однако буры перешли в атаку и благодаря численному превосходству заняли удобную позицию, открыв по донга продольный огонь. Овраг из укрытия превратился в смертельную ловушку. Все еще надеясь на почему-то мешкавшее подкрепление, уцелевшие британцы продолжали стойко держаться, но и в краале, и в донга с каждой минутой их оставалось все меньше и меньше. Не было ни формальной сдачи, ни белого флага. Просто, когда половина британцев выбыла из строя, буры решительным броском взяли позицию. Командовавший бюргерами Филип Бота, брат комманданта, обошелся с выжившими учтиво и гуманно, но многие из ран были нанесены теми ужасными разрывными и экспансивными пулями, применение которых цивилизованными противниками раз и навсегда должно считаться вопиющим нарушением правил войны. Вывод из строя вашего врага есть печальная необходимость любой войны, но ничто не может извинить сознательного причинение увечий и мучений, какими сопровождается использование этого бесчеловечного оружия.
"Сколько вас?" - спросил Бота. "Сотня", - ответил офицер. "Неправда. Вас сто двадцать человек. Я считал, когда вы подходили". Ответ бурского командира демонстрирует, насколько тщательно "вели" небольшой патруль, пока он не оказался на удобной для нападения позиции. Как часто лишь какая-то малость отделяет поражение от победы! Всего через пятнадцать минут после окончания боя заговорили пушки Уайта. Определенно, могут быть вопросы касательно заминки с подходом помощи, но вопросов относительно поведения в бою Телохранителей быть не может. Погибли: полковник Лейнг, три офицера и шестнадцать бойцов. Четыре офицера и двадцать два бойца получили ранения. Большой процент погибших объясняется лишь убийственными характеристиками использовавшихся бурами пуль. Из принадлежавших Телохранителям лошадей едва ли хоть одна уцелела, а поскольку буры не могли забрать пленных с собой, то добычу победителей составили исключительно британские ружья. Стоит особо упомянуть, что британских раненых отправили в Хеилброн (через территорию, контролируемую бурами) без охраны. Их беспрепятственным прибытием туда мы обязаны снисходительности нашего противника, а также такту и энергии хирург-капитана Портера, командовавшего конвоем.
Ободренный этим небольшим успехом и новостями, что Герцог и Критцингер сумели беспрепятственно проникнуть в Колонию, Де Вет приготовился последовать за ними. Британские разведчики к северу от Кроонстада сообщали о появлении всадников, иногда в одиночку, иногда небольшими группами, едущих на юг и восток. Это были бюргеры, спешащие к Де Вету. 23-го января железную дорогу пересекли пять сотен буров, двигавшихся в том же направлении. К концу месяца, собрав у Доорнберга (в двадцати милях севернее Винбурга) около 2500 человек на свежих лошадях, бурский лидер вновь изготовился к одному из своих молниеносных треков. 28-го января, прорвав британскую сеть, которая, похоже, имела слишком уж крупные ячейки, Де Вет ушел на юг. Перейдя Блумфонтейн-Ледибрандскую линию у Израэль-Поорт, он продолжил свой стремительный бег, преследуемый измученными британскими колоннами, напоминавшими добросовестных бульдогов, которые, задыхаясь и выбиваясь из сил, пытаются поспеть за грейхаундом.
Перед тем, как отправиться за Де Ветом в его новое рискованное предприятие, необходимо сказать несколько слов о вскользь упомянутом ранее мирном движении в Бурских Республиках. 20-го декабря лорд Китченер в новом воззвании пообещал покровительство бюргерам, желавшим прекратить борьбу, но опасавшимся сложить оружие и тем вызвать гнев более непримиримой братии. "Сим доводится до сведения всех бюргеров, - говорит документ, - что, если они добровольно сдадутся, им будет позволено жить с их семьями в Правительственных лагерях все время, пока продолжается партизанская война, после завершения которой они смогут беспрепятственно вернуться в свои дома. Весь скот и собственность, арестованная до момента сдачи бюргеров, будет уважаться и оплачиваться, в случае если была реквизирована". Это мудрое и щедрое предложение тщательно скрывалось лидерами продолжавших борьбу коммандос от своих людей, но часто положительно действовало на тех, кому попадало в руки. Лагеря беженцев были созданы в районе Претории, Йоханнесбурга, Кроонстада, Блумфонтейна, Уоррентона и в других местах. Постепенно в них переводилось все гражданское население. Это был возрожденный аналог кубинской "концентрационной системы", с той существенной разницей, что гостей Британского Правительства хорошо кормили и с ними хорошо обращались во все время задержания. В целом, через несколько месяцев в лагерях обитало 50000 человек.
Природно, что некоторые из этих людей, испытавшие мягкость британского правления и убежденные в безнадежности продолжения борьбы, желали довести свои чувства до друзей и родственников, остававшихся в поле. И в Трансваале, и в Колонии Оранжевой Реки были сформированы Мирные Комитеты, пытавшиеся убедить своих соотечественников принять неизбежное. Было опубликовано примечательное письмо Пита Де Вета - человека, храбро сражавшегося за дело буров, к своему знаменитому брату-генералу. "Что лучше для Республик, - спрашивал он, - продолжать борьбу, рискуя полностью погубить нацию, или покориться? Можем ли мы хоть на мгновенье принять назад страну, даже если нам ее предложат, с тысячами граждан, которых предстоит поддерживать правительству, не имеющему и фартинга?... На минуту отвлекись от эмоций, обратись к здравому смыслу, и ты согласишься со мной, что лучше всего для наших людей и страны сдаться, быть лояльным к новому правительству и получить ответственное правительство... Если война продлится еще несколько месяцев, народ настолько обнищает, что станет рабочим классом в собственной стране и в будущем исчезнет как нация... Британцы убеждены, что завоевали и землю, и ее людей, и считают, что дело сделано. Теперь, пытаясь предотвратить бессмысленное кровопролитие, они лишь проявляют великодушие к тем, кто продолжает борьбу".
Таковы были настроения бюргеров, желавших мира. Их глаза открылись, и, ища выход, обратились с Британского Правительства они на отдельных представителей Британии, которые, руководствуясь частично идеализмом, частично партийными соображениями, фактически поощряли этих бюргеров идти на смерть. Двое несчастных - Моргендаал и Уэсселс, приехавшие в лагерь Де Вета, по приказу последнего были осуждены на смерть. В случае Моргендаала приговор действительно был приведен в исполнение, и, похоже, сопровождался бесчеловечным обращением, так как перед смертью осужденный был выпорот бичом. Однако обстоятельства дела все еще остаются туманными и невозможно сказать, предназначалось ли обращение, доставленное посланцем мира, лично Генералу или людям, находившимся под его командованием. В первом случае человека просто убили, во втором Де Вет действовал в пределах своих прав, хотя эти права были жестко истолкованы и достаточно бессердечно проведены в жизнь.
