|
|
|
Глава вторая
Следующая беседа произошла недели через две, в течении которых Холмс сидел безвылазно на Бейкер-стрит, поглощенный в свои цифры.
– Итак, Ватсон, давайте внимательно рассмотрим шифровку. Мы видим, она состоит из цифр, которые объединены в шесть блоков или матриц, выделенных круглыми
скобками. Блоки имеют различное число строк и столбцов, расположены они линейно и разделены на два суперблока, размежеванных большими скобками. Подойдем к данной
записи как к некоторому виду письма, т.е. к какому-то виду фиксации на бумаге некоторой информации. В теории письменности рассматриваются обычно следующие виды:
-
Идиоматическое письмо.
-
Иероглифическое письмо.
-
Слоговое письмо.
-
Буквенное письмо.
В идиоматическом письме отдельная единица выражает целые фразы, часто вполне законченные по содержанию. Примером идиоматического письма является
любительский радиокод. Hапример, в нем "ЩСА" означает: "Я слышу вас так-то и так-то". "К" – конец передачи. Другим широко используемым идиоматическим письмом являются
математическое письмо. Точка означает, что надо два числа умножить друг на друга, т.е. целое законченное выражение. Знак плюс – это стоящие рядом числа складываются и т. д.
Даже в нашем обычном письме, которое мы считаем буквенным, есть элементы идиоматической системы. Это знаки препинания, которые выражают вполне законченные предписания для читающего.
В иероглифическом письме знак означает слово. Это наиболее древний вид письменности. До сегодняшнего дня им пользуется чуть ли не треть земного шара.
В слоговом письме каждый знак означает отдельный слог либо некоторый устойчивый звуковой набор. Слоговые системы в чистом виде давно вымерли, однако
остатки этого вида письменности в некоторых языках еще сохраняются. За примером далеко ходить не надо. Буква "а" в открытом слоге английского языка означает дифтонг "эй",
т.е. целый слог, а не звук. Другим примером слоговой письменности есть стенографическое письмо. Тем не менее, вряд ли Мариарти использовал слоговую систему. Она настолько
архаична, что только будучи специалистом по археолингвистике, можно было бы додуматься до такой штуки. Поэтому слоговую письменность в дальнейшем из анализа мы
исключим.
И, наконец, вершина творческого гения Человека – буквенное письмо, которое дает почти неограниченные возможности для преобразования звуковой информации в
зрительную и ее закрепления и хранения.
Итак, первый вопрос: к какому типу письменности относится эта шифровка? Очевидно, что единицей этой письменности, ее знаком, является цифровой блок.
Если письмо идиоматическое, то каждый блок есть некоторое выражение, целая фраза. Всего имеем шесть фраз. Полагаю, Ватсон, что для шифровки местонахождения
клада это многовато. Далее, все фразы разделены вертикальными чертами на две группы, в одной содержится одна фраза, в другой – пять. Получается фактически как бы два
абзаца, или, если хотите, две строфы. Hо ведь это же не стихотворение, не рассказ, даже не анекдот, чтобы его разбивать на столь крупные семантические единицы. Таким
образом, мы можем вполне основательно заключить, что это не идиоматическое письмо.
Делаем следующую гипотезу, что данное письмо есть иероглифическое, то есть каждый блок – символ, знак, иероглиф некоторого слова. Тогда разбиение с помощью
вертикальных черт заставляет предположить, что мы имеем текст, состоящий из двух фраз, одна фраза содержит одно слово, вторая – пять. Конечно, фразы из одного слова
существуют. Они присущи, как правило, устной речи и скорее повышают выразительность ее, нежели информативность. Это междометия типа "да", "нет" и т. д. Вот почему
у нас есть достаточно серьезные основания, чтобы отбросить и эту гипотезу.
Таким образом, остается последний вариант. Данное письмо является буквенным, а отдельный цифровой блок есть буквенный знак. Тогда сообщение состоит из двух
слов, одно из которых не может быть ничем иным, как предлогом места, так как состоит из одной буквы и находится на первом месте. Есть лишь два однобуквенных предлога места и
направления – предлог "в" и предлог "у". Таким образом, мы уже узнали одну букву с альтернативной точностью. Второе же слово содержит пять букв.
Итак, анализ данной шифровки, исходя из одной письмологии, дал нам уже некоторую вполне конкретную и важную информацию. Мы знаем, что каждый цифровой блок
означает отдельную букву, что первый блок есть знак буквы в или у , и что само название места нахождения сокровищ состоит из пяти букв. Это немного. Но это уже кое-что.
– Право, Холмс, это выглядит ужасно убедительно. Если бы еще так думал и Мариарти, было бы совсем чудесно.
– Я полагаю, что Мариарти над этим вопросом вообще не задумывался. Он шифровал, как обычный нормальный человек, переводя чисто автоматически усвоенную им с
детства письменность на другую систему письма. Hо только теперь мы имеем основания для такого суждения.
– Хорошо, Холмс, но сейчас, наверное, дело пойдет значительно быстрее. Помню, в деле с "пляшущими человечками" вы применили частотный анализ и таким
образом смогли раскрыть шифр. Я думаю, что этот метод можно применить и здесь. Или он не годится?
– Вы хорошо запомнили ту трагическую историю. Действительно, частотный анализ – мощнейшее средство в руках дешифровщика. Вы подсчитываете, сколько раз в письме
встречается каждый знак, делите это число на общее число знаков в сообщении и получаете частотность каждого знака. Для всех основных языков частотные спектры хорошо
изучены, изданы специальные таблицы. Более того, есть таблицы встречаемости не только отдельных знаков, но даже двух знаков вместе. Так и производится дешифровка
буквенного письма. Но вспомните, Ватсон, сколько знаков было тогда в моем распоряжении?
– Да не меньше сотни.
– Вот в этом все и дело. А теперь у меня всего шесть знаков. И к тому же ни один из них дважды не встречается, все цифровые блоки различны. Поэтому здесь
частотный анализ бессилен.
– Так что же делать, Холмс?
– Если бы вы, Ватсон, задали вопрос полегче. Я сам себе его постоянно задаю. И пока не нахожу никакого ответа. Что-то мы уже знаем. Но очень мало. Нам неизвестна
пока система шифровки. Как, по какому принципу той или иной букве соотнесен цифровой блок. Hадо думать дальше.
Так закончилась наша вторая беседа.
|
|