29-го января, прорываясь на юг, люди Де Вета (или их часть) задали трепку небольшой британской колонне (Креве) у Табаксберга, лежавшего в сорока милях северо-восточнее Блумфонтейна. Небольшой британский отряд в семьсот человек внезапно обнаружил, что имеет дело с бурским коммандо, значительно превосходящим его по численности. Несмотря на некоторые проблемы, британцам удалось выкрутиться из сложного положения, правда, в этом деле они потеряли "пом-пом". Креве отошел к Ноксу, и объединенная колонна отправилась в Блумфонтейн, где смогла воспользоваться железной дорогой. Тем временем Де Вет продвинулся на юг до самого Смитфилда, а затем, выделив несколько небольших групп для отвлечения внимания британцев, рванул точно на запад и пересек железную дорогу между Спрингфонтейном и Ягерсфонтейнской дорогой, попутно захватив поезд с припасами. 9-го февраля, порядочно оторвавшись от преследователей, он достиг Филипполиса и провел пару дней в последних приготовлениях к переносу войны на территорию Колонии. К этому моменту он имел почти 3000 бойцов, два 15-ти фунтовых орудия, один "пом-пом" и один "Максим". В соответствии с политикой концентрации британские гарнизоны были убраны из всех городов юго-запада Колонии Оранжевой Реки, и Де Вет оказался на дружественно настроенной территории.
Британцы, понимая, насколько осложнится ситуация, если Де Вет сумеет проникнуть в Колонию и соединится там с Герцогом и Критцингером, предпринимали все возможное, чтобы отрезать его от Капской Колонии, в то же время преградив путь к отступлению. Операциями руководил генерал Литтелтон, находившийся у Наувпоорта. Благодаря железной дороге, он мог быстро концентрировать свои колонны на опасном направлении. 11-го февраля Де Вет перешел Оранжевую у Занд-Дрифт и вновь оказался на контролируемой британцами территории. План кампании, намеченный Литтелтоном, похоже, заключался в следующем: позволить Де Вету немного углубиться на юг, а затем, удерживая его по фронту людьми Де Лисли, обложить с тыла небольшими мобильным колоннами Пламера, Краббе, Хенникера, Бетьюна, Хейга и Торнейкрофта. Перейдя реку, Де Вет вновь отправился на запад, где 12-го февраля колонна Пламера (Куинслендская Конная Пехота, Имперские Бушмены и часть Королевских Гвардейских Драгун) села на хвост его арьергарду. Все 13-е и 14-е число, под ужасным проливным дождем, закаленные бойцы Пламера преследовали противника, попутно подобрав несколько брошенных вагонов с боеприпасами, "Максим" и несколько пленных. Ранним утром 15-го февраля рейдеры Де Вета, растянувшись по фронту на семь-восемь миль, пересекли железную дорогу близ Хоутнека, севернее Де Ара. В это время с севера и юга подошли два британских бронепоезда, Пламер продолжать шуметь у них в тылу, а маленькая колонна Краббе наседала с юга. В африканской войне этот крепкий полковник Гренадеров был четырежды ранен, и можно простить, если, столь безжалостно преследуя противника, он руководствовался не только патриотическими, но и личными мотивами. Перейдя дорогу, Де Вет резко развернулся лицом к преследователям, заняв великолепную позицию вдоль линии копи, выступавшей над бескрайними просторами Кару. Предоставляя возможность своему конвою уйти вперед, он дал упорный арьергардный бой. Тем не менее, после решительной атаки Австралийских Бушменов, захвативших центральный копи, противник был сбит с позиции, и, подстегиваемый огнем орудий, устремился на запад. Бросив все свои вагоны и запасы амуниции, партизанский лидер рванул на северо-запад. Он двигался очень быстро, но никак и не мог сбросить вцепившегося в него Пламера. Погода оставалась ужасной, лошади отказывались идти против неистово хлеставшего дождя, то и дело сменявшегося градом. Целую неделю две промокшие до нитки, измученные бессонницей, забрызганные грязью маленькие армии неслись по Кару. Де Вет через Стриденбург мимо Хоуптауна ушел на север к Оранжевой Реке, которая от дождей стала слишком полноводной для переправы. Здесь 23-го числа после сорокапятимильного перехода Пламер, наконец, сумел его догнать, и после короткого боя взял пятнадцатифунтовое орудие, "пом-пом" и почти сотню пленников. Ускользнув на восток, 24 февраля Де Вет вновь пересек железную дорогу между Кранкуйлом и Оранж-Ривер-Стейшн, преследуемый колонной Торнейкрофта. Теперь вопрос, как убраться из Колонии, волновал вожака буров, пожалуй, более, чем ранее стоявшая проблема проникновения в нее, и он растерянно метался вдоль берега, надеясь найти брод через бурную мутную реку, отрезавшую его от родной страны. Здесь к нему присоединилось коммандо Герцога с большим количеством бесценных подменных лошадей. Кроме того, по слухам, он смог восстановить конский состав в Хоуптаунском округе, который не был очищен - упущение, за которое, будем надеяться, кто-то все же ответит. Пони буров, привыкшие к сочным травам вельда, мало чем могли поживиться на пустошах Кару и выходили из строя одна за другой. Преследователи получили бы громадное преимущество, но невезение и плохое штабное руководство позволили рейдерам восстановить свою мобильность именно в тот момент, когда лошади начали замертво падать под конниками Пламера.
Силы буров оказались столь раздроблены, что, несмотря на объединение с Герцогом, у Де Вета теперь было меньше бойцов, чем в момент вторжения в Колонию. Несколько сотен попало в плен, многие дезертировали, некоторые погибли, и у британцев появилась надежда расправиться с рейдерами. Колонны Торнейкрофта, Краббе, Хенникера и других командиров быстро сближались с Де Ветом, в то время как вздувшаяся от дождей река все еще отрезала ему путь к отступлению. Но внезапно вода спала, и один из бродов стал проходимым. Именно по нему в последний день февраля Де Вет и его перепачканное грязью, павшее духом коммандо ушли в свою страну. Однако в хвосте осы еще оставалось жало. В тот же день один из его отрядов сумел взять в плен шестьдесят и подстрелить двадцать человек из нового подразделения под командованием Коленбрандера (Боевые Скауты Китченера). Правда, в качестве утешения, того же числа Де Вет окончательно избавился от забот о своих орудиях. Последнее из них (плюс тридцать три бюргера) было отважно захвачено пятнадцатью Викторианцами капитана Даллимора. В итоге этого рейда Де Вет, фактически ничего не добившись, потерял почти четыре тысячи лошадей, все орудия, все вагоны и около трехсот бойцов.
Попав в родные места, партизанский вождь с присущей ему стремительностью и удачей продолжил движение на север. Как только выяснилось, что Де Вет ускользнул, неутомимый Пламер, выносливый, цепкий боец, железной дорогой отправился в Спрингфонтейн, в то время как колонна Бетьюна продолжила преследование. Бетьюн перешел Оранжевую по мосту и двинулся на Лукхофф и Фауэрсмит. В Фауэрсмите он соединился с Пламером, который вновь шел по пятам Де Вета. Совместно они гнали его через Риет-Ривер на север к Питерсбургу, пока не сочли это дело безнадежным, узнав, что Де Вет всего с пятьюдесятью бойцами переправился через Моддер-Ривер у Абраамс-Крааля. Британцы прекратили преследование и отошли к Блумфонтейну восстановить силы для новой попытки настигнуть неуловимого противника.
В то время как Пламер и Бетьюн двигались по следам Де Вета, пока не бросили его у Моддер-Ривер, Литтелтон использовал имевшиеся в его распоряжении многочисленные колонны для очистки юго-восточного сектора Колонии Оранжевой Реки. Больно вспоминать, что вся эта огромная территория с апреля по ноябрь жила мирной жизнью и процветала, словно Кент или Йоркшир. Вторжение партизанских отрядов и давление, оказанное ими на фермеров, вновь всколыхнули страну, и вновь потребовалась работа по усмирению населения, но с применением более жестких мер. Непрерывный барьер проволочных заграждений, охраняемый британскими постами, протянулся на восемьсот миль от Блумфонтейна до границы с Басуто. С юга Брюс Гамильтон, Хикман, Торнейкрофт и Хейг устремились вверх, подобно Френчу в Восточном Трансваале, прочесывая и опустошая страну, в то время как колонна Пилчера выжидала севернее проволочного барьера. Было известно, что в этом районе скрывалось большое коммандо Фурье, но он и его люди смогли уйти, проскользнув ночью между британскими колоннами. Однако Пилчер, Бетьюн и Бинг смогли представить 200 пленников и большое количество скота. 10-го апреля Монро с Конной Пехотой Бетьюна пленил восемьдесят вооруженных буров у Деветсдорпа и еще шестьдесят были захвачены врасплох ночной атакой у Бошберга. В сводках об этих операциях мы не встречаем описаний ярких побед, но они являются важной частью процесса изматывания, истощавшего волю буров к сопротивлению и приближавшего конец войны. Было ужасно смотреть на опустевшую землю и думать о страданиях и нищете, в которые скатилась когда-то счастливая и процветавшая Оранжевая Республика, ввязавшаяся в ссору с нацией, от которой знала лишь искреннюю дружбу и благосклонное расположение. Ничего не выиграв и всего лишившись, в этой южноафриканской драме Оранжевая Республика сыграла одну из самых бессмысленных ролей за всю историю. Никогда ни одна нация не совершала настолько сознательного и беспричинного самоубийства.
Глава 33 Северные операции с января по апрель 1901 года
В трех предыдущих главах мы рассмотрели операции Де Вета, ход партизанской войны в Трансваале до конца 1900 года и вторжение буров в Капскую Колонию до апреля 1901. Настоящая глава затронет события в Трансваале, приняв за точку отсчета начало нового столетия. Боевые действия, развернувшиеся на огромном пространстве, можно разделить на две категории - нападение буров на британские посты и энергичную зачистку территории британскими колоннами. К первой категории относятся нападения на Белфаст, Зуурфонтейн, Каалфонтейн, Зееруст, Моддерфонтейн, Лихтенбург и множество менее значимых акций. Вторая включает операции Бабингтона и Каннингхема на западе и юго-западе Претории, действия Метуэна еще юго-западнее и большой поход Френча на юго-восток. Куда бы ни направлялись наши колонны, выйдя в поле, они нигде не встречали активного сопротивления. Пока они двигались, москиты вились вокруг, не осмеливаясь сесть, но стоило британцам остановиться, как тут же доносился назойливый звон, и москиты принимались за дело.
Январь 1901 года для британского оружия начался не очень удачно. За неприятностями, постигшими Телохранителей Китченера у Линдли, последовал жаркий бой у Нааупоорта (Зандфонтейна) близ Магалисберга, в котором Де ла Рей оставил следы от когтей на шкуре Имперской Легкой Конницы. Коммандос буров, в конце декабря загнанные Френчем и Клементсом в горы, постоянно выискивали возможность нанести удар по какому-нибудь неосторожно подставившемуся британскому отряду. Для зачистки территории были созданы несколько конных колонн под командованием Кекевича, Гордона и Бабингтона. Утром 5-го января две последние, неожиданно столкнувшись в тумане, открыли друг по другу огонь. Недоразумение, к счастью, обошлось без жертв, но британцев уже поджидала настоящая дуэль.
Не успел туман рассеяться, как показались бюргеры, спешившие к высоте, контролировавшей дорогу, по которой двигался наш обоз и орудия. Два эскадрона ("В" и "С") Легкой Конницы немедленно получили приказ опередить противника и захватить высоту. Похоже, они не подозревали, что враг находился совсем рядом, и вообразили, что пространство впереди разведано людьми 14-го Гусарского. Действительно, четыре скаута Гусаров были высланы вперед, но поскольку оба эскадрона шли галопом, они опередили разведчиков. Вскоре эскадрон "С", шедший вторым, получил приказ примкнуть слева к эскадрону "В", и 150 всадников одной тонкой линией помчались к низкому, поросшему травой холму. В это время в высокой траве по другую сторону гребня скрывались несколько сотен людей Де ла Рея. Первый же залп бюргеров, произведенный с каких-то пятидесяти ярдов, выбил из седла два десятка Конников. Наверное, было бы мудрее, пусть и менее доблестно, сразу же отступить перед численно превосходящим противником. Вместо этого эскадроны получили приказ спешиться и открыть ответный огонь. Они выполнили приказ, но свинцовый шквал был ужасающим, и люди один за другим выбывали из строя. Капитан Норман (эскадрон "С") сумел сохранить управление и отвел своих бойцов. Эскадрон "В", потеряв Йокни, своего храброго командира, приказа на отход не слышал и продолжал удерживать рубеж, пока каждый из его бойцов не получил свою порцию свинца. Многие из них были ранены три-четыре раза. Капитуляции не последовало. Бойцы уничтоженного эскадрона "В" ценой своих жизней вплели еще одну лавровую ветвь в венок славы полка, в очередной раз подтвердившего репутацию доблестного подразделения. Победители ходили меж ранеными и убитыми людьми и лошадьми, в беспорядке разбросанными по склону. "Практически все они были одеты в хаки, имели наши фляги и вещмешки. Один из них отцепил штык у нашего убитого бойца, собираясь добить раненого, но в последнее мгновенье был остановлен человеком в черном костюме, который, как я впоследствии узнал, был самим Де ла Реем... Но гвоздем программы был несравненный героизм нашего полковника старины Вулс-Сэмпсона". Так написал один из уцелевших бойцов роты "В", также получивший пулю. Прошло четыре часа, прежде чем свежее британское подразделение заняло высоту, но к этому времени буры исчезли. На месте катастрофы было найдено около семидесяти убитых и раненых, многие из которых получили страшные увечья. Факт, что в двух отдаленных друг от друга районах боевых действий, с разницей в каких-то три дня, наши иррегулярные подразделения получили два сокрушительных удара, несомненно является невероятным совпадением. Но оба боя скорее подняли, чем опустили их престиж. С другой стороны, эти инциденты заставляют усомниться в справедливости расхожего мнения, гласившего, что в Колониальных частях разведка поставлена лучше, чем в регулярных.
Из общего ряда нападений буров на британские посты крайней храбростью, можно сказать, отчаянностью, выделяется атака Белфаста ранним утром 7-го января. В тот же день несколько менее масштабных атак, скорее диверсий, произошли у Вондерфонтейна, Ноойтгедахта, Вилдфонтейна, Пана, Далмануты и Махадодорпа. Эти семь отдельных атак на участке протяженностью более шестидесяти миль продемонстрировали, что буры все еще являют собой организованную силу, находящуюся под единым и эффективным контролем. Главной целью операций, несомненно, было нарушение местных коммуникаций армии лорда Робертса и разрушение большого участка железной дороги.
Город Белфаст имел сильный гарнизон под командованием Смит-Дорриена, численностью в 1750 человек, из которых 1300 приходились на пехоту (Королевские Ирландцы, Шропширцы и Гордонцы). Однако периметр обороны растянулся на пятнадцать миль, а каждый небольшой форт находился слишком далеко от соседнего, чтобы оказывать взаимную поддержку, хотя и имел телефонную связь со штабом. Возможно, часть командиров и бюргеров, замешанных в этом дерзком нападении, ранее участвовала в успешной акции у Хелветии (26-го декабря), поскольку атака развивалась по тому же плану, началась в такое же время и, возможно, имела ту же основную задачу - захват грозного при свете дня, но абсолютно беспомощного ночью 5-ти дюймового орудия. У Хелветии они достигли цели, сумев не просто уничтожить, но увезти гигантский трофей. И, наверняка, у Белфаста смогли бы повторить свой трюк, если бы предусмотрительный Смит-Дорриен не приказал уводить тяжелое орудие в город на ночь.
Вначале противник атаковал Монумент-Хилл - пост, удерживаемый капитаном Фосбери с восьмьюдесятью тремя Королевскими Ирландцами. Случай или измена вывела буров к слабому месту в проволочном заграждении, и они лавиной хлынули в форт, игнорируя отчаянное и самоотверженное сопротивление гарнизона. Под проливным дождем, в густой мгле появление неясных, едва различимых силуэтов стало первым, но запоздалым предвестником стремительной атаки. Волна нападавших захлестнула Ирландцев, тем не менее успевших подтвердить свою традиционную репутацию. Капитан Фосбери погиб как настоящий джентльмен, но и Барри - скромный рядовой отдал свою жизнь не менее героически. Окруженный бурами, не думая ни о них, ни о себе, Барри крушил мотыгой свой "Максим", пока не упал изрешеченный пулями. К моменту взятия поста половина гарнизона лежала на земле.
Второй пост на другой стороне города защищал лейтенант Маршалл с двадцатью бойцами (главным образом Шропширцами). Они держались почти час, пока Маршалл и девять из двенадцати Шропширцев не выбыли из строя. Этот пост также был взят.
Хайлендеры Гордона удерживавшие два поста на юге и юго-западе города, так же подверглись ожесточенным атакам. Здесь успех сопутствовал британцам. Тщетно коммандос Эрмело и Каролины штурмовали Гордоновские пикеты. Наша пехота отбросила их уверенным огнем. Еще один небольшой пост (двадцать Хайлендеров) был взят, но остальные сумели отразить атаку. Видя, что его надежда на COUP-DE-MAIN (внезапную решительную атаку) провалилась, Вилджоен еще до полудня отвел своих людей. Точные потери буров неизвестны, но на британских позициях подобрали тела двадцати четырех бюргеров. Британцы потеряли шестьдесят человек убитыми и ранеными, и почти столько же попали в плен. В целом это был быстрый и великолепный бой, которого не должна стыдиться ни одна из сторон. Синхронные атаки на шесть других станций были скорее отвлекающими маневрами, чем реальными нападениями, и ни одна из них не отличалась решительным характером.
Акции у Каалфонтейна и Зуурфонтейна были предприняты ранним утром 12-го января. Две маленькие железнодорожные станции приютились на линии, соединявшей Йоханнесбург и Преторию. Вполне очевидно, что буры, вторгшись в самое сердце британских позиций, были уверены в своей способности, в случае неудачи, в любой момент уйти от преследования. Дальнейшее развитие событий подтвердило правоту их расчетов. Будучи отличными наездниками, на лучших лошадях, имея лучше поставленную разведку, лучше зная местность - в случае неудачи они всегда имели шанс избежать возмездия.
Посты, похоже, атаковало сильное коммандо, по слухам возглавляемое коммандантом Бейером, направлявшееся к месту концентрации буров в Восточном Трансваале. Однако бюргеры лишились удовольствия увести с собой гарнизоны британских постов, поскольку их атаки были решительно отбиты. В Каалфонтейне стояли 120 Чеширцев под командованием Уиллиамс-Фримана, а в Зуурфонтейне столько же Норфолкцев и небольшое подразделение Линкольнцев под командованием Кордо и Аткинсона. В течение шести часов защитники Каалфонтейна сдерживали противника, находясь под ожесточенным артиллерийским и ружейным обстрелом, в то время как бой у Зуурфонтейна проходил без использования артиллерии. В конце концов к месту боя прибыли два бронепоезда с подкреплением, и враг продолжил свой трек на восток. 2-я кавалерийская бригада Нокса последовала за ним, но безо всякого видимого результата.
Перед тем как увести свою колонну на юго-запад, где его ждало много тяжелой, но нужной работы, лорд Метуэн оставил гарнизоны в Зеерусте и Лихтенбурге. Оба города были сразу же окружены противником и подверглись нападению. Атака Зееруста 7-го января была довольно вялой, и ее легко отбили. У Лихтенбурга 3-го марта дело обстояло гораздо серьезнее. Ранним утром Де ла Рей, Смутс и Селльер с 1500 всадниками галопом атаковали британские пикеты. Оборону держали 600 бойцов: Конница Паджета и три роты 1-го батальона Нортумберлендских Фузилеров - ветеранов, с большим опытом заморской службы, которых не следует путать со 2-м батальоном того же полка, несколько раз попадавшего в неприятные ситуации. Наше счастье, что дело обстояло именно так, поскольку менее стойкий человеческий материал наверняка был бы сметен атакующими. Даже в этом случае гарнизон был оттеснен в последнюю траншею, тем не менее сумев продержаться под сильным огнем весь день. На следующее утро буры ушли. Противник, похоже, потерял более пятидесяти человек, включая комманданта Селльера, получившего тяжелое ранение и позднее взятого в плен у Варм-Бата. Потери доблестного гарнизона составили четырнадцать человек, в том числе два офицера-нортумберлендца убитыми и двадцать человек ранеными.
В каждом из этих примеров британские посты сумели отразить атаки буров собственными силами. Однако в конце января, при нападении на пост у Моддерфонтейна (на Гатсранде) противнику повезло больше. Пост защищали 200 Южно-Уэльсских Пограничников и 59-я рота Имперской Йоменри, эскортировавшая конвой из Крюгерсдорпа. Бой, продолжавшийся весь день, вело коммандо Смутса численностью около 2000 человек, на следующее утро взявшее позицию британцев. Как обычно, буры, не имевшие возможности содержать пленных, извлекли из своего успеха не слишком много пользы, но все же британцы потеряли от тридцати до сорока человек, преимущественно ранеными.
22-го января генерал Каннингхем с небольшой колонной, включавшей Пограничников, Вустерцев, 6-й батальон Конной Пехоты, Конницу Китченера, 7-й полк (или роту?) Имперской Йоменри, 8-ю батарею Полевой Артиллерии, батарею "Р" Конной Артиллерии, покинул Олифантс-Нек. Он получил приказ двигаться на юг, где, по сведениям разведки, противник концентрировал свои силы. Уже к полудню британской колонне был оказан "теплый" прием, и Каннингхем обнаружил, что окружен значительными силами буров под командованием Де ла Рея. Британцы провели ночь у Мидделфонтейна, где ранним утром подверглись нападению. Буры были настроены столь решительно и занимали настолько удобные позиции, что наши войска оказались в довольно трудном положении. К счастью, колонна поддерживала гелиографную связь с Олифантс-Нек и знала, что 23-го числа ей на выручку отправляется Бабингтон. Весь день буры обстреливали людей Каннингхема издалека, но 24-го подоспевший Бабингтон успешно вывел колонну из ловушки. Наши потери составили семьдесят пять человек. Занятно отметить, что акция у Мидделфонтейна началась при королеве Виктории, а закончилась при короле Эдуарде VII.
Колонна Каннингхема направилась к Крюгерсдорпу, и здесь, услышав о разгроме Моддерфонтейнского поста, часть подразделений ушла к Гатсранду преследовать Смутса. Однако вскоре выяснилось, что буры засели на сильной оборонительной позиции, а британцы не располагают достаточными силами, чтобы ее атаковать. 3-го февраля Каннингхем, приказав пехоте наступать по фронту, своей немногочисленной кавалерией попытался обойти противника с фланга, но ни то, ни другое предприятие не удалось. Кавалерия не смогла нащупать фланг, а пехота залегла сильным огнем. Одна из рот Пограничников оказалась в очень сложном положении, при этом большая часть ее личного состава была убита, ранена или взята в плен. Этой неудачей и завершились Моддерфонтейнские события. 4-го числа Каннингхем с помощью подошедшей Южно-Африканской Констебьюлари сумел обойти с фланга и оттеснить буров, отступивших в южном направлении. Несколькими днями позже люди Смутса предприняли нападение на железную дорогу у Банка, но были отбиты, потеряв двадцать шесть человек. Именно после этой акции Смутс ушел на запад, где совместно с коммандо Де ла Рея участвовал в упоминавшейся выше атаке Лихтенбурга. Шесть рассмотренных столкновений - основные акции, предпринятые бурами за первые три месяца 1901 года против британских постов в Трансваале. Нападения на поезда в этот период стали делом обыденным, так же как снайперские обстрелы, по своему характеру варьировавшиеся от приемлемых правилами войны засад до чего-то мало отличавшегося от подлого убийства.
В предыдущей главе уже упоминалось, что лорд Китченер фактически предложил бурам амнистию, и часть бюргеров под влиянием британцев принялась создавать мирные комитеты, направляя коммандос информацию о бессмысленности продолжения борьбы и мягком отношении к побежденным со стороны Британии. К несчастью, предложение Китченера сделанное из лучших побуждений, лидеры буров приняли за признак слабости. Из делегатов, решившихся передать условия амнистии своим соотечественникам, по меньшей мере двое были расстреляны, несколько приговорены к смерти и лишь немногие вернулись домой, не испытав на себе дурного обращения. Более того, ни один из них не добился благоприятного ответа. Единственным ощутимым результатом воззвания Китченера стало то, что на попечении британцев оказалась огромная толпа женщин и детей, которых приходилось содержать и кормить в лагерях беженцев, в то время как их отцы и мужья в большинстве случаев продолжали сражаться.
Упоминание о проявившемся среди бюргеров стремлении к миру может служить введением к рассказу о попытке прекратить войну путем переговоров, предпринятой лордом Китченером в феврале 1901 года. Решимость Великой Британии и всей Империи довести дело до конца не ослабевала ни на мгновенье, но британское общество с горечью взирало на разруху и запустение, охватившее громадную часть Южной Африки, и было готово приветствовать любое урегулирование, гарантирующее, что проделанная работа не оказалась напрасной и не потребует повторения. Мир на любых других условиях перекладывал бы на плечи наших потомков груз проблем, который у нас не хватило мужества нести самим.
Как упоминалось, среди бюргеров, находившихся в лагерях беженцев и лагерях военнопленных, зародилось довольно сильное движение сторонников мира, и была надежда, что оно найдет определенное понимание у лидеров буров. В конце февраля лорд Китченер передал устное послание Луису Боте, и 27-го числа того же месяца бурский генерал в сопровождении эскорта Гусар появился в Мидделбурге. "Загорелый, с приятным полноватым лицом германского типа, с эспаньолкой", - так описал его один из очевидцев. В ходе беседы, судя по взрывам смеха, доносившимся наружу, оба лидера быстро нашли общий язык, и возникла надежда, что из этой встречи родится взаимоприемлемое решение, позволяющее положить конец войне. С самого начала лорд Китченер объяснил, что сохранение независимости двух республик невозможно, но по всем другим пунктам, надеясь удовлетворить бюргеров и расположить их к себе, Британское Правительство готово пойти на значительные уступки.
7-го марта из Претории лорд Китченер отправил Боте письмо, где кратко, по пунктам, повторил выдвинутые требования. Предлагаемые бюргерам условия были гораздо мягче тех, к которым склонялось общественное мнение Империи. Если буры соглашались сложить оружие, они получали полную амнистию, распространявшуюся в том числе и на мятежников, при условии, что те не вернуться в Капскую Колонию или Наталь. Через определенный промежуток времени, в течение которого оба государства управлялись бы как колонии Короны, они получали самоуправление. Суды сразу же обретали независимость от исполнительной власти, а оба языка - статус официальных. Бюргерам обещалась компенсация в миллионы фунтов - удивительный пример в истории, когда победители соглашались оплатить издержки войны. Фермерам для восстановления их бизнеса предлагались займы, а сами фермы освобождались от налогов. Кафры не имели права голоса, но пользовались защитой закона. Таковыми, в общих чертах, были условия, предлагаемые Британским Правительством. Домашнее общественное мнение, получившее горячую поддержку в колониях и особенно в армии, считало, что Британия, стремясь к примирению, пошла на крайние уступки. Дальнейшие шаги означали бы скорее не предложение мира, а вымаливание его. К сожалению, буры категорически настаивали на единственном условии, которое Британия не могла предложить. Возможно, мягкость выдвигаемых Китченером требований они восприняли как слабость. 15-го марта генерал Бота прислал ответ, смысл которого заключалась в том, что бюргеров могла удовлетворить лишь полная независимость. Переговоры были прерваны.
Есть предположения, что буры пытались их возобновить, поскольку 10-го мая Бота обратился к лорду Китченеру за разрешением по кабелю связаться с президентом Крюгером, чтобы получить его совет касательно заключения мира. Упрямый старик, засевший в Гааге, оставался непреклонен. Его ответ гласил, что есть большие надежды на удачный исход войны, и что он предпринимает шаги для обеспечения нормального снабжения продовольствием буров-военнопленных и их женщин в лагерях беженцев. Его шаги (надо признать, достаточно эффективные) заключались в том, чтобы оставить этих людей всецело на попечении правительства, которое Крюгер так любил оскорблять.
В тот же день, когда Бота обратился за разрешением использовать британский кабель, Государственный Секретарь Трансвааля Рейтц отправил письмо Стейну, в котором ясно описал отчаянное положение буров. Он объяснял, что бюргеры регулярно сдаются в плен, что боеприпасы подходят к концу, провиант заканчивается, а нация находиться на грани угасания. "Пришло время сделать последний шаг", - писал Государственный Секретарь. В ответном письме Стейн, подобно своему собрату-президенту, продемонстрировал суровую решимость продолжать борьбу, иррационально веря, что какая-то помощь извне даст ему то, чего он не сумел добиться собственными силами и собственным оружием. Его позиция, как и позиция Крюгера, побудила бурских лидеров сражаться еще много месяцев - решение, возможно и неверное, но несомненно, героическое. "На этот раз сражаться до конца", - заявляли два бойца на рисунке в "Панче", вышедшем в начале войны. Что касается буров - так оно и вышло. Как победители, мы можем себе позволить признать, что ни одна нация в истории не оказывала такого отчаянного и длительного сопротивления столь превосходящему ее по мощи противнику. Британия может лишь молить Господа, чтобы ее народ в час испытаний оказался столь же стойким и верным.
На данной стадии войны, благодаря большей концентрации, положение британцев упрочилось. Гарнизоны отдаленных городов были оттянуты, соответственно уменьшилась потребность в конвоях. Жителей отселили в лагеря, расположенные вдоль железных дорог, облегчавших снабжение беженцев продовольствием. На расчищенной таким образом сцене британские солдаты и вооруженные бюргеры остались лицом к лицу. Убедившись в провале политики примирения, лорд Китченер с чистой совестью решил приблизить конец войны, проведя серию решительных операций по прочесыванию театра военных действий от края до края. Необходимым условием для успешного осуществления задуманного являлось наличие конницы, и его просьбы о подкреплениях встретили полное понимание. Пять тысяч всадников прислали колонии, двадцать тысяч кавалеристов, конных пехотинцев и йоменов отправили из метрополии. Кроме того, десять тысяч конников уже были собраны в Великой Британии, Южной Африке и Канаде для Констебьюлари, формируемой Баден-Пауэллом. В целом до конца апреля в Африку прибыло около тридцати пяти тысяч всадников. С остатками старых подразделений на этом финальном этапе войны лорд Китченер имел под своим командованием от пятидесяти до шестидесяти тысяч кавалеристов - силу, о какой ни один из британских генералов не мог даже мечтать в самом сладком сне, и (учитывая проблемы снабжения) ни один из британских военных министров не мог вообразить в самом ужасном ночном кошмаре.
Задолго до того, как к командующему прибыли подкрепления, в то время как его Йомены еще толпились в длинных очередях на лондонских тротуарах перед рекрутскими пунктами, лорд Китченер нанес противнику несколько болезненных ударов, существенно ослабив его материальную и людскую базу. Главной из этих акций стала большая "зачистка" Восточного Трансвааля, предпринятая семью колоннами под общим командованием Френча. Однако, перед освещением этих событий, следует сказать несколько слов о действиях Метуэна на юго-западе.
Этот трудолюбивый генерал, поставив гарнизоны в Зеерусте и Лихтенбурге, покинул свой старый район и с колонной, состоявшей главным образом из Бушменов и Йоменов, направился в беспокойные округа Бечуаналенда, где орудовал Де Вилльер. Метуэн расчистил страну до самого Фрайбурга, куда добрался в середине января, затем повернул к Куруману, а оттуда к Таунгсу. Затем его колонна перешла трансваальскую границу и направилась к Клерксдорпу, пробираясь по территории, где британские войска ранее не появлялись, в том числе преодолев трудные высоты Масакани. Метуэн оставил Таунгс 2-го февраля и имел несколько стычек у Утвалс-Коп, Паардефонтейна и Лиллифонтейна, каждый раз отбрасывая противника с дороги. Пройдя Волмаранстад, он повернул на север, где 19-го февраля у Хаартебиистефонтейна провел жаркий бой с крупными силами буров под командованием Де Вилльера и Либенберга. Днем ранее он сумел провести буров: зная, что те покинули лагерь, направившись занимать позиции для предстоящего боя, Метуэн совершил набег на их опустевшую стоянку, захватив 10000 голов скота, сорок три вагона и сорок пленных. Вдохновленный этим успехом, на следующий день он атаковал буров и после тяжелого пятичасового боя сумел прорваться через удерживаемый ими проход. Учитывая, что у Метуэна было лишь 1500 человек, и он атаковал не уступавшего ему по численности противника, к тому же занимавшего сильную позицию - успех делал ему честь. Йомены зарекомендовали себя отлично, особенно 5-й и 10-й батальоны. То же можно сказать об Австралийцах и Северных Ланкаширцах. Британцы потеряли шестнадцать человек убитыми и тридцать четыре ранеными, в то время как на покинутых позициях осталось восемнадцать мертвых бюргеров. Небольшая колонна Метуэна вернулась к Клерксдорпу, неплохо послужив своей стране. От Клерксдорпа Метуэн бросился на запад, двигаясь южнее предыдущего маршрута, и 14-го марта был в Варрентоне. Туда же в апреле прибыла небольшая колонна Эрролла, приведя с собой гарнизон и жителей Хоопстада - поста, покинутого в соответствии с проводимой лордом Китченером политики централизации.
В январе 1901 наблюдалась значительная концентрация трансваальских буров в большом треугольнике, очерченном линией на Делагоа с севера, Натальской железной дорогой с юга и границами Свази и Зулулена с востока. В это время года бушвельд представляет собой довольно нездоровое место и для людей, и для домашних животных, поэтому, заботясь о себе, своих семьях и своих стадах, бюргеры вынуждены уходить в открытый вельд. Похоже, им никто не препятствовал, и таким образом этот участок территории, хотя по нему ранее проходили и Буллер, и Френч, все еще оставался оплотом буров и их кладовой. В пределах данного треугольника располагались Каролина, Эрмело, Врихейд и другие эпицентры беспорядков. Контроль над этой территорией имел особые стратегические выгоды, поскольку базировавшиеся здесь отряды в удобный момент могли атаковать любую из железнодорожных линий, или даже, как это не раз случалось, спускаться в Наталь. Таким образом, заботясь как о стратегических преимуществах, так и о своем здоровье, здесь собралось изрядное количество бюргеров под командованием Боты и Смутса.
Их сосредоточение не ускользнуло от внимания британских военных, приветствовавших любой маневр противника, если тот способствовал концентрации в одном районе неуловимых коммандо, обычно рассеянных на громадных пространствах. Лорд Китченер, обнаружив, что враг любезно собрался в своем просторном убежище, решился на непростую задачу - прочесать эту территорию из конца в конец. Возглавить мероприятие поручили генералу Френчу, отдав под его командование семь колонн, выступивших из различных исходных пунктов на Натальской и Делагоаской железных дорогах. Поддерживая между собой постоянный контакт, британские войска устремились к югу и востоку. Однако беглого взгляда на карту достаточно, чтобы убедиться - для семи охотников предстоящий театр боевых действий слишком уж обширен, и требуется максимум расторопности и бдительности, чтобы преследователь не превратился в дичь. Итак, три колонны выступили от железной дороги на Делагоа: Смит-Дорриен из Вондерфонтейна (восточнее всех), Кемпбелл из Мидделбурга и Алдерсон из Ирстефабрикена (близ Претории). Четыре другие отправились от западной железной дороги: генерал Нокс от Каалфонтейна, майор Алленби от Зуурфонтейна (обе станции расположены между Преторией и Йоханнесбургом), генерал Дартнелл от Спрингса (вблизи Йоханнесбурга) и, наконец, генерал Колвилл (не путать с Колвилом) от расположенного на юге Грейлингстада. В целом операция напоминала огромный невод, концы которого находились в Вондерфонтейне и Грейлингстаде, разделенных сотней миль. 27-го января сеть начали тянуть. Было известно, что на окруженном участке находятся несколько тысяч бюргеров с орудиями, и была надежда, даже если коммандос, пользуясь своей необычайной мобильностью, сумеют улизнуть, по меньшей мере, захватить их транспорт и артиллерию.
Каждая британская колонна насчитывала около 2000 бойцов. Всего в операции задействовали 14000 человек и около пятидесяти орудий. Каждый отряд контролировал по фронту не менее десяти миль. Первый решительный удар на крайнем левом фланге нанесла колонна Смит-Дорриена, направившаяся на юг к Каролине, а затем к Ботвеллу, расположенному вблизи озера Крисси. Тяжкий труд доставки припасов от железной дороги выпал, главным образом, на ее долю, соответственно эта колонна была сильнее других, и насчитывала 3500 человек при тринадцати орудиях. Когда Смит-Дорриен подошел к Каролине, остальные колонны также пришли в движение, стремясь к Эрмело. На протяжении семидесяти миль мерцание гелиографов днем и вспышки сигнальных фонарей ночью отмечали передний фронт этой своеобразной приливной волны. То там, то тут колонны входили в соприкосновение с противником, сбивали его с позиций и гнали перед собой. В конце января Френч столкнулся с бурами у Вилге-Ривер, а Кемпбелл южнее Мидделбурга (потеряв при этом двадцать человек). 4-го февраля Смит-Дорриен был у озера Крисси. Френч прошел через Бетел, а противник отступил к Амстердаму. Расстояние между краями стомильной сети сократилось на две трети, а дичь все еще оставалась внутри. 5-го числа британцы оккупировали Эрмело. Свежие глубокие колеи, исчертившие вельд, красноречиво подсказывали британским конникам, что впереди движется большой бурский конвой. Дни напролет огромные стада, бесчисленные отары и цепочки вагонов, тянувшиеся от горизонта до горизонта, уходили на восток. Кавалерия и конная пехота сразу же взяли след.
Однако Бота был не из тех лидеров, которые позволяют себя безнаказанно погонять. Имея несколько тысяч бюргеров, он понимал, что, неожиданно атаковав любой участок британской линии наступления, буры могут некоторое время вести бой в равных условиях, а возможно, даже выиграть его. Если бы удалось сбить Смит-Дорриена, Бота смог бы расчистить дорогу и увести свой конвой на север, в то время как разгром любой другой из британских колонн мало чем помогал. Поэтому он пылко бросился именно на Смит-Дорриена. Но британский генерал располагал отличным войсками. В его распоряжении находились Суффолкцы, Западные Йоркцы, Камеронцы, 5-й Уланский, 2-й батальон Имперской Легкой Конницы и 3-й Конной Пехоты плюс восемь полевых орудий и три тяжелых. Такую колонну вряд ли можно разбить в открытом бою, но трудно предсказать результат хорошо организованной внезапной ночной атаки. Именно такую атаку начал Бота в три часа ночи 6-го февраля, когда его оппонент разбил бивак у Ботвелл-Фарм.
Черная и туманная ночь благоприятствовала бурам. Однако, к счастью, британский командир позаботился о безопасности стоянки и был готов отразить нападение. Последней надеждой бюргеров оставалась дерзкая стремительная атака. Буры пустили лошадей галопом, рассчитывая мгновенно смять аванпосты британцев и неожиданно ворваться на бивак. Но Западные Йоркширцы, принявшие на себя основной удар, были ветеранами Тугелы, которых не заставишь паниковать, ни в три часа дня, ни в три часа ночи. Атаку отбили, а двадцать мертвых буров вместе с их отважным лидером - Спруйтом остались лежать перед британским рубежом обороны. Основные силы бюргеров довольствовались ожесточенной пальбой из темноты, наша пехота отвечала тем же. Утром от противника, не считая его мертвых, не осталось и следа, но двадцать убитых и пятьдесят раненых бойцов из колонны Смит-Дорриена подтверждали силу урагана, обрушившегося на спящий лагерь. Атака коммандос Каролины, планировавшаяся одновременно с ударом Хейделбергцев, из-за каких-то неувязок и сложности рельефа так и не началась, что в дальнейшем привело к взаимным обвинениям и раздорам в рядах буров.
Не считая серии стычек и арьергардных боев, нападение, предпринятое Ботой, было единственной серьезной попыткой остановить движение британских колонн. Однако бюргеры не сумели задержать Френча ни на час. С этого момента начинается регулярный отлов беглецов, окруженных с севера, запада и юга - монотонные отчеты о захвате людей, скота, орудий и вагонов. Операция проводилась в высшей степени тщательно. Населенные пункты в оккупированных округах лишились своих обитателей, которых отправляли в лагеря беженцев, и страна превратилась в безжизненную пустошь, где коммандос едва ли могли серьезно рассчитывать на пополнение припасов. Двигаясь на юго-восток и гоня перед собой дезорганизованную толпу в 5000 человек, колонны Френча добрались до Пит Ретифа, расположенного на границе Свазиленда. В середине февраля часть буров, в том числе Каролинское коммандо, сумело прорвать британский заслон и ускользнуть. Тогда же из ловушки вырвался и Луис Бота. Но в целом операция была чрезвычайно успешной, и, докладывая о ее результатах, Френч мог отчитаться о 292 убитых или раненых и 500 сдавшихся в плен бурах. В качестве трофеев ему достались три орудия, один "Максим", 600 винтовок, 4000 лошадей, 4500 трековых волов, 1300 вагонов и картов, 24000 голов крупного рогатого скота и 165000 овец. Громаднейший кусок восточного вельда покрылся разбитыми и сожженными бурскими вагонами.
Непрекращавшиеся проливные дожди превратили вельд в одно гигантское болото, в котором вязли британские колонны. Тем не менее, каждая из них продолжала сообщать о новых уловах. 3-го марта Дартнелл доложил о захвате 50-ти пленных и "Максима", Френч еще о 50-ти, а Смит-Дорриен о 80-ти пленных. 6-го марта Френч взял еще два орудия, а 14-го доносил о том, что противник потерял 46 человек, при этом кроме 146 пленников британцам достались 500 вагонов плюс изрядное количество овец и крупного рогатого скота. К концу марта Френч дошел до самого Врайхейда. Его войска выбивались из сил, измученные бесконечными дождями и постоянными проблемами со снабжением. 27-го марта он сообщает, что буры потеряли еще 17 человек, а 140 сдались в плен. В последний день месяца его люди вновь взяли одно орудие и два "пом-пома". Противник, преследуемый Алдерсоном и Дартнелом, продолжал отступать на восток. 4-го апреля Френч объявил о захвате последнего орудия врага в этом районе. Оставшиеся силы буров, ночью, вернувшись по собственным следам, сумели проскочить между британскими колоннами и ускользнуть в Зулуленд, где 200 из них сдались. В целом трофеи Френча, добытые в Восточном Трансваале, составили одиннадцать сотен убитых, раненых или пленных буров - самый богатый улов со времен сдачи Принслоо. Нет сомнений, что результаты операции были бы еще лучше, не столкнись британцы со столь неистовой стихией. Но значительные потери в, живой силе, вместе с захватом всей здешней артиллерии, громадного количества вагонов, снаряжения, скота, нанесли бурам удар, от которого они так и не смогли полностью оправиться. 20-го апреля Френч вновь был в Йоханнесбурге.
В то время как Френч в юго-восточном углу Трансвааля выследил последнее бурское орудие, на западе Де ла Рей умудрился сохранить значительную часть артиллерии, уведя ее через Магалисбергские проходы или укрыв в безопасных районах юго-западнее хребта. Британские колонны уже несколько раз прочесывали эту часть страны, но так и не смогли ее успокоить. Буры подобны сухой траве их собственного вельда: достаточно оставить за собой несколько незатоптаных искр, как вновь разгорается пожар. В марте, именно в этот огнеопасный район, опираясь на Клерксдорп в качестве базы, и направился Бабингтон. 21-го марта он достиг Хаартбиистфонтейна - сцены, на которой недавно столь успешно действовал Метуэн. Здесь он соединился с Конной Пехотой Шеклетона, и теперь под его командованием находились: 1-й полк (регимент) Имперской Легкой Конницы, 6-й Имперских Бушменов, Новозеландцы, эскадрон 14-го Гусарского и по крылу Сомерсетской Легкой Пехоты и Уэльсских Фузилеров. Из артиллерии с ним были орудия Картера и четыре "пом-пома". С этой небольшой, но мобильной и достаточно грозной колонной Бабингтон принялся разыскивать Смутса и Де ла Рея, скрывавшихся где-то рядом.
На самом деле, буры были не просто рядом, а находились ближе и были гораздо сильнее, чем предполагалось. 22-го числа три эскадрона Имперской Легкой Конницы под командованием майора Бриггса наткнулись на 1500 бюргеров, но, благодаря самообладанию и отваге, сумели спасти себя и свой "пом-пом" от, казалось, неминуемой катастрофы. Имея противника по фронту и на флангах, они провели великолепный арьергардный бой. Дело выдалось настолько жарким, что только эскадрон "А" потерял двадцать человек. Колониалы отважно сдерживали противника, пока их орудие не оказалось в безопасности, и лишь тогда организованно отступили к лагерю Бабингтона, нанеся противнику не меньший урон, чем понесли сами. С Эландслаагте, Ваггон-Хиллом, освобождением Мафекинга, Нааувпоортом и Хаартебиистефонтейном, начертанными на ее штандарте, будь Имперская Легкая Конница постоянной воинской частью, это подразделение открыло бы свою историю деяниями, достойными многих полков-ветеранов.
Если 22-го марта Легкая Конница, общаясь с бурами, пережила несколько неприятных часов, то совсем скоро она вместе с товарищами-колониалами сумела отплатить противнику той же монетой. 23-го числа Бабингтон устремился вперед, через Кафир-Крааль, тесня противника перед собой. На следующее утро британцы возобновили наступление. Когда Новозеландцы и Бушмены, составлявшие авангард под командованием полковника Грея, миновали горный проход, на равнине перед собой они увидели двигавшихся навстречу буров со всеми их пушками. Трудно сказать, было ли это ранее задуманным маневром, или буры, вообразив, что британцы повернули назад, собирались их преследовать, но, в любом случае, возможно, впервые за кампанию значительные силы противника столкнулись лицом к лицу в открытом поле.
Это был славный момент. Пришпорив лошадей, офицеры и рядовые с воинственным кличем устремились на врага. Одно из бурских орудий снялось с передка и пыталось открыть огонь, но волна британцев захлестнула его. Всадники буров рассыпались и бросились наутек, предоставив артиллеристов собственной судьбе. Орудия противника понеслись по вельду бешеным галопом, но преследовавшие их кавалеристы словно сошли с ума. На этот раз отважных и хладнокровных голландцев охватила настоящая паника. Стрелков, похоже, заботило лишь спасение собственных шкур, поскольку в преследователей никто не стрелял. Два полевых орудия, один "пом-пом", шесть "Максимов", пятьдесят шесть вагонов и 140 пленных - таковы плоды этой замечательной атаки. Еще пятьдесят четыре подстреленных бура британцы подобрали по завершении акции. Погоню с большой неохотой прекратили лишь, когда лошади окончательно выдохлись.
Пока авангард рассеивал главные силы противника, отряд бурских стрелков совершил обходной маневр, намереваясь атаковать тыл и конвой британцев. Однако эскорт несколькими залпами отбросил противника. Учитывая потерю девяти орудий и по меньшей мере двухсот человек, разгром у Хаартебиистфонтейна оказался жестоким ударом по делу буров. Две недели спустя колонна сэра Х.Роулинсона, действуя совместно с Бабингтоном, средь бела дня атаковала лагерь Смутса, захватив еще два орудия и тридцать пленников. Учитывая успехи Френча на востоке и Пламера на севере, эта серия ударов могла показаться для противника смертельной, но изнурительной борьбе судилось продолжаться далее. Порой казалось, что не умиротворение, а лишь полное истребление всего живого способно принести печальный мир на эту несчастную землю.
В течение нескольких месяцев небольшие британские колонны действовали повсюду, и по мере улучшения погоды размах и энергия операций возрастали. Еженедельные сообщения о добыче и пленных, скромные в каждом отдельном случае, в целом сливались в серьезный победный результат. Эти разрозненные малопримечательные акции требовали от людей самоотверженной работы, не принося взамен никакой награды, за исключением чувства выполненного долга. Из многочисленных успешных рейдов и стычек, достойных упоминания, выделяются две акции, проведенные полковником Парком, действовавшим из Лиденбурга. Парку достались почти сотня пленных, включая пользовавшегося мрачной репутацией Абеля Эрасмуса. Кроме того, любой рассказ о событиях данного периода будет неполным без упоминания о доблестной обороне Махлабатини в Зулуленде, где горстка полицейских и гражданских лиц успешно отразила набег буров. С приходом зимы и новых подкреплений британские операции во всех частях страны стали значительно энергичнее, и мы переходим к ним.
